Принёс парабеллум, учил разбирать его и перезаряжать.
Тоня не понимала немецкого и училась как это нужно делать – только по жестам.
По мере того как Вилли надоедало возиться с парабеллумом, он всё больше смотрел на её ноги чем на руки разбирающие пистолет.
Потом Вилли угощал её шнапсом, и шоколадкой,
И под конец занятий,он показал ей пальцем на свою постель.
Конечно, Тоня сразу поняла этот жест… всю ночь спала с ним. А потом утром, они стреляли по пустым бутылкам из под шнапса которые валялись возле школы.
Через неделю привезли новых людей на расстрел.
Это была семья, которая прятала партизана.Трое детей и четверо взрослых.
Из поставили во дворе, там где раньше стояли пустые бутылки из под шнапса.
И повернули их спиной к Тоне которая должна была расстрелять их.
В этот раз у неё получилось.
Расстреливать людей оказалось легче чем она думала.
Тоня смотрела на затылки этих людей и представляла себе что это бутылки, старалась попасть точно в середину.
Когда после выстрела очередной затылок исчезал она переходила к следующему затылку пока не расстреляла их всех.
Потом перезарядила парабеллум как показывал ей Вилли и отдала ему.
"Гуд" сказал Вилли, и улыбнулся.
Впервые за всё время.
Впрочем после расстрела ей пришлось отмывать форму так как брызги крови попали на неё.
Она слишком близко подошла к жертвам во время стрельбы.
Отмыть кровь оказалось труднее чем расстреливать. Тоня стирала её почти до вечера, до 8 часов, когда весь личный состав комендатуры должен выходить на проверку.
Но в этот вечер она не пошла туда – перед разводом к ней пришёл Вилли и начал что-то говорить на ломаном русском языке,что-то показывая на пальцах.
Тоня поняла что он просил снять кольца с жены убитого.
И ещё он хотел чтобы она это сделала в то время пока он с солдатами будут на плацу, чтобы никто не видел как она будет это делать для него.
Тоня сделала, как он просил.
Она аккуратно сняла два кольца – обручальное и простое колечко с каким-то маленьким камушком посредине.
Она никогда не имела колец в своей жизни поэтому долго рассматривала их в своей комнате.
А потом ночью Вилли пришёл к ней с бутылкой шнапса.
Он забрал кольца, угостил шнапсом и снова показал ей пальцем на постель.
Тоня понимала что не может отказаться.
Утром Вилли ушёл, оставив ей недопитый шнапс. А сонная Тоня смотрела как во двор комендатуры входили какие-то люди – обычно по утром открывали двери комендатуры чтобы жители местных сел могли забрать трупы своих расстрелянных накануне родственников. Трупы которые никто не забирал – солдаты просто закапывали.
Но семью которую вчера расстреляла Тоня. не закопали. Её забрали какие-то женщины. Они положили трупы на подводу и увезли.
А Тоня в это время, накрылась одеялом чтобы заснуть и не думать ни о чем.
Но настоящий ад – ещё только ждал Тоню впереди…
Новый расстрел произошёл через два дня. и теперь уже Тоня имела опыт – она стреляла с расстояние 4 шагов, чтобы кровь не попадала на её немецкую форму.
А потом, с каждым месяцем, расстрелы стали проходить всё чаще и чаще.
Когда привозили большую партию людей, более 16 человек, то чтобы расстрелять их, сначала ей приходилось стрелять по ним с пулемёта который специально для этого стоял на чердаке школы.
Потом она добивала раненых, ходя между ними с пистолетом.
Трупы оставались там лежать до утра и вечером она снимала с них кольца, серёжки, и отдавал Вилли.
Вилли забирал это, давал ей немного шнапса и и после этого спал с ней.
Через час Вилли обычно уходил. Тогда к ней приходил кто-нибудь из немецких солдат.
Солдаты просили её снимать для них часы с трупов, чтобы потом менять на них продукты в других гарнизонах.
Они тоже просили чтобы про это никто не узнал, особенно Вилли.
Часть продуктов солдаты потом отдавали ей. И когда кто-нибудь из солдат хотел переспать с ней – Тоня не отказывала.
К тому же она просто боялась отказывать кому нибудь из них.
А по утрам, когда солдаты были на построении, к ней приходил Игорь – переводчик комендатуры.
Тоня спала с ним тоже.
Вилли посылал его чтобы он учил Тоню немецкому языку. Но тот просто валил её на диван и насиловал.
А если она говорила что уже измучена в постели за ночь, то он напоминал ей что знает всё про неё, и про кольца и про часы.
И всё равно, он валил её на диван. и брал её.
Лишь после завтрака у неё появлялось время чтобы поспать немного. Но только до обеда.
Перед самим обедом измученная Тоня одевалась и шла расстреливать.
Теперь она умела это делать.
Она хладнокровно стреляла в головы людей стараясь чтобы кровь не забрызгала её немецкую форму, -
Вилли не любил нечистоплотность.
А потом, после обеда она до вечера мыла полы в немецкой казарме и стирала рубашки Вилли.
Когда начинало темнеть и немецкие солдаты уходили на построение – ей нужно было тайком идти к трупам расстрелянных людей и снимать с них золотые вещи для Вилли: кольца, бусы, серёжки.
Он любил золото. но у местных крестьян золотых вещей было не много поэтому Вилли требовал чтобы она даже смотрела им в рот.
Он дал ей специальные плоскогубцы чтобы выдирать золотые коронки с зубов.
Если такие найдутся.
Сначала Тоня не могла понять как можно открывать намертво сцепленные зубы у мертвецов, но потом научилась это делать с помощью ножа и плоскогубцев
Потом утром, когда местные жители забирали трупы – они не могли понять почему у трупов – такие окровавленные рты.
С разорванными губами и выбитыми зубами.
Но потом, кажется, они всё понимали.
И с омерзением смотрели на немцев.
А измученная расстрелами и постоянным изнасилованием Тоня, уже не обращала внимания ни на что. И ни на кого.
Через 2 месяца Тоне исполнилось 20 лет.
В этот день немцы дали ей 2 банки тушёнки и плитку шоколада.
А Вилли, от себя лично подарил ей платок на голову. Красивый платок с вышитым узором.
Тоня примерила платок себе на голову но на фоне немецкого мундира он выглядел как-то странно.
И Тоня спрятала его подальше.
Настоящие проблемы у неё начались через 2 месяца.
По селу пошли слухи про неё и про трупы с выбитыми зубами.
Местный староста начал "вынюхивать" откуда они идут и нашёл причину. По его словам выходило что кто-то из расстрелянных ею людей – выжил.
Кажется это был ребёнок.
Его селяне нашли среди трупов когда забирали их для похорон.
Они сразу спрятали его и он исчез где-то в окрестных сёлах.
И затем по селу поползли тяжёлые слухи что мол расстрелы, разорванные рты у трупов, и выбитые зубы – это всё делает одна девушка, по имени Тоня.
Через местных полицаев эти слухи, дошли и до Вилли.
Он сразу занервничал, всё утро курил у окна, а потом признался Тоне что забирать вещи на блага великой Германии – это хорошо, а вот забирать для себя лично – это преступление.
И за это, она, Тоня, даже в концлагерь попасть может…
Вместе с ним, Вилли.
Он очень боялся инспекции из гестапо.
Он так переживал что всю неделю не находи себе покоя.
Что-то думал, даже ходил к пулемёту и что-то там измерял, а потом сказал что он понял ошибку – что нельзя расстреливать детей и взрослых – в одной шеренге.
Ведь пули которые попадают в грудь взрослым, они летят выше чем головы многих детей.
И теперь Тоня должна была отдельно расстреливать взрослых и детей.
Взрослых – из пулемёта с чердака школы.
А детей – ставили перед трупами родителей где она стреляла им в голову из пистолета.
И теперь уже никто не выживал.
Гестапо так и не приехало. И постепенно Вилли успокоился.
Только вот Тоня стала "знаменита" на весь район. Жители местных сел дали ей прозвище "Тонька-пулеметчица" и ещё называли палачом.
Какой-то местный партизанский отряд даже поклялся казнить её.
Так что теперь Тоня боялась даже выйти из комендатуры.
В середине 1943 года, партизанское движение в районе усилилось, одиночные расстрелы семей – это уже не помогало немцам и тогда они начали расстреливать и сжигать селян целыми сёлами.
Жители стали прятаться в лесах. Чтобы спастись.
А в это время у немцев дела со снабжение становились всё хуже и хуже.
Теперь немецкие солдаты которые приходили к ней по ночам, приносили только самогон.
Тоня выпивала два стакана и отключалась, и тогда солдаты насиловали её. Обычно по 8 человек за ночь.
Утром, она просыпалась и с осоловевшими полупьяными глазами шла на службу – ложилась за пулемёт.
Стрела… стреляла… стреляла… пока крики и выстрелы не сливались в ушах в одно какое-то непрерывное месиво,
Потом пистолетом она добивала ещё кричащих раненых.
На её форме проглядывались рыжие пятна крови, и на вечно полупьяную Тоньку даже немцы стали смотреть с отвращением.
