– Показывай мне этого рыжего ребенка! – говорит она приказным тоном, а Марыся подводит ее к колыбели.
– Какая уродливая! – выражает подруга свое мнение.
– Я люблю твою правдивость, но не преувеличивай. По крайней мере, в данном случае укороти свой длинный язык, – злится Марыся, но когда строго смотрит на приятельницу, видит улыбку на ее лице.
– Ты маленькое страшилище! – продолжает ничем не смущенная Кинга, плюя в сторону, а все смотрят на нее с осуждением.
– Спокойно, – включается Амир. – Моя жена родом из какой-то маленькой деревушки на Мазурах, там до сих пор нельзя свободно восхищаться новорожденным – нужно говорить что-то неприятное.
– Ну, ты мою внучку не оплевывай!
Дорота вытирает Наде личико.
– Чтоб не сглазили! Тьфу, тьфу, тьфу!
Кинга еще раз делает вид, что плюет через левое плечо.
– Сегодня утром ты, мама, удивлялась арабским предрассудкам, а здесь столкнулись с тем же, только в польском варианте.
Марыся смеется себе под нос.
– Единственное, о чем будем тебя просить, Амир, – обращается она к арабскому мужу подруги, – это о новом красивом носике в семнадцать лет, но у нас еще есть немного времени на то, чтобы собрать деньги.
– С большим удовольствием.
Доктор – пластический хирург – с гордостью выпячивает грудь.
– Но, я думаю, что такие семитские носы очень сексуальны. Посмотри на нашу Сару.
Он гордо показывает на свою десятилетнюю дочь.
– Уже имеет успех у парней.
При этих словах маленькая девочка пинает папу ногой и пристыженно с визгом выбегает в сад.
– А где же хозяин дома? – спрашивают все.
– Если б я знала! – нервничает жена. – Обещал вернуться к пяти.
– В соответствии с арабскими обычаями, это значит около семи, – иронизирует Дорота.
– Хамид, где ты, черт возьми! Все самые важные гости уже здесь, консул приехал первым, а тебя все еще нет! – в бешенстве язвительно шепчет Марыся в трубку телефона.
– Жду одну важную вещь, а они каждую минуту говорят мне, что еще десять минут.
– Не можешь отложить это до завтра? – повышает голос Марыся.
– Не могу! – резко отвечает Хамид. – Это должно быть сегодня и все, точка! Пусть кельнеры начнут подавать напитки и разносить бутерброды, но никто пусть не уходит. Я должен закончить, так как меня зовут…
Связь прерывается.
– Ну и?.. – нервно спрашивает Дорота.
– IBM[20], – отвечает дочь, зная это определение арабов.
– Не говори! Как назло и Лукаша с Дарьей и Адашем тоже нет! Что ж, не будем нервничать.
Мать, совсем недавно и сама взвинченная до предела, сейчас успокаивает дочь.
– Начнем подавать напитки и еду – несмотря ни на что, все гости будут довольны.
Марыся машет рукой кельнеру, который услужливо замер в углу. Она отдает ему распоряжения и через минуту появляется пара других слуг в черных брюках, белых рубашках, бордовых жилетах и таких же бабочках. Они разносят запотевшие бокалы с джином и тоником, с виски со льдом, пивом и бокалы с белым и красным вином. Другие подают небольшие канапе с икрой, креветками в коктейльном соусе или французскими сырами. Вегетарианцам тоже есть чем угоститься: для них приготовлены большие блюда со свежими, нарезанными столбиками овощами с американским соусом или гуакамоле. Все удобно рассаживаются небольшими группками, только Марыся и Дорота носятся, изображая хозяек дома и сопровождая все прибывающих гостей. В основном это приятельницы матери, но есть и несколько американцев с женами, с работы Хамида. Все приносят цветы для молодой мамы и вещички или игрушки для новорожденной. Все эти подарки выставляют на специальные столики, предназначенные для этой цели.
– Ужин провалится, – злится Марыся.
– Ведь это закуски, ничего страшного не случится. Или все засохнет, – смеется мать, но молодой хозяйке не до смеха. Может, потому, что она сегодня встала рано и уже страшно утомлена. Весь день она должна была манерно улыбаться, вежливо отвечать, выносить замечания и нудные рассказы – с нее довольно. Неожиданно у нее кружится голова, она обливается холодным потом и, если бы не стоящий рядом мужчина, который подхватил ее в последнюю минуту, женщина упала бы на пол.
– Ребенок мой дорогой, садись уже и отдыхай!
Дорота проводит дочку под руку и усаживает в большое кожаное кресло.
– Ты еще слаба после родов, а мы столько времени морочим тебе голову. Лучше уж мы пойдем, – раздаются голоса.
Некоторые гости встают.
– Нет, нет! Не может быть и речи!
Хамид, как буря, врывается в салон.
– Никуда не идете! Привет, любимая.
Он целует влажный лоб жены.
– Извините за опоздание, но сегодня я должен был уладить дело, которое тянулось так долго, что вскоре вошло бы в историю, – шутит он, несмотря на то, что измучен. – Дайте мне пять секунд, чтобы я сбросил «униформу», – и я уже здесь.
Он смеется, приподнимая белую тобу[21] и взбегает через две ступеньки наверх.
Все довольны, что расходиться не нужно, снова рассаживаются, но разговаривают вполголоса.
– Привет, Марыся! – только что прибывшая Дарья подбегает к сестре и крепко прижимается к ней. – Этот чертов экзамен был страшно трудным и тянулся до бесконечности.
Девушка в школьной форме выглядит как ребенок из начальной школы.
– Зато у тебя день полон впечатлений! – говорит она, ожидая рассказа.
Однако сестра молчит, размышляя, что же это за дело, не терпящее отлагательств, Хамид должен был именно сегодня уладить.
– Дорогие гости, – мгновенно посвежевший и переодетый, улыбающийся от уха до уха хозяин спускается по лестнице в сером элегантном костюме и голубой рубашке.
– Сегодня у нас большой праздник, что-то вроде вашего крещения. Я все же хотел бы, чтобы этот день стал еще более памятным, особенно для моей жены.
Он присаживается на поручень кресла и берет Марысю за руку.
– Мне удалось кое-что закончить. То, что мы начали еще перед твоим отъездом в Ливию, – обращается он к Марысе. – С гордостью хочу сообщить, что с сегодняшнего дня ты являешься полноправной гражданкой Саудовской Аравии.
Он вручает растерянной жене паспорт с золотым гербом.
– Ой! Спасибо!
Марыся в шоке открывает новехонький документ в зеленой обложке, с недоверием крутит головой.
– Браво!
Все гости радуются неискренне, на их лицах как-то не видно большого веселья. Быть саудовцем для европейцев или американцев – сомнительная привилегия и приятность.
– Ха, ха, ха! – надрывается польский консул.
У всех присутствующих захватывает дух от явного пренебрежения так много значащей для хозяев вещью.
– Что в этом смешного?
Хамид мечет искры из своих черных, как угли, глаз.
– Извини, может, это плохо выглядит, но не понимай превратно мое поведение. Сейчас я буду делать то же самое, горячий парень!
Вдруг он встает и тянется за папкой для бумаг.
– Не понимаю…
– Так запасись терпением.
Дипломат всовывает руку в сумку и вынимает красный портфель с белым орлом в короне и пачку бумаг.
– Дорогие друзья! – обращается он ко всем. – Я также хотел ознаменовать этот день. Чудом мне удалось ко времени довести до конца дело, которое длилось уже века, то есть с приезда Марыси в Саудовскую Аравию. Как и в предыдущем случае.
Он учтиво наклоняет голову в сторону Хамида.
– Ой!
Дорота уже знает, о чем речь, и довольно складывает ладони, прижимая их к груди.
– Дорогая Марыся, все твои бумаги нашлись, и я с удовольствием хотел бы тебе вручить польский паспорт, подтверждающий твое гражданство. Ты являешься также полькой, по рождению.
– Wallahi! – от неожиданности выкрикивает хозяйка, забирая из рук консула на этот раз документ в красной обложке.
– Но у меня также есть ливийское гражданство! А сколько можно иметь? – спрашивает она с забавным выражением лица.
Гости веселятся, обсуждая создавшуюся нетипичную ситуацию.
– Я слышал о двойном гражданстве, но может, ты создашь прецедент! Но лучше от какого-нибудь откажись, – уже по-польски шепотом заканчивает дипломат.
– Выброси этот чертов ливийский паспорт, Марыся! – просит мать. – Ни тебе, ни мне он счастья не принес.
– Ты права, – признается девушка. – Но уже не сегодня. Сделаем когда-нибудь гриль и сожжение документов!
В эту минуту кельнер открывает раздвигающиеся двери в столовую, и все проголодавшиеся участники приема быстро удаляются на ужин.
– Спасибо, любимый.
Марыся забрасывает мужу руки на шею и крепко к нему прижимается.
– Саудовское гражданство много для меня значит, еще больше потому, что ты его устроил.
Она выразительно смотрит Хамиду в глаза и целует его в колючую щетинистую щеку.
* * *
Марыся недолго ждала телефонного звонка от Ламии. Принцесса выжидает приличествующие два дня и с самого утра звонит на мобильный.
– Allah wa sahlan[22], – начинает она. – Не разбудила? Знаю, что молодые матери рано встают: кормление, пеленки и все такое прочее, поэтому позволила себе побеспокоить тебя чуть свет.
