— Он мог всё сказать на словах. Сколько времени прошло, как мы стали общаться снова — где-то с рождения Максима, что ли? И вообще — он же не мог знать, когда его настигнет приступ. — Сергей говорил, прекрасно понимая, что это ложь. Отец никогда не писал сам себе записок. Отец не мог хранить нужных ему вещей во «второй спальне» (Комнате). Там могло находиться только то, что не предназначалось для чужих глаз.
— Вот здесь можно будет сделать маленький ремонт, а в этой комнате разместить книги. Представляешь, как в Англии — чай подайте в библиотеку. — Наташа была счастлива. — А тут…
Она дернула запертую дверь.
— А тут что?
— Тут. — Сергей изо всех сил старался быть естественным. — Это вроде кладовки. Там всякий хлам.
Наташа посмотрела на него серьёзно.
— Вторая спальня? — спросила она.
Сергей был поражен.
— Нет, с чего ты решила? — Он довольно уверенно махнул рукой с направлении настоящего чулана-кладовки. — Вторая спальня — там. И комод этот. — Он понимал, что она должна быть намного заинтригована запиской. — Можно, кстати, посмотреть, что там в ящике 7А (Благо он знал, каким барахлом завалены все чуланные комоды).
— Я хочу посмотреть, что там, — уверенно сказала Наташа.
— А ключа-то нет. — Он двинулся по коридору в глубь квартиры, чтобы не встречаться с ней взглядом.
— Сергей, ты врать не умеешь. Это, — она ещё раз дернула за ручку, — Комната, и тебе это известно гораздо лучше меня.
Сергей остановился и повернулся к жене. Их уже разделял довольно длинный коридор.
— Хорошо, ты права. Это Комната (кстати, чулан тоже). Ключа действительно нет, — он твердо посмотрел ей в глаза, — и я не хочу её открывать. И не буду этого делать. И когда я замурую её, только тогда, слышишь, только тогда я смогу что-нибудь тебе об этом рассказать.
Она молчала.
— И ты знаешь, что примерно в таком духе я высказывался всегда. Делать там абсолютно нечего.
Наташа сильно рванула дверь на себя. Ещё и ещё раз. Потом вспышка прошла, так же внезапно, как и возникла.
— Да-а-а, сделано надёжно. — Она чуть натянуто улыбнулась. — Хорошо, мы всё сделаем, как ты хочешь.
— Вот и отлично. — Сергей подошёл к ней и протянул руку. — Пойдём смотреть дальше.
Они ещё немного побродили по квартире и вернулись в огромную кухню. Новейшие достижения технологической мысли не разрушали ощущения уюта. Наташа быстро приготовила что-то простенькое, они поужинали, за окном начинало темнеть. Бутылка вина действовала расслабляюще.
Сергей рассказывал (в который уже раз) смешные истории из своего детства, она слушала, улыбаясь, и он был счастлив.
…Про железную дорогу, одна станция которой находилась в детской, а другая — в кабинете отца, про ежедневную домашнюю газету, про свои детские игрушки, ёлочные флаги и пластмассовых поросят, каких уже сейчас не делают, про пятицветного (!) кота Мурзика, который потерялся — «Наверное, убежал через форточку» («Зачем снова лжёшь?» — подумал Сергей), — про то, какие узоры рисовал зимой на этих окнах мороз…
— Сергей, — тихо сказала Наташа, — всё равно об этом придётся говорить. Что — там?
Он вздрогнул. Она внимательно смотрела на него. Руки потянулись к рюмке.
— Не хочешь отвечать?
— Не хочу, — сказал он, — но отвечу.
Сергей налил себе и ей. Сумерки сгущались.
— Хотя что толку об этом говорить… — Он немного помолчал. — Там лестница. Куда-то вниз. Куда — неизвестно.
Он залпом выпил.
— Как это? — не поняла Наташа.
Ему захотелось произнести что-нибудь грубое, но он сдержался.
— Из середины Комнаты уходит неширокая, метра три, лестница, — тоном лектора объяснил он, — куда она ведёт, никто не знает.
— Как не знает? А что внизу — в конце лестницы?
— У неё нет конца, — Сергей встал и зашагал из угла в угол. — Нет конца, — громко повторил он. — Она уходит в никуда, понимаешь? — Последнюю фразу он почти кричал.
— Может быть, надо просто было чуть ниже спуститься?
— Что? Ниже? — Сергей засмеялся и долго не мог остановиться. — Ниже! Вот это здорово! Ниже! Куда ниже?
— Прекрати!
Сергей взглянул на жену, и сумасшедшая улыбка исчезла с его лица.
— Прости, — серьёзно сказал он. — Об этом очень трудно говорить. Именно поэтому я и не хотел. Прости.
Он сел, прикурив сигарету, грустно усмехнулся.
— Мой личный рекорд — шесть тысяч двести семьдесят пять ступеней вниз. Там тишина могильная, хотя и не темно. Кстати, откуда свет — тоже неизвестно. Голубоватый такой. Начинается примерно с двухсотой ступеньки. Стены покрыты, наверное, краской — цвета неразборчивого. Касаться их не хочется… Ступени каменные, ни одного изъяна. Сверху — как в метро… Вообще, на эскалатор похоже. Слава богу, не движется…
Сергей замолчал. Было слышно, как на улице заработала сигнализация.
— Ты разрешишь мне посмотреть? — спросила Наташа..
— Посмотреть? — неожиданно ехидно ответил Сергей. — Или спуститься, а?
— Ну, конечно, я бы хотела немножко спуститься, а что?
— А то! То! — заорал Сергей. Он вскочил и рывком поднял Наташу с табуретки. — Что никто, слышишь, никто, кроме меня, не возвращался оттуда! Никто не возвращался! И то же самое сказал мне отец в ту ночь! Иди, иди туда! Туда тебе и дорога! Только он не знал, что я туда уже лазил, и не один раз, но я не видел никого, кого туда не тянуло бы и кто, зайдя туда, вернулся! Ты хочешь этого — вперёд, ключ на стене в прихожей!
Наташа пыталась вырваться из его рук. Он не отпускал её.
— Ты сумасшедший, — кричала она, — и ты, и твой отец!
— А ты нормальная, да? Шлёпать вниз по бесконечной лестнице — это нормально? Знаешь, сколько там таких — топ, топ — до сих пор, наверное! Годы идут, а они — всё вниз! Или уже дошли! Куда ты хочешь дойти, — он тряс её за плечи, — куда ты хочешь прийти?
Наташа ударила его в грудь, и он на секунду отпустил её. Схватив сумочку, она побежала к входной двери.
«Сейчас я буду кричать то же, что отец кричал мне,» — мелькнуло в голове у Сергея. — «Ноги твоей… пока я жив… Господи, я не могу этого сделать».
Хлопнула дверь. Сергея трясло. Только через несколько минут он понял, какая тишина стоит вокруг.
Ящик 7А открылся без усилий. Сергей вынул из него толстую папку и, стараясь не оглядываться на голубеющий провал посреди «второй спальни», вышел из Комнаты.
Положив папку на письменный стол, он чуть дрожащими руками развязал старомодные тесёмки. Сверху лежал незапечатанный конверт, надписанный рукой отца. Сергей не решился взяться за него сразу. Ниже были практически бессистемно свалены старые фотографии, выписки из домовых книг, какие-то ордера, искусно выполненное генеалогическое дерево их семьи, списки…
(«Что это?»)
«Список лиц различных сословий, отправившихся вниз по Лестнице и доселе не вернувшихся»: творение прадеда Сергея; триста восемьдесят четыре имени или фамилии с указанием даты, социального положения, иногда должности. Кое-где проскакивали примечания — «комиссия Министерства внутренних дел», «слуга вороватый», «гувернантка». Сергей нашёл в списке двух прадедушкиных жен и трёх дочерей.
…Копии прошений к градоначальнику с планом Комнаты, включающим и Лестницу, с просьбой разобраться, что же это такое. Решения о создании комиссий в составе… («Топ-топ»), Потом, слава богу, отписки — «не представляется возможным». Ордера на обыск — «лейтенант ГБ Петренко, сержант ГБ Смирнов, см. список № 4». Решение об уплотнении — ордера на семь комнат из восьми, выписанные на новых жильцов (список № 5). Заявление о краже из квартиры: капитан Дергач, участковый (список № 5).
«Главное — решить: держать дверь всегда открытой или не открывать никому» — записки дедушки. «Потом почитаю», — решил Сергей.
…Список отца.
Он примерно знал, что найдёт в нём. Его мать шла под номером три, под номерами семнадцать и восемнадцать шли два его одноклассника (Сергей сказал им — «захлопните дверь», они заходили его навещать, когда он болел. Отец, наверное, зазевался на кухне…). Какие-то сантехники, навязчивые дамы… сто семнадцать имен.
«Но я ведь вернулся, вернулся», — Сергей потянулся за пачкой сигарет. Она была уже пуста.
«Здравствуй, малыш!»
(Сергей почувствовал, как предательски задрожали губы).
«Всегда считал и считаю, что есть вещи, о которых нужно говорить только в письме. Ты, возможно, уже просмотрел содержимое этой папки (а если нет — поглядишь чуть позже) и, вероятно, многое понял из того, чего не понимал раньше.
Факты заключаются в следующем:
1. Никто (за редчайшими исключениями, о которых ниже) не в силах противиться стремлению пройти несколько ступеней по Лестнице вниз.
2. Никто не в силах остановиться и вернуться назад.
