-- Вы едете? -- спрашивает Дэн. -- Тогда полезайте.
Ноги в диле поспешно карабкаются в кузов, Дэн прыгает в кабину, двери захлопываются, и фургон уезжает, покачиваясь, по завалам снега.
-- Фу-у-у-ух, -- вздыхает Кир и прибавляет пару забористых непечатных выражений.
-- Солидарна, -- усмехаюсь я, откидываясь на спинку, чтобы сбросить напряжение. Вот только забыла, что сижу я на полу и никакой спинки за мной нету.
-- Э, Лизка, куда! -- вопит над ухом Янка, ловя меня в полёте. -- Что там за дроздец?! Кого резали-то?
-- Ты его не знаешь, -- говорю, восстанавливая равновесие. -- Кир, как Айша?
-- Ничего, вроде отдышалась, -- бодро откликается ребёнок.
-- А ты?
-- А я-то чё, я тренированный, -- усмехается он.
-- Ты молодец, ты отлично справился, -- замечаю я.
-- Да вы погодите хвалить, ещё неизвестно, как я там справился, -- смущается он.
Обращение обратно на "вы" не проходит незамеченным, но я решаю не заострять на этом внимания, ещё спугну.
-- Всё равно молодец, что не растерялся и не побоялся, -- настаиваю я. -- Для многих новичков это самое трудное.
-- Ладно, э-э, как скажете, мы пойдём, наверное, холодно тут, и ваще чё-то я жрать хочу, -- тараторит Кир.
-- Иди, иди, -- разрешаю я. -- Приятного аппетита.
Дэн вскоре отзванивает мне и докладывает, что пациент в норме. Отёк спал, дыхание свободное, в трубке больше потребности нет. Полежит до завтра в палате для контроля, ну и тест на аллергены пройдёт.
Короче, можно выдохнуть.
Вернувшись в здесь и сейчас, я наблюдаю бледнющую Орешницу, которую успокаивает Янка. Оказывается, бедняга заглянула мне в телефон, невовремя проходя мимо.
-- Боги милостивые, прям так глотку-то и пропорол... -- бормочет Орешница дрожащими губами.
-- Да говорю вам, он его спас! -- настаивает Яна. -- Он же дышать не мог!
-- Ох горе-то! -- ничтоже сумняшеся продолжает причитать Орешница.
У нас уходит минут пятнадцать на то, чтобы совместными усилиями убедить её в законности операции, в итоге рукодельное настроение совершенно пропадает. Её мелкие внуки тоже принимаются хныкать, Алэк, заслышавший в телефоне голос старшего брата, теперь пристаёт ко мне с воплями "Ки-и-и! Ки-и-иа!" -- короче, полный разлад. Приходится нам сворачивать удочки и, по кочкам, по кочкам, ехать обратно.
Я подбрасываю безлошадную Янку до Дома Целителей, и уж заодно захожу проведать пациента, прихватив мелкого, внезапно ужасно заинтересовавшегося хвостом моей отросшей косички.
Сквозь затемнённое стекло в двери палаты я вижу силуэт Ажгдийдимидина, сгорбившегося на посетительском сиденье подле больного.
-- Мальчик ваш молодчина, -- сообщает Дэн, выходя из кабинета. -- Ничего лишнего не пропорол, попал очень точно. Я знаю, что он упражнялся, но всё равно удивительно -- в первый раз... Вы его в медвуз отдадите, я надеюсь?
-- Да собираемся, -- усмехаюсь я с плохо скрываемой гордостью. -- Но ему бы пока арифметику освоить.
-- Очень хорошо, этой планете позарез нужны свои кадры. Я бы замолвил за него словечко, если надо, хотя, думаю, вы и сами с усами, -- подмигивает он.
Я неопределённо киваю. С одной стороны, Кир тоже сам, э-э, с усам, а с другой если ему и понадобится протекция, с моей мамой в этом плане никто не сравнится, хоть она и не медик.
-- Слушайте, -- продолжает Дэн, понизив голос, -- тут бойфренд пациента, я прям не знаю, что с ним делать. Явно не в себе человек, на вопросы не отвечает, совсем ничего не говорит, сидит у кровати, как статуя. Я ему уж как только не объяснял, что всё будет хорошо, не знаю, может, я с ошибками говорю, но он вообще не реагирует.
Я фыркаю. Бойфренд, да... Интересно, это у духовников заведено полностью отключаться от реальности, когда с парой что-то случается?
-- Не волнуйтесь, -- говорю Дэну, -- он вообще никогда не говорит.
-- Немой? -- удивляется Дэн. -- Он ведь какой-то большой чин, разве нет? А от чего, может, можно вылечить?
-- Нет, он в принципе говорить может, но у этого бывают... последствия... -- пытаюсь объяснить я. -- Ну, видели, как сегодня Кирова подружка носилки таскала?
Дэн спадает с лица.
-- Лиза, я занимаюсь естественными науками, поберегите мою крышу. Что это было?
-- Эммм... -- я кривлю губы, прикидывая, как бы это такое объяснить без психологических травм. -- Короче, похоже, что тут, на Муданге есть жизнь внеземного происхождения.
-- Вы хотите сказать, что эта девочка...
-- Да нет, девочка как девочка, а вот тварь, которая позволяет ей выделывать такие финты -- вот это и есть внеземная жизнь.
-- Разумная?.. -- осторожно интересуется Дэн.
Разумная ли жизнь Учок? Хорошенький вопросец на засыпку.
-- Скажем так, разумные представители тоже есть. Например, новый лесовед моего мужа. Правда, я не знаю, возможно, это какой-то гибрид... хотя скорее конвергентная эволюция.
Дэн мотает головой, чтобы встряхнуться.
-- Короче, -- возвращаю его к реальности. -- Я это к чему. Старейшина Ажгдийдимидин говорить не может, потому что всё, что он говорит, происходит взаправду.
-- Значит, эта девочка, обречена всю жизнь молчать? -- озабоченно морщит лоб Дэн.
-- Насколько я понимаю, нет. Её наставник учит, э-э, сдерживаться.
-- А почему не может сдержаться Старейшина? -- допытывается Дэн. -- Он-то тем более должен уметь... или я всё не так понял?
-- Да я сама не большой спец, -- пожимаю плечами. -- Но насколько мне известно, Старейшина-то молчит всего несколько лет, а до того был как все. То есть, он до этого уровня прокачался. Возможно, через несколько лет снова заговорит... Или ему это не под силу. А про Айшу говорят, что она невероятно крутая и вся из себя уникум, вроде как есть надежда, что осилит обычную человеческую речь.
Дэн нервно проводит по волосам.
-- Этот Муданг меня иногда просто убивает. Куда ни плюнь, всё тайна, покрытая мраком, и беспросветное невежество. Иногда вот так побеседуешь с пациентом и хоть немедленно собирай вещи, кажется, что до утра я тут не доживу, рехнусь. А с другой стороны, жалко их, да и отношение ко врачам невероятно почтительное, где ещё такое найдёшь. Не говоря уж о гонорарах.
Я задумчиво киваю, понимая, что я, похоже, погрязла у Муданге по макушку, потому что мои шаблоны не рвут никакие чудеса и никакое безумие.
-- Ладно, может, вы с ним побеседуете? -- просит Дэн, косясь на дверь палаты. -- А то эти муданжцы... никогда не знаешь, что им в голову взбредёт. То трубки пациенту поотрывают, то какими-нибудь благовониями окурят так, что кислорода в палате не остаётся... Культуры-то никакой.
К чести Ажгдийдимидина ничего асоциального он не делает: сидит себе тихо, покусывая нижнюю губу, даже не в астрале, а так, задумавшись. Поднимает на нас с Алэком невесёлый взгляд.
-- Всё будет хорошо, -- практически по буквам сообщаю я.
Он кивает, но облегчения не показывает.
Я присаживаюсь рядом, пытаясь понять, почему он мне не верит. У пациента все показатели в норме, дышит пока через маску, результаты теста на аллергены ещё не пришли.
Ажгдийдимидин отпускает его руку, со вздохом разгибается и достаёт из-за пазухи блокнот. Я с тревожным интересом наблюдаю, как он выводит муданжские закорючки на чистом листке.
"Я ошибался в твоём сыне. Прости".
Я кошусь на Алэка. Он о ком?
Духовник морщится и жестом показывает, мол, нет, не об этом. Ладно.
-- Ну, если формировать отношение к людям по их родословной, хочешь -- не хочешь, а ошибёшься, -- пожимаю плечами я.
Он мотает головой.
"Дело не в этом", гласит следующий листочек. "Мне было про него предсказание".
-- Ещё и вам! -- фыркаю я. -- Сначала этот взяточник приютский ему крови попортил, так ещё и вы туда же? Что вы все про него такое видите, что он даже говорить об этом боится?
Духовник сглатывает, поджимает губы и пару секунд глядит в пространство, вероятно, вызывая перед глазами картину, которая представилась ему в пророчестве. Потом принимается писать, при этом вокруг рта у него закладываются раздражённые морщины.
"Лиза, я видел, как твой Кир втыкает нож в горло самому дорогому для меня человеку. Как, по-твоему, я должен был это понять?!"
-- Не нож, а скальпель, -- автоматически поправляю я, потом качаю головой. Очень трудно помнить, что самый крутой Старейшина-духовник по уровню своих представлений о первой помощи ничем не отличается от рыночной торговки.
Ажгдийдимидин разводит руками, мол, я почём знаю, как это называется.
-- И Интгилиг тоже это видел?
Духовник кивает и дописывает: "Он не знал, кто перед ним, но понял так, что Кир убьёт человека".
-- То-то я всё гадала, за что Кира в приюте называли "мясником" и почему его это так злило... Ещё бы.
Ажгдийдимидин тем временем строчит дальше, видимо, решил разделаться со всеми непониманиями разом.
"Я не должен был этого видеть. Не знаю, почему боги решили нарушить правило и показать мне будущее моей пары. Возможно, это было испытание и, если так, я его не прошёл, потому что поддался чувствам, не проанализировав ситуацию как следует. Хуже того, я пытался предотвратить её, хотя знал, что это пророчество из тех, которые обязательно сбываются".
