Настроен Страчунский на критический лад:
— Здорово.
— Привет.
— Читал я давеча тебя…
— Ну и чего?
— Да полная лажа. Херню ты написал, улавливаешь, херню! Ты только не обижайся. Правду тебе только я скажу…
И как-то сразу начал говорить мне правду.
Я слушал, кивал и пил отвратительно теплое пиво.
А какой смысл с ним спорить? Смысла нет.
Народ рассаживался. Я пил, время бежало вперед… или назад?
— Кто не пьет, тот вонючка!
Парень по имени Петя (белая футболка с аршинным лейблом «D&G», драные джинсы) — конферансье. Представляет гостей из ближнего и дальнего зарубежья, рассказывает занимательные истории, объявляет номера. Вспышки камер бьют по глазам. Я уже посмотрел сценку про знаменитую телеведущую, которая берет интервью у дальнобойщика, сценку про футбол и про придурка в «Макдоналдсе». Совсем не смеялся. Может, у меня ненормальное чувство юмора?
Страчунский ушел блевать.
— Как здорово, что мы сегодня все тут собрались. Творческие, креативные люди! Отдыхайте, пейте, расслабляйтесь! Помните: это party в стиле Ecce Homo! И следующими на этой сцене…
В переводе с латыни «экцэ хомо» значит «вот человек!» С этими словами Понтий Пилат выводил увенчанного терновым венцом Христа к иудеям, требующим его казни.
«DTD» не употребляют алкоголь до выступления. Из-за этого беседа продвигается туго. В составе группы: басист, клавишник, флейтист, вокалист и африканец Тай, умеющий играть на джамбо и делать бит-бокс. Джамбо — народный африканский (?) инструмент из рода бонгов. Бит-бокс — это когда при помощи рта и микрофона имитируешь барабаны. Все, кроме Тая, скрываются за сценой.
Я уговариваю африканца хлопнуть стопку водки.
Хлопнув, он разрешает мне постучать в евонное джамбо.
— Тай, — ору я. — Эй, Тай! Ты про Иисуса Христа что-нибудь слышал?
Он кивает.
— А ты знаешь, что показал генетический анализ?
Он отрицательно мотает головой.
— Генетический анализ крови с плащаницы показал, что Иисус был худощавый, метр восемьдесят два и довольно приятной наружности! Он был хороший человек, понимаешь, выше тебя и меня! И его никто не понимал! Это не ваше сраное вуду!
— Та, та!
— Я с девушкой поссорился, Тай!
Он проворно вскакивает со своего места и, схватив джамбо, убегает за сцену. Кажется, я его заколебал.
На бордовом покрытии около сцены танцуют брейк-данс. Ноги танцоров почти задевают лица сидящих на полу людей.
— Поаплодируем команде «Фристайл»! У нас перерыв! Дансинг, дансинг! — Петя крутится волчком и говорит без остановки.
Девочки в стрекозиных очках выходят к сцене, топчутся вместе с мальчиками, которые в ремнях с большими пряжками. Наклоняются друг к другу, что-то говорят на ухо, загадочно улыбаются, снова топчутся.
Ко мне обращается незнакомец в черном пиджаке. Похожий на столетнего ворона-наркомана. Ему, видно, тоже охота поп…ть.
— Как ты относишься к грибам?
— Каким грибам? Я к ним не отношусь…
— Ну, к этим грибам… псилоцибам… хотел бы?
— Где ты их возьмешь? Псилоцибы едят свежими, а щас — весна. Их нигде нет! — говорю я, обводя указательным пальцем зеленые квадратики на скатерти.
— У меня есть.
— Откуда?
— Приятель специально выращивает. Ты будешь или не будешь?
— Извини, я не кредитоспособен.
Вывернув карманы, нахожу мятую сторублевку.
— Это все. На обратную дорогу.
— К черту обратную дорогу. Купи два пива. А грибов я тебе дам безвозмездно, то есть даром!
— Почему?
— Одному в тот мир нельзя, — многозначительно говорит незнакомец. — А ты вызываешь доверие…
— Ага.
Я пробираюсь к стойке.
Мне рассказывали про чувака, который умял штук сорок псилоцибов и отправился на городскую свалку. На свалке он отрыл треснутый унитаз, выволок его на проезжую часть, снял штаны и решил облегчиться… Еще вспоминаю одиннадцатилетнего мальчика, умершего по осени в больнице. Отравление пантерными мухоморами. Помните, они растут за заводом по производству шоколадок: обычные и пантерные. Он съел десяток грибов. Мальчик был отличником, у него на книжной полке стоял роман Пелевина: Generation «П». Он вздумал расширить сознание…
— Два пива.
Зажав в каждой руке по бутылке, возвращаюсь к этому Ворону. Вообще-то, алкоголь лучше не мешать с галлюциногенами.
— Плевать, давай!
— На что плевать? — спрашивает он.
— Да на все.
Он ныряет под стол, извлекает из сумки газетный сверток. От серых грибков во рту вкус земли. Я принимаю двадцать штук. Особенных мировых изменений не происходит.
— Подожди, скоро начнется.
— Ты сам-то кто?
— Я? — Ворон всплескивает руками. — Я — композитор!
— Прикольно.
— А ты в переселение душ веришь, союзник? Я открою тебе тайну. В прошлой инкарнации я был Грибоедовым!
— Да ты что! Очень интересно!
— Он был писателем, — уточняет нарик.
— Горе от ума.
— О, я вижу, что не ошибся в выборе союзника! — Ворон повторно ныряет под стол. — Я протащил сюда пузырек портвейна! — он выдирает пробку. — Вещь!
Словесный понос грибоеда прерывается зычным голосом клоуна Пети.
— Группа «DTD»! Оптимальная доза на этот замечательный вечер…
Ребята проверяют микрофоны:
— Раз-два, всем слышно? — спрашивает вокалист по прозвищу Мэд.
— Да-а-а!
— Пока мы готовимся, Тай исполнит для вас фантазию, посвященную женскому общежитию…
Тай издает в микрофон неприличные стоны, комбинируя их с каким-то поршневым ритмом. Всхлипы. Стоны. Поршни. Всхлипы…
Публика в восторге от фантазии. Аплодирует. Африканец раскланивается.
— Мы готовы. Вам — песняк! — Мэд набрасывает капюшон толстовки.
Вступают Тай и бас. Присоединяются клавиши. Флейта проводит мелодичную вставку. Мэд читает:
Улица змея — ужалить готова,
Кто-то сорвался, у него был повод.
Кого-то вырвало внутренним миром —
Пир во время чумы, дышишь телеэфиром!
Плотина лезвий на твоих дорогах,
Дураков мало, зато умных много!
Какие новости? Опять война?
Бьет в висок кастетом весна…
Голоса снаружи — отголоски ада,
И голоса внутри — она слышать их рада!
Мне, разрывая на части легкие,
Харкать с кровью слова из глотки!
Ворон-грибоед прислушивается.
— Неплохо.
— Да полная лажа! — неожиданно встревает Страчунский.
Проблевался…
— Не согласен, — волнуется Ворон-грибоед. — Категорически не согласен.
— Я тебе щас в морду дам! — говорит Страчунский, поправляя очки. — Кит, я думаю, не организовать ли нам рок-н-ролльную газету?
Я молчу. От него плохо пахнет.
— Ты бы туда писал. Но гонораров больших не жди… тут идея важна…
— Идея важна, — поддакивает грибоед. — Чрез-вы-чай-но!
— Завороти… — тут Дениска содрогается, его лицо искажает гримаса ужаса. — Я сейчас… спазмы…
— Сам ты Элтон Джон! — бросает ему вслед Ворон-грибоед. — Кем ты в прошлой жизни был? Небось, кисейной барышней! Эх, молодежь… приглядишься к девушке, а она — парень! Или наоборот. Думаешь парень, а это — баба! Пить не умеют! Да, союзник?
Жили бы лучше, но нищенство дорого,
Ветер свистит на могиле города.
И когда тебе скажут: ты свободен,
То на самом деле — смертельно болен!
Любого из нас хоть кто-то, но предал —
Так кого ты винишь во всех своих бедах?
Считаешь дни в ожидании смерти,
Хранишь мечты в запечатанном конверте!
И боишься того, чего в принципе нет —
Открой глаза, там всего лишь свет…
Я слишком устал, надоела игра,
И у неба в глазах — пустота!
Меня что-то беспокоит. Что-то задело край сознания.
— Повтори, что ты сказал?
— Пить не умеют, я сказал!
— До того…
— Думаешь парень, а это — баба. Что с тобой, союзник?
Мэйнстрим впадает в океан отстоя!
Если есть счастье, то что это такое?
Эй, никогда не сдавайся без боя,
Если твои слова чего-то стоят!
Мне хочется спросить у автора этого текста: что ты тут делаешь, если ты такой умный?
— Что ты тут делаешь?
И отвечаю сам себе:
— Не знаю.
— Ты все понял?
— Понял.
— Тогда что ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ? ПОЧЕМУ ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ?!!
Ворон-грибоед взмахивает крыльями. Они в красных точках.
— Соооюююзззнииик!
Моя голова забита ватой. Никакой статьи про «золотую» молодежь не будет.
Мне кажется, что стол — это рояль. А рядом сидит слепой черт-пианист, вместо глаз — пробки от «Туборга», он долбит по клавишам.
Он поворачивается ко мне. Пивные пробки выпадают из глазниц.
