— Хорошо, — согласился Сами. — Как ты знаешь, я человек общительный. Я люблю людей, сборища, вечеринки. Я создан, чтобы жить в окружении людей. Ты ведь знаешь, что я не притронусь к еде, если окажусь один за столом, я просто не могу есть в одиночестве. Я всегда обедаю с кем-нибудь из друзей, и это знает каждый. Меня приглашают на все торжества, собрания и пирушки.
Как только я обручился с Маналь, я обнаружил, что она любит тишину, самое большое счастье для нее — остаться одной. Я не пытался влиять на нее, а, наоборот, решил постепенно приспособиться к ее образу жизни и притворился, что я тоже сторонник уединения. С тех пор я повсюду бродил только с книгой в руках. Между нами теперь полное взаимопонимание, но мне не вынести больше такой скуки, я не могу жить без болтовни и шуток товарищей. Мне тяжело быть с ней, потому что я вижу в ней не невесту, а тюремного надзирателя, сам же я просто раб, а никакой не жених. И я чувствую, что не в силах больше продолжать этот спектакль. Я слишком плохой актер, и сколько бы ни пытались сделать из меня положительного героя, — мне это не по плечу. И поэтому я решил удалиться… вернуть себе свободу… и снова быть с людьми, в обществе! Я решил бежать из тюрьмы, прежде чем дверь окончательно захлопнется. Вот все, что я могу рассказать тебе, не утаив ничего. Я не хочу слышать ни слова против, потому что решение мое окончательно… И я не откажусь от него, даже если весь мир станет меня убеждать!
Тут он встал и направился к двери.
— Я уеду в деревню и там буду ждать твоей телеграммы, — бросил он на ходу. — Сообщи мне, чем все это кончится, чтобы я был спокоен…
Он быстро вышел. Я кинулся вслед, надеясь отговорить его от поездки, но он был непреклонен, и мне ничего больше не оставалось, как вернуться в кабинет.
Мне стало обидно за Сами. Я действительно хорошо знал его характер. Для друзей он был готов на все, и мы называли его «наш общий друг». Он не знал, что такое ненависть, злоба или зависть. Мы все любили его, и он любил нас всех. Нам не хватало его, и мы скучали, когда он уезжал куда-нибудь. Он никогда не ночевал у себя дома, а всегда у кого-либо из друзей, и мы веселились и шутили, как это свойственно молодежи. Да, все это я знал. И я заметил также, что в последнее время характер Сами резко изменился, он иначе стал относиться к друзьям. Все это я приписывал новой жизни, которую он избрал для себя. А вот сегодня птичка разбила золотую клетку и улетела, чтобы вернуться в небо, на свободу, к своим товарищам…
Все это так, но в каком ложном положении оказался я! Не представляю, как я смогу заговорить с Маналь и сообщить ей ужасную весть… А я должен это сделать!
Я опустил обручальное кольцо в маленький кармашек и решил положиться на судьбу…
И все-таки меня беспокоила маленькая вещица, которую я носил в кармане, напоминающая мне о моей тяжелой миссии…
Через два дня мне на службу позвонила Маналь и сказала, что ей нужно меня повидать. Мы договорились встретиться в каком-нибудь кафе. Она сама назначила место и время. Я поспешил согласиться, боясь, как бы она не догадалась раньше времени, какой сюрприз приготовлен для нее у меня в кармане.
Я пришел в назначенный час. Маналь уже ждала меня. Она выбрала отдаленный столик в углу. Я пожал ей руку и сел, все время ощущая свой маленький карман и радуясь тому, что окружающий шум и разговоры скрывают мою тревогу и волнение.
— Где Сами? — спросил я и затаил дыхание.
— Он уехал на несколько дней в деревню, — ответила Маналь.
И тут без всякого предупреждения она сняла с пальца кольцо и положила его передо мной. Я невольно потянулся к маленькому кармашку, чтобы проверить, на месте ли второе кольцо. Улыбнувшись или сделав вид, что улыбаюсь, я рассматривал золотое кольцо, лежащее на столе. Она тоже улыбнулась или сделала вид и проговорила:
— Не спрашивайте меня ни о чем, прошу вас… я ничего не знаю… но я чувствую, что не такая жена нужна Сами, и мне тоже нужен не такой муж…
— Когда вы обнаружили это, Маналь? — спросил я, закуривая сигарету. — Мне казалось, вы созданы друг для друга!
— Я тоже так думала, — ответила девушка. — Но теперь вижу, что ошиблась. Вы совсем не знаете меня, ведь нескольких встреч и коротких разговоров недостаточно, чтобы узнать человека. И Сами тоже меня не знает… Вы не верите этому? Я словно надела чужое платье, и жизнь, которую я веду сейчас, не имеет ничего общего с той, к которой я привыкла. Вы, наверно, даже не подозреваете, что я член восьми клубов и до последнего времени аккуратно посещала их и активно участвовала в собраниях. Я создана для общества, я люблю людей… всех, без исключения… И самое большое счастье для меня — это пойти на какой-нибудь вечер, где собирается много людей… самых разных… Вы не подозреваете также, что жизнь в гостиницах, поездки и путешествия я предпочитаю спокойной и уединенной жизни дома… Такая уж я… такой у меня характер… Когда я познакомилась с Сами, и затем, когда он пришел к нам в дом просить моей руки, я поняла из его разговоров, какой он нелюдим… Но я убедила себя, что сумею приспособиться к той жизни, которую он ведет. И мы начали ходить по магазинам, покупать книги, рассуждать только об ученых и философах… Все свободное время мы проводили дома с моими родителями. Я поняла, что он любит уединение, и надеялась привыкнуть к такому образу жизни. Я отказалась от собраний и клубов… Все ради него… Но сегодня я почувствовала, что не могу больше оставаться в этом тесном платье, которое душит меня… под властью идей, не соответствующих моему образу мыслей. И я прошу вас передать это вашему другу. Сама я не в силах нанести ему такой удар и разрушить надежды, которыми он жил последнее время. Будьте с ним помягче, возвращая кольцо. Скажите, что я не могу разделить его образ жизни и предпочитаю удалиться теперь, пока еще не наступил день, когда разлука станет трагедией…
Губы Маналь дрожали, а мое лицо неудержимо расплывалось в улыбке. Я не помню точно, что ей сказал, но я пытался о чем-то говорить… Прервав меня, она посмотрела на часы и попросила разрешения уйти. Потом быстро встала. Я не смог догнать ее: подошел официант получить по счету. Когда я вышел на улицу, Маналь уже затерялась в толпе…
У себя дома я застал Сами. Бедняга не мог дождаться телеграммы. Едва увидев меня, он закричал;
— Ну как? Что она сказала? Кончилось все это?
Я ничего не ответил, а позвонил Маналь, но так, чтобы Сами не заметил, и пригласил ее поужинать с нами…
Мы сидели за столом — Маналь, моя жена, я и Сами. Я стал подробно рассказывать обо всем, что произошло, а Сами и Маналь недоверчиво смотрели друг на друга. За ужином вместо десерта я дал каждому из них по кольцу.
Перевод А. Пайковой
Адиль не знал, кто из них двоих пляшет от радости — он сам или земля у него под ногами. Ясно было одно: с ним произошло что-то необыкновенное. Вот уже четыре дня прошло с тех пор, как он услышал о свидании, назначенном на шесть часов вечера в четверг. Радостное, волнующее чувство не оставляло его ни на миг, наполняя сердце счастьем, тревогой, а иногда страхом. Он жаждал этого свидания и боялся его. Ложась в постель, он тут же погружался в сладостные грезы… Интересно, какая она? Очаровательна и прелестна, как говорят сестры Саад и Кавсар, или только недурна, как отзывается о ней мать?
Возвращаясь домой, Адиль тут же звал к себе сестру Кавсар, запирал дверь и расспрашивал ее, как приняла их семья невесты и о чем они разговаривали. Потом он звал Саад и просил ее описать тот же визит, забрасывая ее десятками вопросов, пытаясь узнать обо всем, что там было, и даже о том, чего не было…
До сих пор Адиль никогда не думал о женитьбе. Он не принадлежал к числу тех современных юношей, которые женятся, а потом ставят родственников перед свершившимся фактом. Выбор невесты Адиль предоставил матери, желая таким образом избежать холодной войны, которая разгорается обычно между молодой женой и свекровью.
Мать Адиля, прослышав, что в одной почтенной семье есть девушка подходящего возраста, отправилась туда в сопровождении дочерей Саад и Кавсар. То был уже не первый дом, в котором она побывала, и не первая невеста, которую она видела, но лишь эта девушка понравилась ей. Договорились, что в четверг в шесть часов вечера Адиль придет познакомиться с невестой и ее семьей и скажет свое последнее слово.
И вот наступил четверг. Ровно в половине пятого Адиль с трудом оторвался от зеркала и вышел из дома. Перед этим он забежал к сестрам и повертелся перед ними, чтобы они оценили его галстук. Домашние одобрили его костюм, и Адиль отправился в «салон красоты». Раньше он никогда не прибегал к услугам парикмахера, но в этот день, чувствуя, что руки его дрожат от волнения, побоялся бриться сам.
Уста Хасан спросил Адиля — ведь каждый парикмахер должен знать все о жизни своего клиента, — почему он такой нарядный. Усаживаясь в кресле поудобнее, юноша объяснил, что собирается жениться и как раз сегодня идет знакомиться с невестой. Тут уж мастер пустил в ход все свое искусство и все духи, какие у него были, чтобы сделать из Адиля настоящего жениха.
