– Ваше Величество крайне гостеприимен, – сказала Флоренс с легким поклоном.
– Это у нас в характере, – сказал он, переходя на английский.
Эмир, как и большинство аристократов Матара, был англофилом и пользовался любой возможностью продемонстрировать свое блестящее владение языком.
– Даже самый беднейший житель Матара распахнет свои двери перед путником и поделится всем, что у него есть, – улыбнулся он. – Боюсь, правда, что в Матаре вы найдете не так уж много бедных жителей. И это тоже у нас в характере.
– У вас в стране царит благоденствие.
– Хвала фиговому маслу! Второго такого вам нигде не сыскать.
– Оно известно по всему миру, – подхватила Флоренс. – И применяется во множестве отраслей. Возьмите хотя бы духи или промышленность… А вы знаете, между прочим, что китайцы его используют в качестве смазки для своих ракет?
– Мне не был известен этот факт. Но как это прекрасно! – Эмир слегка наклонился вперед: – Оно понижает уровень холестерина. И в то же время повышает уровень хорошего холестерина. Наступит время, и ученые медики это подтвердят, слава Всевышнему.
– Матар – воистину река, текущая в мир.
Они переглянулись.
– Может, хватит нам нести эту чушь? – улыбнулся эмир.
– Ваше Величество весьма великодушен. Я уж и не знала, что еще можно сказать про фиговое масло.
– А я им никогда и не пользовался, – сказал эмир, вынимая сигарету из стоявшей перед ним золотой шкатулки.
Тут же, как призрак, откуда-то возник слуга, одетый в тон портьерам и занавескам. Он поднес огонь к сигарете эмира и снова исчез, прошуршав легким шелком.
– Жуткая гадость, – продолжал эмир. – Я лично предпочитаю масло грецких орехов, которое выдавливают четырехсотлетними жерновами во французской провинции Дордонье. Мне привозят его на самолете. Кого на самом деле волнует холестерин? Мне, например, швейцарские врачи каждый месяц переливают кровь. А старую я сдаю в больницу. И, вы знаете, она там пользуется большим спросом… Послушайте, Флоренс… действительно, почему бы мне не называть вас именно так? Ведь мой язык не в силах передать всю красоту тосканских гласных… Так вот, вы преподнесли мне очень милый и, должен сказать, оригинальный подарок. Я могу показать вам целую комнату, забитую совершенно ужасными презентами. Не понимаю, почему на свете так мало людей с хорошим вкусом. Хуже всего была доска для игры в «Монополию», отлитая из двадцатичетырехкаратного золота и выложенная рубинами, бриллиантами и разными другими драгоценными камнями, а домики и отели – из платины. Вы представляете себе? Чего хотели от меня эти люди? Чтобы я все это переплавлял? Нет, я знаю, что арабы славятся своей вульгарностью, но тут уж прошу меня извинить… Кстати, у вас изумительный арабский язык. Я так понимаю, вы работаете на правительство? Ну конечно. В каком-то специальном отделе? В ЦРУ? Отправить сюда женщину – на такое надо решиться. Хватило бы у них на это воображения? Сомневаюсь… Раньше, если вашей стране было что-нибудь нужно… А я вам скажу, моя дорогая, что им всегда что-нибудь нужно… Они присылали такие подарки… Я, конечно, не хочу выглядеть неблагодарным, но, вы знаете, всему есть предел. Всевышний, да святится Имя Его, купил бы, наверное, что-нибудь такое, если бы отоваривался в магазинах сети «Уол-март». У нас тут скоро тоже «Уол-март» откроют. Мы так все волнуемся. А еще мне однажды предложили чемодан денег. Наличными!
Он хихикнул и обвел рукой комнату, в которой все выглядело так, будто каждую вещь обмакнули в золото. Причем дважды.
– Вот скажите – я похож на человека, которому нужны наличные?.. Ну ладно, – глаза его сузились, и на Флоренс теперь уже смотрел не радушный эмир, а многоопытный торговец с побережья. – Кто вы такая, милая дама? И, уж простите за грубость, что вам надо?
Подобная прямота не была свойственна арабам, и Флоренс подумала – уж не сморозила ли она что-нибудь?
– Ваше Величество оказывает мне честь своей прямолинейностью. Я пришла просить у вас разрешения на разговор с вашей женой Лейлой. Я хочу сделать ей деловое предложение.
Лицо эмира исказила довольно злобная гримаса.
– Деловое предложение? Моей жене? Вы что, хотите, чтобы она помогла вам продвигать какой-то продукт?
– Нет-нет! Соомоов эль-аммр.
– Важное дело? Детские болезни? Дайте-ка угадаю… Противопехотные мины? Все красивые женщины ненавидят противопехотные мины. А я счастлив вам сообщить, что у нас их нет. Хотя временами, признаюсь, мне иногда самому хочется рассадить их вдоль всех границ, как цветы. Но газели ведь могут на них наступить. А газелей нам лучше стрелять, чем взрывать, правда? С нашего чудесного нового вертолета. Нет, в самом деле, такая щедрость… Ума не приложу, чем мы могли ее заслужить…
– Я счастлива оттого, что сумела угодить Вашему Величеству. Но уверяю вас, мне не нужна помощь вашей жены для раскрутки какого-нибудь крема или для общественных акций против эпидемий и против мин. Мы бы хотели открыть здесь в Матаре студию спутникового телевидения и просим вашу жену возглавить ее.
Эмир уставился на Флоренс.
– Вы приводите нас в удивление. Я думал, речь пойдет о нефти. О ней всегда заходит речь, как ни крути. На прошлой неделе приезжали какие-то американцы из Техаса. Они вообще всегда из Техаса или из Оклахомы. Я уже изнываю по американцам из других штатов. Вот вы, например, откуда?
– Оттуда, где много деревьев, Ваше Величество.
– Значит, вам повезло. Так вы говорите – телевидение? С моей женой… Ну не знаю, не знаю…
– С позволения Вашего Величества, я бы хотела показать вам кое-какие цифры.
– Нет, нет. Эмир цифрами не занимается. Для этого есть министры. Для всех возможных цифр.
– Но это очень интересные цифры, мой господин. Из них вытекают гигантские суммы. Но я, разумеется, покажу их министрам, как велит мне Ваше Величество.
– А что вы имеете в виду под словом «гигантские»? Пустыня – гигантская. Океан – гигантский. Это я понимаю.
– Около двух миллиардов долларов в год, мой господин.
– Ну, это даже и не половина от гигантского.
Флоренс протянула эмиру заранее приготовленный листок.
– А что это за расчеты? – спросил он.
– Мы делали калькуляцию, ориентируясь на женскую аудиторию, мой господин.
Лицо эмира перекосилось:
– На женскую?
– Женщины являются основными покупателями. Они ходят по магазинам.
– Согласен. У кого еще столько свободного времени? Но послушайте, ведь уже существуют два арабских канала – «Аль-Джазира» и «Аль-Арабия»… На случай, если вы все-таки из ЦРУ, я вам официально заявляю, что не симпатизирую политической ориентации ни того, ни другого. Стоит включить любой из них, и там обязательно сидит Осама рядом с этой своей пещерой и выглядит так, как будто ему срочно нужна новая почка. Но всегда ведь можно, – он нажал кнопку на воображаемом пульте, – посмотреть, что показывают по Историческому каналу. Там непременно будет какой-нибудь документальный фильм про Гитлера. Я думаю, им вообще стоит назвать себя «Канал Гитлера»… Так при чем здесь моя жена?
– На то есть много причин, мой господин. Во-первых, она – ваша жена, первая леди Матара, уважаемый человек и авторитетная особа. Во-вторых, у нее есть опыт работы на телевидении.
– Да, – сказал эмир, вспоминая о чем-то приятном. – У нее был настоящий успех в Лондоне. Пока она не забросила свою карьеру и не вышла замуж за одного разгильдяя!
Флоренс вежливо улыбнулась.
– Правда, за очень симпатичного разгильдяя, – добавил он. – Хорошо, продолжайте. Вы нас заинтересовали.
– А в-третьих, нам, конечно, понадобится в этом бизнесе матарский партнер, поскольку, согласно закону, пятьдесят один процент акций любой компании, которая оперирует здесь, должны принадлежать гражданам Матара. Вот вам три фактора, определяющие вашу жену в качестве единственного кандидата на пост главы нашего предприятия.
– А что значит «нашего»? «Вы» – это кто?
– Я всего-навсего телевизионный продюсер, и этот проект – моя идея… Но когда затевается такое крупное дело, нельзя обойтись без инвесторов и других заинтересованных лиц… Однако мы готовы предоставить вам…
– Вы имеете в виду – народу Матара, – вставил он.
– Пятьдесят один процент.
– Хм-м.
– Ну тогда, скажем, пятьдесят пять?
– Что-то у меня в последнее время со слухом. Долгие годы, знаете ли, стрельбы по газелям…
– Шестьдесят процентов?
– Что? Вы, кажется, сказали семьдесят?
– Шестьдесят пять.
– Давайте остановимся на шестидесяти шести. Это ровно две трети. Бухгалтерам будет легче считать.
– Хорошо, договорились.
– А чем будет заниматься моя жена? Выступать в роли свадебного генерала?
