До сих пор все подводные лодки, которые посещал Клэнси, стояли в доках и не собирались трогаться с места, — и он находил, что это весьма удачно.
— Первая подлодка, на которой я побывал, принадлежала флоту Соединенных Штатов и называлась «Кит». Прежде чем показать торпедный отсек в носовой части, нас провели в машинное отделение; я огляделся вокруг — девяносто процентов пространства занимали машины, — и подумал: «Бог мой, а если представить себе, что ты сидишь здесь, и вдруг гаснет свет и становится слышно, как отсек заливает вода?» Что еще осталось бы, кроме как молить: «Боже, выведи меня отсюда. В жизни больше не взгляну ни на одну юбку». Тогда я решил, что я не хотел бы зарабатывать на жизнь таким способом, нет, спасибо. Для этого нужно быть человеком особой породы, а я гуляю сам по себе.
На борту британской атомного подводного крейсера «Решительный» (флот Ее Величества), оснащенного баллистическими ракетами, ему довелось выпить в рубке несколько банок пива.
— Они показали мне рубку, — вспоминает он. — Это единственное, что я сразу понял. — Тут он намекает на сцену в «Красном Октябре», когда его герой оказывается в командном отсеке русской подводной лодки.
Звонит телефон, и Клэнси берет трубку. Слушает, нажимает кнопку переключателя и через всю комнату кричит секретарше:
— Тут какой-то парень хочет, чтобы мы оценили его автомобиль. Разберетесь?
Она отвечает на звонок, а мы возвращаемся к нашему бестселлеру.
— Я написал книгу, читать которую мне самому нравится, — говорит он, закуривая еще одну сигарету. — Мне нравятся боевики. Читал Форсайта, Ричарда Кокса, Э. Д. Куинелла, Джека Хиггинса. Мне нет дела ни до политики, ни до философии — я просто написал книгу, которую мне нравится читать.
У меня было две цели, и первая из них — развлечься; я писал эту книгу исключительно ради развлечения. И о деньгах всерьез не думал. А еще мне хотелось как можно точнее изобразить людей и машины, которые работают на подводных лодках. И мне это удалось. Многие отметили, что я попал в яблочко. Капитаны подводных лодок говорят: "Я подарил вашу книгу жене и сказал: «Вот то, о чем я не могу тебе рассказать». И это отрадно.
Клэнси пишет вторую книгу в соавторстве с Ларри Бондом — крестным отцом его сына и создателем «Гарпуна», морской стратегической игры, которая продается в соответствующих магазинах по девять девяносто пять за штуку. Клэнси заявляет, что она была лучшим источником информации для «Красного Октября».
— В ней объясняется, — рассказывает он, — как управлять оружием и что обозначают датчики. Играешь с миниатюрными моделями кораблей. Можно обойтись только карандашом и бумагой.
Многие обозреватели восхваляют Клэнси за его способность разъяснять технологии холодной войны, однако он только отмахивается.
— Все придают такое значение технической стороне дела. Когда я собирал материал для книги, это было самое легкое. Проще простого. Гораздо труднее было залезть к ним в мозги. Понять, что за парни выходят в море на корабле, который собирается опуститься на дно.
Он тянется к кейсу «Америкэн туристер» и вытаскивает из него часть рукописи «Красного Октября» фунта в три весом. Сейчас он работает на «макинтоше» и сообщил издателю варианта в мягкой обложке, что у него нет времени на рекламный тур: в феврале нужно сдать следующую книгу, он переезжает в новый дом и ждет появления на свет еще одного ребенка. (Предвосхищая вопрос, который мы не собирались задавать, он говорит: «Да, если будет мальчик, мы назовем его Ред».) После всего этого он планирует еще три романа о Джеке Райане, герое «Красного Октября». Он говорит, что «только сейчас начал понимать этого парня». Поколебавшись немного, он также признает, что Райан частично списан с него самого.
При том, как Клэнси сейчас занят, можно ли предположить, что его секретарше предстоит тяжелая осень? Останется ли он в страховом бизнесе?
Он размышляет.
— Возможно. Скорее всего, да. Это семейный бизнес. И я не собираюсь его бросать. У меня больше тысячи клиентов. Многие из них — мои друзья; я их не брошу.
И добавляет:
— Именно у них я почерпнул большую часть своих историй.
Выходя из кабинета и направляясь на почту за письмами, он вспоминает постер, который видел на одной из подводных лодок. На нем изображено гигантское огненно-оранжевое облако-гриб. Внизу подпись: "Выпущено двадцать четыре ракеты. Цель уничтожена. Время пить «Миллер»…[75]"
«Давайте представим, что в меня ударила молния и я оказался в Сенате. На шесть лет. Чем в худшем случае это мне грозит? Я отслужу положенные шесть лет и вернусь к нормальной жизни… и напишу книгу. И эта книга принесет хороший доход!»
Том Клэнси для журнала "Вашингтон пост ".
Сенатор Джек Райан уставился на лежащие перед ним бумаги. Их отпечатали в правительственной типографии, что на Норт-Кэпитал-стрит, между улицами J и Н, о чем свидетельствовал характерный водяной знак в виде орла. Райану подумалось, что в нынешние времена орел этот больше смахивает на индейку. От чтения документа у Райана свело живот и ему нестерпимо захотелось курить, но протиратели штанов, изобретающие законы, запретили курение, так же как и школьные молитвенные собрания, и ему пришлось ждать, чтобы выбраться в курилку, где он обычно пускал клубы дыма прямо в лицо сенаторам женского пола. Райан ничего не имел против женщин. Его мать была женщиной, и жена тоже, но это просто безумие — позволять им служить в армии или в Сенате.
Документ представлял второстепенную поправку к первостепенной поправке, согласно которой подлежала закрытию последняя военная база в США. Она предписывала конфисковать все без исключения двести миллионов единиц огнестрельного оружия, находящихся в частой собственности граждан США, даже охотничьих ружей, с какими ходят на оленя. Райан сражался с ней шестьдесят шесть часов. Он устал. Ему вспомнился Вьетнам. Не то чтобы он сам был во Вьетнаме, но он знал многих, кто там был. Предстоит еще одна битва, и Райану понадобится каждый джоуль энергии его утомленных мускулов, чтобы эту битву выиграть.
Он прокашлялся и крикнул:
— Господин президент!
Все головы повернулись в его сторону. По залу покатился невнятный ропот. Он привык к этому. Райан был для них бельмом на глазу вот уже шесть лет, и они дождаться не могли конца его срока, когда он наконец выйдет в отставку. К переизбранию он не стремился. Он хотел стать романистом и писать героические саги о длинных стволах, способных испепелить человеческое сердце за тысячную долю секунды. А это — кому это нужно?
— Слово предоставляется джентльмену из штата Мэриленд, — произнес президент Сената, который, в соответствии с Конституцией, являлся также вице-президентом Соединенных Штатов. Это был либерал, любитель растений, в молодости покуривавший травку, но он служил во Вьетнаме, поэтому Райан ненавидел его немного меньше, чем остальных.
— Прошу обеспечить кворум, — заявил Райан. Ропот усилился.
— При всем уважении к достойному джентльмену, — начал сенатор Джо (Сталин) Байден, штат Делавэр, один из самых либеральных мужей, когда-либо заседавших в Сенате Соединенных Штатов.
Он сделал пересадку волос. Из глубоко секретных источников Агентства национальной безопасности Райан получил информацию, что во время операции Советы имплантировали в скальп Байдена микро-чип, так что теперь они контролировали практически каждый законопроект, проходящий через Юридический комитет и Комитет по международным отношениям. И не важно, что Советы приказали долго жить, а их наследники стучат по столу пустыми солдатскими кружками. Райан знал, что однажды медведь вернется.
— Возможно, стоит просто принять все, как есть? — спросил Байден.
Еще десять секунд. Если бы только Райан смог настоять на своем! Он снова поднялся во весь рост.
— Прошу объявить короткий перерыв. Ропот усилился еще больше. Что они знают о стойкости, эти людишки, которые никогда не платили сполна, никогда не писали толстых триллеров о дорогостоящих системах вооружения, что работают со стопроцентной эффективностью?
Восемь секунд… семь секунд…
Внезапно Сенат наводнили крутые парни в черной форме, в масках, вооруженные КАР-15с и М-16с с гранатометами М-203 и полуавтоматами бельгийского производства. Это было элитное армейское подразделение «Ниндзя-7», группа таких умелых, натренированных убийц, что они напугали даже Райана, а его, бог свидетель, не так-то легко напугать. Они пристрелили всех до единого либералов-слабаков в Сенате. Когда все было кончено, остались только Райан да еще небольшая горстка сенаторов.
— Иногда демократия — это бардак, — сказал Райан, откинул крышку стола, вынул полуавтомат «Хеклер энд Кох» МР-5 СВ-2 и из милосердия прошелся парой трескучих очередей по груде дергающихся тел. — Но лучшей системы нам пока не дано.
