Женщина разогнулась и обернулась.
На нее надвигалось ее собственное чучело, которое с ней еще и разговаривало.
Тетка заголосила и упала на грядки без чувств. На крик прибежал ее муж, который тоже увидел ожившее, кривое чучело, после чего он его начал по огороду гонять.
Капитан первого ранга Ярынцев вернулся в номер отеля только в девять вечера.
Там он незамедлительно выпил и сказал сам себе, засыпая: «Вот, блядь!»
Тут мне поздравление с Днем Подводника прислали.
«Александр Михайлович! Здравствуйте!
Поздравляю Вас и Ваших друзей-подводников с праздником! Желаю Вам и им крепкого здоровья, творческих успехов и как тут недавно сказали ценители шотландской культуры – 7 футов под килтом!
Ваш читатель, Владимир Поляков».
Я в ответ:
«Спасибо. Забегался и забыл про него.
Да. «Семь футов под килем» нам маловато. Лучше б метров 300».
«Александр Михайлович!
Хотел пошутить, а не пойму, кто пошутил.
На всякий случай: килт – это юбка, которую носят шотландские мужики причем – на голое тело.
Ваш Почитатель, Владимир Поляков»
«Привет, Владимир.
Пошутили, наверное, Вы, потому что слово «килт» я впопыхах воспринял как опечатку.
Но, в общем-то, получилось ничего, весело».
«Это Петров.
Кстати! Проанализировав статистику боев с японцами в 1941–1945 годах, американцы обнаружили, что, несмотря на равенство сил, оные американцы побеждали чаще.
Причина: в английском языке средняя длина слова составляет цифру пять букв, в японском – тринадцать. То есть, пока японец объяснит что к чему, американцы успевают его шлепнуть.
После этого как раз и появилась у американцев привычка давать короткие названия-клички как своим так и чужим самолетам, кораблям и прочему.
Когда эта информация дошла до русских, то они вычислили среднюю длину слова в русском языке – семь букв. Но! В процессе управления боем КОМАНДИР АВТОМАТИЧЕСКИ ПЕРЕХОДИТ НА МАТ, И ИНФОРМАТИВНОСТЬ РЕЧИ ВОЗРАСТАЕТ В 2–3 РАЗА.
Вывод: Так что материтесь, господа офицеры!»
«Солнечное лето на исходе. Год, этак, 94-й. Мы с КЭНГом – Вовкой Мудриком – прикомандированы в экипаж Коржавина на выход в море (массовый побег штурманов в академию и на классы у Коржика состоялся, вот нас и прислали). Болтаемся в надводном, отработка Л-2 где-то возле Выевнаволока. Проще говоря, лодка в дрейфе, рули отвалила, и с рулей народ во главе с замкомдивом рыбу ловит. Ну и я впервые в жизни с лодки порыбачить решил. Отстоял первую смену, выбрался наверх, рыбалю. И слышу доклад своего подчиненного: «Товарищ командир, товарищ вахтенный офицер! Через 15 минут расчетное время захода военно-морского солнца!» Очевидцы рассказывали: Коржавин в центральном совершил тигриный прыжок к «Каштану». Все поняли: штурманца порвет на части, как Тузик грелку. А он громогласно объявил: «Штурман! Не военно-морского солнца, а солнца Российской Федерации!»
Удач всяческих, Олег».
«Саня, это Елисейкин. Расскажу тебе про себя.
Ну, ты знаешь сколько трепета вызывает у воина подготовка к увольнению со срочной. Наверняка и у матросиков нечто подобное происходит. Это прежде всего дембельский чемодан со всякой херней, дембельский фотоальбом и ПАРАДКА. В парадке уходят либо с ботинками, либо с сапогами, в зависимости от рода войск и времени года.
Все это начинает готовиться едва ли не со дня принятия воином присяги.
Каждая вещь отбирается, полируется, шьется, подгоняется, исходя из строгих канонов солдатских традиций. Ну, и возможностей самого воина. Умственных, в том числе. Вот узбеки, например, в подготовке к дембелю изощрялись так, что в последний день службы напоминали воинов каннибальской страны Зимбабве времен абсолютной монархии. Распушенные аксельбанты. Погоны из бархатного занавеса, злодейски спертого в клубе части. Тульи фуражек – как у гитлеровцев. Разнообразные значки, какие-то немыслимые медали (одного видели даже с «Матерью-героиней»). Ну и все такое остальное. Командиры в такие дни ходили по территории части с ножницами наготове. Поэтому весь бал-маскарад начинался, как правило, за воротами части. А хранилось все это добро до времени либо в каптерках, либо у гражданских лиц, либо пряталось в укромных местах.
В принципе, я тоже готовился. Правда, не так напряженно, как узбеки, но и уходить, как чмо, русскому парню тоже было не к лицу.
Я дослуживал в кочегарке. Моих напарников разогнали по бригадам. А меня оставили наблюдать за оборудованием и поддерживать. Вообще, по армейским меркам, котельная – довольно престижное, блатное место.
Минимум контроля со стороны командования, свой душ и даже кое-какие продукты водятся. Масса укромных мест. Хотя и грязновато – уголь, дым, шлак, пыль. Но уже стояла весна, кочегарка была вылизана, днем работы почти не было, отопление давалось только ночью. Поэтому я использовал свободное время с толком. Служить оставалось где-то месяц. В общем, все было готово к увольнению в запас, и хранил я свое богатство в нерабочем котле.
В один из дней я решил устроить генеральную примерку. Накидал газет на пол, чтоб своими чудными хромовыми ботиночками не вступить в пыль. Оделся во все парадно-увольнительное. Стою, любуюсь. Ну не в лес же было идти. Хотя последующие события показали, что лучше бы я туда рванул без оглядки. Так как неожиданно для меня возникла высоченная фигура нашего зампохоза Титова, сурового усатого капитана. Ну, голубь, говорит, пойдем. И этак скептически меня оглядывает. Я говорю – может, переоденусь? Ведь чую, что не чай пить зовут. А он в ответ: «Ты чего, иди как есть, там комбат ждет, там надо свиней загнать, да и делов-то на двадцать минут всего, вернешься и закончишь свой туалет», – и змеинно так ухмыляется.
«Делов на двадцать минут» заключалось в том, что с бортового «ЗиЛ-130» надо было выгнать полтора десятка свиней, прибывших из соседнего артполка, а на их место загнать то же количество наших хряков. Такой свинообмен делался для предотвращения взаимного свинячьего вырождения.
Выгрузка сама по себе заняла немного времени, а вот погрузка… Ну, никак наши хряки не хотели уезжать. Гонялись мы там – буквально друг за другом. Что, конечно, не замедлило отразиться на чистоте моей парадки. А хромовые ботинки вообще превратились в бесформенное подобие валенок. Проще говоря, к концу погрузки я и сам был похож на свинью.
Оставался последний хряк. Здоровенный такой, кило на триста пятьдесят. Хряк забился в угол свинарника и, клянусь, скулил, рычал, и пытался цапнуть любого.
С легкостью протаранив мои ноги, он, боднув своей квадратной башкой, подкинул меня на себя. И в таком вот положении, как всадник в забойном вестерне, в фантастической полутьме свинарника я на нем и прокатился. Молча. Задом наперед. Потом он просто сбросил меня на кучу навоза.
За всем этим, согнувшись пополам от смеха, наблюдали зампохоз и комбат.
Я уже не обращал внимания на парадку, живым бы остаться.
Началом последнего акта комедии послужило решение комбата прямо тут же, немедленно, кастрировать часть вновь прибывших кабанов. Чтобы мясо не пахло. Бедолаг ловили опять-таки мы и опрокидывали их в какую-то садовую лохань. А прибывший из артполка прапор-ветеринар резал им яйца. Для него все было просто и обыденно. Но мы и кабаны были потрясены. Обычным скальпелем внизу кабанячьего брюха делалось два надреза, из которых яйца как бы выпрыгивали сами. Отхватив их, прапор зашивал дырки обычной иглой и нитками, предварительно сыпанув в раны по ложке стрептоцида. После того, полуживому от ужаса и боли кабану давался мощный пинок и наступала очередь следующего.
Вся операция занимала минут пять, не больше. А яйца, как особый деликатес, складывались в отдельный котелок. Их потом поджарил и сожрал сантехник Сафрон из подмосковного Пущино, один из самых толстых и глупых солдат в нашей части.
А один из бедняг не выдержал всех этих надругательств и кончил мне прямо на ботинок, когда я поставил ему на пузо ногу.
А парадку я так и не отстирал.
Твой Елисейкин».
«Здравствуйте Александр!
Здорово отвлекать не буду. Я служил в Гаджиево с 85 по 91 на РТ. Сейчас волей судеб работаю в Африке. Мали. Бамако.
Дал почитать Вашу «Расстрелять» своему переводчику Гамби. От 10 лет назад учился в Симферополе. Язык знает очень прилично. Так он так хохотал, читая… разве что не уписался… Он даже на французский для жены отрывки переводил. И самое удивительное, что и она поняла и смеялась… Пишу по его просьбе. Спасибо большое… Он теперь достает меня цитатами из Ваших произведений. Спасибо и от меня… С уважением Сильченко Алексей.
Бывший минер.
«Минные офицеры – это флотское отродье с идиотскими шутками. Они могут вставить коту в зад детонатор, поджечь его и ждать, пока он не взорвется (детонатор, естественно). Есть подозрение, что минные офицеры – это то, к чему приводит безотцовщина. Минер – это сучье вымя, короче…»
