Стена туалета начинает медленно валится куда-то в сторону …
– Посторонись – Раздаётся истошный крик.
И грохот упавшей стенки смешивается с криком. Это крик радости – кажется, второй кусок трубы все-таки вырвали из пола. Правда там теперь дыра в соседнюю квартиру … ту что расположена внизу … вскоре слышу трёхэтажный мат над головой – не могут найти одного из мастеров – возможно завалило стеной.
– Мамочки – Шепчу я.
Утром я просыпаюсь в холодной поту. долго лежу и смотрю в потолок, Мой мир – он вернулся … он снова как прежде …кафельный пол, унитаз, полочка.
Солнце за окном.
И кот на диване.
Звонок в дверь. Снова звонок. Снова …
А я все лежу и лежу.
И никому не открываю.
Голос мне в спину – Ду ю спик Инглиш?
Оборачиваюсь – стоит молодая девочка, смотрит на меня
Мои губы медленно растягиваются в улыбку. И я киваю в ответ.
Девочка улыбается тоже.
Откуда она?
Может из Англии?
Америки?
Австралии?
У девочки красивые глаза – тёмные, как оливки.
Что-то говорит мне … показывает пальцем на номера домов.
А я продолжаю улыбаться. Лишь понимающие, киваю головой. Говорю ей:
– Уес.
У неё потрясающие волосы – густые, чёрные, чуть небрежно свисающие на лоб.
Какая же она красивая!
Мне хочется сказать ей что-то ласковое … приятное … нежное. …
Но я лишь смотрю ей в глаза и смеюсь.
Я не могу ей ничего сказать. Я не знаю английского.
Она смотрит мне в лицо и тоже смеётся.
Наверное она счастлива сейчас, как и я.
Опускаю глаза – у неё худое тело. Но груди уже выпирают из под кофточки.
От неё уже идёт запах женщины … молодой и желанной.
Сколько стран и континентов ты посетила? Пока не встретила меня – среди толпы …
А может … это судьба?
И мне теперь – хочется обнять тебя …
Как же мало нужно человеку для счастья. Правда, американка?
Она что-то снова спрашивает – показывает пальцем на дома.
На её щеках появляется румянец.
Я чувствую … я знаю … я догадываюсь … Если прикоснуться к нему губами – он станет её симпатичнее.
– Зачем тебе эти дома, родная, когда рядом теперь есть я?
Она больше не показывает пальцем, лишь внимательно смотрит на меня.
И я вдруг понимаю этот взгляд.
Так давай же – сделаем это!
Сойдём с ума и перевернём весь этот чёртов мир!
Наших пап и мам.
Наших дедушек и бабушек.
Где тут ЗАГС? Сколько нам идти до него?
– Ай вонт мерриед – Говорю я продолжая улыбаться – Ай лов ю!
Она достаёт из сумочки очки, одевает и начинает разглядывать меня.
Лицо её наполняется недоумением и ужасом.
И тут я вспоминаю что мне уже под семьдесят.
Что зубы у меня шатаются а глаза тусклые и слезящиеся.
– Сорри – Говорит она и уходит. Даже не оборачивается.
Я выброшен как мусор.
Да, я знаю.
Это только я – буду вспоминать её – весь день … неделю … месяц …
Только я – буду мечтать что мы рядом, молодые и красивые … обнимаемся … занимаемся любовью.
Только я …
В трамвае мне уступили место.
В троллейбусе – подали руку, что-бы не упал и не ушибся.
– Нах! Пошли все нах – Отвечаю я под нос себе вместо благодарности. И иду по улице с трудом опираясь на палочку.
А когда пришёл домой, то долго и грустно смотрел в окно.
Аппетита у меня нету.
Хер – почти не стоит.
Никто меня не любит.
Телевизор не заводит.
Солнце – тоже светит не для меня.
На кой черт я живу?
Что делаю на этой планете?
Вот тогда я и решил … Да, мне стыдно признаться в этом … мне больно писать про это … но я решил уничтожить эту планету. К еханой матери.
Да. Вы не ошиблись.
Кричите от ужаса … собирайте чемоданы и сваливайте на Альфа- Центавру.
Мамаши и папаши – прижимайте детей к своей груди, рыдайте и обзывайте меня уродом.
Армии всего мира – кидайте в мой дом атомные бомбы и ракеты – ни хера Вам не поможет.
Я решил уничтожить этот мир … вместе с той американкой. Бесповоротно и жестоко.
Моря и океаны – выйдут скоро из своих берегов и начнут сметать города и посёлки.
Тысячи болезней накинутся на человечество.
Луна что висит над нами – скоро свалит куда-то нах.
Полюса и экваторы поменяются местами. И на землю обрушатся тысячи метеоритов.
Вулканы проснутся и так грохнут что каждый подскочит в своей постели.
И не напрасно – к утру земля расколется на тысячи кусочков.
Они будут медленно разлетаться в разные стороны … в пустом вакууме … в полной космической тишине … под ослепительными лучами яркого Солнца.
И я знаю наверняка, что на самом последнем кусочке – будет сидеть та самая американка.
Снимет свои чёртовы очки и снова посмотрит на меня – только теперь с нежностью и любовью. Будет снова смеяться.
А я ей в ответ.
И я теперь – буду молодой и красивый.
– Ну так что? Будем мерриед? – Спрошу я её снова.
И она наконец – кивнёт мне головой в ответ.
Знакомиться мы начали когда я снял с неё трусики. Точнее – по настоящему знакомиться. А до этого – я водил её в рестораны, в кино, даже в оперу.
И вот сегодня – я пригласил её к себе домой, на кофе. Это случилось в 22 вечера, когда я провожал её домой.
Взгляд у неё, тут же стал какой-то растерянный, тревожный, а губы слегка задрожали. Она как будто почувствовала что кофе – это не главное в моем приглашении. И вот сейчас – она лежит у меня на диване.
А я снимаю с неё трусики. Причём сумел стащить их – почти до коленок.
По правде говоря, это было не трудно.
Сначала, я рассмешил её анекдотом, потом наклонился и поцеловал в шею. Затем, как бы случайно положил ей руку на колено.
Самое главное здесь – продолжать смеяться. Как будто меня просто занесло от юмора. Может я дурачусь? И пытаюсь рассмешить её ещё больше?
Наверное у меня это получилось.
И вот рука моя – быстро продвигается по направлению к трусикам.
В это момент, с нею что-то случилось.
Моментально сжалась, как будто почувствовала опасность. А рука её – вцепилась в мою руку. Сжав пальцами со всей силы … до синяков
Но при этом – она все ещё смеялась … как ни странно. И это – давало мне шанс.
Не давая ей опомниться – я просунул руку повыше и начал стягивать их книзу…
Побороть свой смех она смогла лишь когда я стащил их уже до коленок.
– Ты уверен? – Спросила она … и наконец оторвала мою руку от них.
– Да! – Ответил я и вернул руку обратно. После чего вцепился в трусики, но уже мёртвой хваткой.
Она снова пыталась оторвать её от них … щипала, царапала, разгибала мои пальцы …
И тогда я начал успокаивать её – другой рукой гладил её волосы, прямо над её милым маленьким ушком.
– Мне нельзя – Наконец тихо сказала она и покраснела – Я ещё девочка.
Вот тогда я и понял что знаю о ней меньше, чем хотел бы.
– Девочка? – Переспросил я пытаясь вспомнить что нужно делать в таких случаях. На всякий случай сделал голос более нежным хоть мои мысли были лишь вокруг её трусиков, и почему мне не удаётся стащить их полностью.
Но как ни странно – мой вопрос показался ей интересным. И она начала отвечать на него …
Так я выяснил что она очень говорливая.
И пока я расстёгивал левой рукой у себя ширинку – она успела рассказать мне что её папа был строителем на грандиозной стройке в Сибири, и что её воспитывала мама.
Она работала на заводе, но потом её уволили. Теперь мама часто болеет.
Я слушал время от времени задавая попутные вопросы.
Наконец, когда я расстегнул ширинку и вынул свой член – она уже перешла к тому что школу окончила с золотой медалью и что теперь нашла работу в школе, преподавателем химии.
В этот момент я вдруг понял что трусики с неё стащить мне не удастся поэтому придётся попробовать протолкнуть член не снимая их. И отчаянно пробовал сделать это пока она рассказывала что мечтала остаться на кафедре в институте, но не получилось …
– Кафедра, это хорошо! – Кивнул я головой пытаясь продолжать беседу.
Мои глаза были выпученные от напряжения, щёки красные. Ведь очень трудно запихнуть член в узкий просвет между трусиками и сжатыми коленками.
Но кажется я нашёл небольшой просвет, и протолкнул член туда – каким-то образом он наконец оказался прямо у неё между ног, но увы … далеко от влагалища. Сантиметров пять до него.
Как раз в этот момент она рассказывала мне что полюбила химию – когда сидела у окна, вечерами в пустой комнате, и мечтала … про другой мир – огромный и невидимый … она жаловалась мне что в школе ученики равнодушны к её предмету, и что зарплата у неё маленькая, и не об этом мечтала она в детстве, когда сидела у окна … долгими вечерами … мечтала увидеть отца … – я слушал все это и теперь – радостно улыбался … мой член наконец смог преодолеть эти проклятые 5 сантиметров. И уже, он коснулся своей крайней плотью – её входных губ влагалища. Таких тёплых …
