- Та Скадовських. И н╕чого не тхне... (сноска: Производство Скадовских! И нифига не воняет...)
- Ага, ага.. от т╕льки нею забори красить можна... (сноска: Ну, конечно, бодяга для заборов!)
- Та шо ж ти стида╓сся, як ╓врейська Соня в четвертий раз замужем, га? (сноска: А чего краснеешь, как барышня на выданье?)
Вера тихо смеялась, пряча улыбку в кулачок. Старшая из монахинь не прекращала креститься и злобно поглядывала в сторону нецензурно выражающегося ямщика.
Со стороны невысоких построек, именуемых складами Железного Порта, раздался протяжный гудок.
- Ох, и шо ота кукушка гуде, га? (сноска: И чего эта кукушка гудит, а?)
- Это, тётю, новомодный паровоз гудит. Прогресс во плоти!
- Та шо там модного? Якась зал╕зяка чи╓сь барахло тяга╓ туди-сюди, туди-сюди... А толку, як з козла молока? (сноска: И что там прогресивного? Железка тагяет чужое добро туда-сюда!)
- Як це - толку нет? А на чьи деньги вы тут себе хату отгрохали? - возмутился мужчина, подаваясь вперед.
- Та як╕ там грош╕? ГрошИ! И н╕чого не отгрохала! В мене хата давно була! (сноска: Да какие там деньги? Копейки! А дом у меня уже давно был!)
- Зато теперь поднимется народ - железная дорога много денег принесет. - Не унимался провокатор. - Сможете себе не одного, а десять поросят купить!
- И шо, прям отак п╕дн╕меця? Де? Де т╕ грош╕, я в тебе питаю? Уже ск╕льки тяга╓ ця зал╕зяка, а толку токо диму повна хата! (сноска: И что, вот так прямо станет сразу лучше жить? Где эти деньги, о которых говориш ты? Денег нет, зато дыма - полная хата!)
- Тётю, вы в будущее не смотрите. - "Голохвастов" заливался соловьем, пропагандируя светлое будущее, пока другие потели, расчищали дорогу. - Экономические отношения просто требуют оборота денёг! Нельзя грошы при себе держать. А то, как вы говорите - в дым и обратятся!
- Шо? Шо за отношен╕я? Да я з╕ сво╖м д╕дом в отношен╕ях, и грош╕ маю! И кому я должна ╖х отдавать? Тоб╕ шо л╕, га? Так ╓сл╕ отдам, так вони тю-тю, и всьо, и ты з ними на кукушц╕ умота╓ш дымом! (сноска: Что? Отношения? Это у меня с дедом моим отношения! И деньги! И кому отдавать деньги - тебе? А ты сядешь на прогресс свой и деньги мою - тю-тю - в дым!)
- Да, зачем же вы, тётю, мне деньги отдавать будете? - задал вопрос молодой коммивояжер и вдруг осекся, вспомнил, зачем вообще в Железный Порт ехал. - А даже если и мне, то не задаром! Вы посмотрите только, тётю, какие кремы заграничные у меня для вас есть. Личико намажете и вымолодете на двадцать лет минимум!
- Тю, та як╕ кремА, я и так гарна.. Он як д╕д м╕й мене бачить сразу либ╕ця! Каже тако╖, як ти вже н╕ в кого нема и, слава Богу, не буде. (сноска: Нафига мне ваши заграничные краски? Вон, дед мой, как видит меня, так скразу в улыбке расплывается! Говорит: такой, как ты больше нет, и слава Богу, никогда ни у кого не будет!)
- Ну, тогда порадуйте своего супруга - купите ему одеколон... - и словно подыгрывая продавцу, вновь продолжившая путь телега качнулась, в саквояже звонко запели стекляшки.
- Шо за д╕калон? Це л╕карство, чи шо? Так ╓сл╕ по ╕нтересному делу, то д╕ду вже не надо. Без д╕калона буде. Оно, порося купила, и д╕ду радость... а то - д╕калон... (сноска: Что за снадобье? Для ╕нтересного дела? Так не надо оно нам!)
Вера потеряла интерес к болтающим про достоинства товаров еще при появлении первых домов - пассажирский тарантас громыхал вдоль торговых лавок. Невероятное количество вывесок и рекламных плакатов в витринах заставило девушку осмелеть. Епанчина попросила остановить и вышла, не доезжая до станции. Вместе с Верой с повозки сошли и монашки. Краем глаза генеральская дочь заметила, как старшая из послушниц, уходя, осенила ее крестом.
Большими буквами на первом же попавшемся плакате было написано: "ПОПА". Вера от неожиданности крякнула и на всякий случай протерла глаза. Удостоверившись, что первое слово прочтено все же верно, девушка, прищурившись, стала разбирать мелкий текст: "ПОПА - дает в цель лишь тот, кто верно метит".
- Бог ты мой, - прошептала девушка вслух, - это что, реклама унитазов?
Кто-то проходящий мимо толкнул плечом, оторвав Веру от занимательного чтива. Прошел и не извинился.
- Безкультурщина, - прокомментировала Епанчина чужое поведение и вернулась к чтению.
"Нужны вам дрова - звоните на 20-40. Довольный покупатель для нас - все".
Так и не поняв, в чем подвох, Вера перешла к созерцанию следующего шедевра.
Большой цветной и явно отпечатанный плакат гласил: "Харьковский паровозостроительный и механический завод изготовляет нефтяные и газовые двигатели, сельскохозяйственныя машины". Текст вился змейкой, обтекая вставленные картинки этих самых двигателей и машин, а на заднем фоне скучали впряженные в тяжелый плуг лошадки.
Мимо прошли двое в простых рубахах и с чумазыми лицами. Шли они медленно и направлялись явно в магазин-представительство харьковского завода. Мужчины были столь увлечены беседой, что Веру просто не заметили.
- А то ты думал, Вадон дурний зовс╕м? Он ╓нт╕х харьковск╕х терпит, тому шо какчество в них г╕рше за наше. И хто купив в них, зараз же б╕жить до нашого магазину... (сноска: А ты думал, Вадон дурной сов сем? Он этих харьковских терпит потому, что качество у них хуже нашего. Кто у них неделю назад товар купил, уже к нам за ремонтом бежит!)
Вот ведь странность... Будь Вера у себя на родине в свое родное время, от подобного суржика ее бы передернуло. А вот сейчас все как-то забавно смотрится, словно наиграно, словно не по-настоящему.
Дальше пошли объявления про продажу техники и других полезных вещей - швейные машинки "Зингер", велосипеды "Свифт", машинки "Ремингтон", переносные печи "Метеор", фотоаппараты "Кодак" и, о боги, стиральные машины!
Глубоко нырнув в изучение продвижения товаров, Вера не замечала происходящего за спиной: ни шума проезжающих телег, ни ржания коней, ни ругани грязных рабочих, ни свистков полицейских. А очнулась, когда уже было поздно - над ухом зазвенела гитара и басистый голосок сообщил:
- Позолоти ручку, красавица.
Цыган Вера боялась, как огня. Вжавшись в стену со всех сил, Епанчина беспомощно таращилась на разодетого в яркий кафтан мишку и судорожно пыталась нащупать карман с мелочью. Ноги двигались сами по себе, рот перекосился в подобии улыбки, а взгляд скакал с одного смуглого лица на другое. Бубны, гитарные струны, шлейфы ароматов, черные волосы, жгучие взгляды - все перемешалось.
Вера сглатывала ком в горле, но тот все никак не желал уползать ниже трахеи. Испуганно моргая, Епанчина передвигалась вдоль нагретой солнцем стены, пока та не закончилась, и девушка не ввалилась в дверной проем.
Цыгане разом засмеялись, а та самая, которая и предлагала "позолотить ручку", махнула размалеванным цветами подолом, и удалилась, гордо задрав голову.
Первой реакцией оказалось вбитое бабушкой правило - проверить вещи, проверить карманы, проверить деньги. За сим необычным занятием и в еще более необычной позе и застал гостью хозяин лавки.
- Панночко, не зашиблись?
Веру аккуратно, но настойчиво попросили сменить положение. Мужчина потянул девушку вверх, ухватив за предплечье.
- Благодарю, все на месте, - сообщила Епанчина, продолжая хлопать себя по бедрам и бездумно пялиться в дверной проем. Лишь мгновение спустя сообразила, что фраза прозвучала двусмысленно, и Вера поспешила улыбнуться: - Простите Бога ради, все в порядке. Цыгане напугали.
- Oni s? nie straszne, lecz jestem wdzi?czny im za to, ?e takim oryginalnym sposobem zmusi?y was odwiedzi? mСj skromny muzyczny klasztor... (они соу не страшнэ, леч естэм вджеучны им за то, же таким орыгинальным способэм змыШИлы вас одведЖИч муй скромны музычны кляштор)
- Что, простите?
- Я кажу, що вони зовс╕м не страшн╕, та я сам превелико благодарен, за те, що змогли вас сюди запросить. (сноска: Я говорю, у страха глаза велики, но сам я им благодарен, потому что смогли заставить вас заглянуть ко мне.)
Вера улыбнулась комплименту и почувствовала, как страх и чувство неуверенности улетучилось мгновенно. Теперь можно было и оглядеться.
- Вы продаете музыкальные инструменты? - невольная гостья боялась взглянуть на хозяина лавки - слишком проницательным был у него взгляд, слишком волшебно звучал голос поляка. Поэтому просто рассматривала убранство полок.
- Не только инструменты. Есть по последней моде - граммофоны.
Вера аккуратно провела пальчиком по блестящему краю рупора.
Молчание поляка вызывало беспокойство. Сердце отчего-то забилось часто-часто. Епанчина даже закусила губу, чтобы не выдать себя шумным дыханием. Что послужило причиной столь странного поведения - Вера сказать не могла. Может, страх, может, адреналин, может, неповторимый запах лакированной древесины...
Девушка обернулась, чтобы высказать благодарность за спасение, и пропала. Заглянула в глаза мужчины и застыла, успев только набрать воздуха полную грудь.
