Тщательная тренировка научила его быстро проникать в мысли другого. Но Хуанита сбивала его с толку.
— Я говорил только из дружбы к вам, когда предлагал проводить вас до Памплоны, — начал наконец Мон.
— Я знаю, что вы всегда говорите, как друг, — спокойно отвечала Хуанита, — как мой друг, а не Марко, конечно.
— Но ваши друзья в то же время и друзья Марко, — произнес Мон насмешливым тоном.
— И его враги в то же время и мои враги, — отозвалась Хуанита, глядя прямо перед собой.
— Конечно. Это условие ведь входит в число брачных обязанностей.
Мон поспешил рассмеяться своей шутке, не забыв, перед этим бросить взгляд в окно. Но их никто не мог слышать.
— Но почему я должен быть врагом Марко Сарриона?
Хуанита сразу перешла в наступление.
— Потому, что он перехитрил вас и женился на мне.
— Из-за ваших денег…
— Да, из-за моих денег. В этом вопросе он поступил, как честный человек, могу вас уверить. Он предупредил меня, что этот брак есть дело политики.
— Он вам сказал это? — спросил в изумлении Мон.
Хуанита кивнула головой и опять стала смотреть на свою туфлю, покачивая ногой. В углах ее рта бегала какая-то загадочная улыбка. Казалось, она понимала то, чего Эвазио, несмотря на свою прославленную мудрость, понять не мог.
— И вы поверили ему? — спросил опять Мон, смутно догадываясь, что значит эта улыбка.
— Он сказал мне, что это единственное средство спастись от вас и от монашества, — сказала Хуанита, не отвечая на его вопрос.
— И вы поверили ему? — повторил опять Мон.
Он сделал это напрасно. Хуанита обернулась к нему и спокойно промолвила:
— Да.
Мон пожал плечами с покорным видом человека, которого преследуют несчастья и который и дальше не ожидал ничего хорошего.
— В таком случае нам и говорить не о чем, — беззаботно сказал он. — Вы предпочитаете оставаться в Торре-Гарде. Пусть так. Но я свое дело сделал и предостерег вас.
— Против Марко?
Мон опять пожал плечами.
— В ответ на ваше предостережение, — медленно заговорила Хуанита, — я скажу вам, что Марко никогда не делал ничего такого, что было бы недостойно испанского дворянина, а лучшего дворянина в мире не существует.
Мон повернулся в своем кресле и с какой-то странной усмешкою посмотрел на свою собеседницу.
— Вот и видно, что вы влюблены в Марко, — сказал он.
Хуанита переменилась в лице. Ее глаза вдруг загорелись гневом.
— Я не боюсь ни ваших слов, ни ваших дел. Со мною Марко, а он всегда одерживал верх, когда вы вступали с ним в борьбу. Марко умнее и сильнее вас.
Мон медленно растягивал перчатки своими белыми и гладкими руками.
— Разница между вами вот в чем, — продолжала Хуанита. — Вы носите перчатки, а Марко берет жизнь голыми руками. Вы хотите перехитрить его, но это вам не удастся. Ищет ум, а находит сердце.
Мон встал и остановился против нее вполоборота, так, что она могла видеть только его профиль. И в эту минуту ей стало жалко его, и эта жалость испортила ее победу.
Мон медленно пошел по террасе к открытому окну библиотеки. Через него слышно было, как гремели чашками и блюдцами. Хуанита долго потом не могла забыть молчания, в котором прошел мимо нее Эвазио.
Через минуту он уже громко разговаривал о чем-то в библиотеке и смеялся.
В Торре-Гарду он приехал верхом, и Саррион при отъезде провожал его до конюшни. Оба они были очень моложавые для своих лет. Вообще на севере испанцы отличаются худощавостью и бодрым видом. Саррион подставил ему под ногу руку, и с его помощью Мон легко очутился в седле.
— Хуанита уже не ребенок, — сказал он, взглянув вверх на террасу. — Надо надеяться, что она будет счастлива. Это ведь дается не многим.
Саррион ничего не ответил.
— Мы люди не слабые, — продолжал Мон тихо. — Ни я, ни вы, ни Марко. Но поверьте мне, у Хуаниты в мизинце больше силы, чем во всех нас. У нее решающий голос, amigo, у нее!
И, махнув на прощанье рукой, он тронулся в путь.
На следующее утро Хуанита поднялась очень рано. Весь дом еще спал, но она знала, что Марко уже вернулся: на террасе, перед раскрытым окном библиотеки спокойно лежал Перро, греясь на утреннем солнышке.
Хуанита вошла в библиотеку и нашла тут Марко. Он писал письма. На столе сзади него лежала карта долины реки Волка.
— Ты все пишешь письма, — сказала она, — ты начал писать еще на дверце нашего экипажа и до сих пор все пишешь.
— Я могу пригодиться своим знанием долины, — возразил Марко и, бросив на нее быстрый взгляд, опять принялся за дело.
— А я нисколько не устала после наших приключений, — заговорила она опять, — а между тем я почти не спала ночью. Усталый у меня вид?
— Нисколько, — отвечал Марко, не поднимая глаз.
— Какой мне сон приснился… Я видела его так ясно, что даже не знаю наверно, был ли это сон. Может быть, и в самом деле я поднялась с постели очень рано, когда луна как раз начинает касаться верхушек гор, и выглянула из окна. Вся терраса была занята солдатами. Они стояли ряд за рядом, словно какие-то тени. В конце, под моим окном стояла группа людей. Было здесь несколько офицеров, один — словно генерал Пачеко, с таким же жирным смехом. Другой был похож на капитана Занету, того самого, который тогда молился в церкви Богородицы в Тени. Помнишь? Были еще какие-то два штатских, похожих на тебя и дядю Рамона. Не правда ли, какой странный сон, Марко?
— Да, действительно, — со смехом отвечал он.
Она стояла перед ним и пристально и серьезно смотрела на него.
— Будет битва?
— Да, похоже на то.
— Где?
Он указал пером на долину.
— Как раз около моста, если все пойдет так, как задумано.
Она вышла на террасу и стала смотреть на мирную долину, сверкавшую в лучах утреннего солнца. Тонкая струйка дыма голубоватым столбом поднималась уже над хижинами лежавшей внизу деревни. Овцы скликали по склонам гор своих ягнят.
Хуанита вернулась к окну и стала около него. Ее щеки пылали.
— Сделай для меня одно одолжение, — проговорила она.
— С удовольствием.
Он поднял перо, но продолжал по-прежнему смотреть на бумагу.
— Если здесь произойдет битва или вообще какая-нибудь схватка, побереги себя. Было бы ужасным несчастием… для дяди Рамона, если б с тобой что-нибудь случилось.
— Хорошо, — серьезно отвечал ей Марко, — я буду беречь себя.
Хуанита все еще стояла у окна.
— А ты всегда держишь свое слово?
— Почему же мне его и не держать?
— Конечно, ты слово свое сдержишь, конечно. Твое обещание — это скала, которую ничто не может сдвинуть с места. Итак, ты не возьмешь обратно своих слов?
— Нет, — просто отвечал Марко.
Завтракали в Наварре в час. К этому времени Марко и Саррион всегда бывали дома. В долине, казалось, царило полное спокойствие.
— Я уверена, — говорила кузина Пелигрос, сидя за столом, — что перестрелка приближается. У меня очень тонкий слух. Вообще у меня все чувства в высшей степени развиты. Выстрелы приближаются, Марко.
— Это Занета, отстреливаясь, медленно отступает со своим маленьким отрядом, — проговорил Марко.
— Зачем же он это делает? Ведь должен же он знать, что в Торре-Гарде находятся женщины.
— Женщины не принимают участия в войне, — сказала Хуанита.
Едва она сказала это, Марко, поглядев на часы, встал и вышел из комнаты. Хуанита последовала за ним.
— Марко, заговорила она в передней, плотно притворив за собой дверь столовой, — можешь ты мне сказать, когда именно начнется битва?
— Занета отступит к мосту часам к трем. Неприятель, очевидно, тронется вслед за ним.
— А ты где будешь?
— Я буду с Пачеко и его штабом на холме сзади мельницы Педро. Ты увидишь небольшой флаг на том месте, где будет Пачеко.
Тонкий слух кузины Пелигрос не обманул ее. Перестрелка была слышна очень близко. За мостом долина делает поворот налево, и на холмах над этим поворотом можно было уже разглядеть неправильную линию дымков.
Через несколько минут из-за угла показалась на дороге темная масса отряда Занеты. Он добрался до моста раньше, чем ожидал Марко. Люди бежали, поднимая целое облако пыли, словно стадо овец. Через каждые сажен двадцать они останавливались и давали залп. Издали они были похожи на игрушечных солдатиков. Они отступали в полном порядке, и треск залпа раздавался через правильные промежутки времени. На мосту они остановились. Казалось, они хотели удержаться здесь, и, будь у них артиллерия, они, без сомнения, удержали бы за собой это узкое место.
Теперь уже видно было, что отряд был очень невелик и не мог рисковать людьми, штурмуя гористые позиции неприятеля.
