— И вы один из них? — Блэз повернулся к Клею, и тот мгновенно ощутил чувство вины, хотя был ни в чем не виноват.
— Я работаю на сенатора Дэя.
— Это не ответ.
— Что ж, я консерватор и по собственным убеждениям. Начать с того, что я не признаю экономической теории Кейнса.
— Гнусный тип. Я встречал его. Франт. Наверняка гомик. Но он прижал к ногтю всю администрацию. Кроме Гарри Гопкинса. Этот пока улизнул. Хочет стать президентом, безмозглый осел. Где тут стать президентом, если путаешься с розовым в вашингтонских салонах и социалистами. Бедняга Гарри полагает, что сороковой год будет его год. Совсем как Бэрден.
— Я думаю, у сенатора есть шансы.
— Возможно. — Блэз вытянул свои короткие, словно обрубленные ноги. Синие, варикозно расширенные вены извивались на икрах. — Как вы обойдетесь с деньгами?
— У нас немало сторонников на Западе. Кое-кто из нефтяного бизнеса…
— Я имел в виду вас лично. И Инид.
Клей чувствовал себя идиотом: как он мог так промахнуться?
— Моей зарплаты хватит на нас обоих.
— На Инид?
— Почему бы и нет?
— Вы рассчитываете, что я буду давать вам деньги. С какой стати?
— Почему бы вам и не давать?
Блэз пристально посмотрел на Клея.
— Что ж, вопрос поставлен правильно. Я не одобряю ваш брак, Инид слишком молода. Ей следовало бы побольше повидать свет, не только один Вашингтон. Повидать людей.
— Что вас не устраивает во мне?
— У вас нет денег.
— Но у меня будут деньги. А пока хватит и того, что есть.
— Каким вы представляете свое будущее?
— Блестящим.
— Именно?
— Политика.
— Политики деньги не зарабатывают, они их тратят.
— Меня это не пугает.
— Меня тоже. Слушайте, если бы я дал, ну, скажем, сто тысяч долларов — вы бы согласились расторгнуть брак?
Клей невольно рассмеялся.
— Вот не знал, что такие вещи и вправду говорят. Нет.
— Вы любите Инид и не можете без нее жить? — с издевкой спросил Блэз.
Клей взглянул на него с таким отвращением, что его нельзя было не заметить; Блэз резко выпрямился в шезлонге и закинул ногу на ногу.
— Я ни слова не сказал о любви, мистер Сэнфорд. Но раз вам доставляет удовольствие поставить все точки над «i», могу сказать, что я не собираюсь портить свою биографию фактом расторжения брака, так как этим смогут воспользоваться мои политические противники. — Клей ухмыльнулся своей, как он точно знал, обаятельной ухмылкой, по крайней мере в данной ситуации. — Вам придется придумать что-нибудь другое… сэр.
Блэз промолчал и отпил из своего стакана. Он изучал гнилой пень, превращенный муравьями в громадный, замысловатый город.
— Я не люблю, когда меня тычат мордой об стол. — Такой вульгаризм в устах Блэза был необычен. — Я знаю, кто вы такой. Бедный малый из провинции, приехал в столицу, чтобы сделать карьеру. Затем жениться на богатой девушке и жить себе припеваючи на ее деньги. Да только вот она несчастна. Клянусь, с Инид этого не произойдет.
— Каким, по-вашему, должен быть ее муж?
— Таким, как я.
— С деньгами?
— С происхождением.
— Вы сноб, сэр.
— А я этого и не отрицаю. И позвольте вам заметить, Вашингтон — Голгофа для сноба, для любого, кто хоть что-то собой представляет, ибо он вынужден выносить всех этих фигляров и знахарей, обманом заставляющих народ голосовать за них…
— Но ведь не все же фигляры.
— Остальные еще хуже. Они жаждут власти ради власти. Как Франклин.
— Как вы.
— Я здесь потому, что мне забавно баламутить это болото. — Он посмотрел на гнилой пень. — Вы, конечно, уже с ней спали. Она беременна?
— Насколько мне известно, нет.
Блэз вскочил на ноги, быстрым движением проскочил вымощенную кирпичом площадку и нырнул в воду. Клей последовал за ним не так скоро, чувствуя, как по бокам его струится нервный пот. Согнувшись, он оттолкнулся от трамплина, резко распрямился и, перед тем как войти в воду, открыл глаза навстречу прохладной, мутно-зеленоватой стихии, которая, он знал, сразу умерит сердцебиение и успокоит нервы. Он проплыл под водой во всю длину бассейна, нехотя всплыл на поверхность и увидел, что Блэз сидит у края бассейна и наблюдает за ним.
— Мы тоже когда-то были в команде пловцов Йельского университета. — Блэз отплатил ему за хвастливую демонстрацию силы.
— А я никогда не был ни в какой команде. Я вынужден был работать, чтобы учиться. Я шуровал уголь в топках.
— Молодец.
— Я вовсе не хотел хвастаться.
— Зато я хотел. Инид… щедрая девушка. Не знаю, почему она вышла за вас замуж, может быть, она хочет дать вам то, что вам нужно, деньги например.
— Мне нужны деньги, но не настолько.
— Вы их не получите.
Клей подумал, что будет, если он ударит своего тестя. Это дало бы ему чувство удовлетворения. В будущем их отношения будут хотя и прохладны, но по крайней мере честны. Однако он совладал с собой и вместо того вытянул руки, поиграл мышцами.
— Вы, однако, не назвали ни одной разумной причины, почему вы против нашего брака.
— Я против потому, черт побери, что не хочу облегчить вам все это.
— Что именно?
— Все. Игру, которую вы начинаете. Вы хотите сделать карьеру, а я этого не хочу.
— Почему?
Блэз не ответил. Он встал и направился к раздевалке. Клей крикнул ему вслед:
— Уж не потому ли, что вы сами ничего не добились? Не смогли? — Клей шел напролом. — Потому что вы были слишком богаты, чтобы работать локтями, как все? — Но Блэз уже скрылся в раздевалке.
Клей выждал, пока Блэз оденется. Затем сам вошел в раздевалку. Блэз причесывал свои редкие волосы и игнорировал Клeя. Тот быстро оделся. Перед тем как выйти, Блэз обернулся к нему.
— Я добился власти собственными силами.
— У вас были деньги — для начала.
— Как я добился власти — несущественно. Существенно то, что она у меня есть. У вас ее нет.
— К такой власти я не стремлюсь.
— Всякая власть едина, вы сами это узнаете. Придется попотеть, вот так! — Он вдруг взыграл духом. — Нас ждет ленч, тогда-то мы и объявим эту радостную новость. — Он улыбнулся. — Будет сенатор Дэй. Я сказал ему, чтобы он привез Диану. Думаю, вам это понравится. — Они пошли по дорожке между кустов самшита, и Блэз взял его под руку с такой нежностью, что это поразило бы любого.
VI
— Я говорил вам, у меня друзья и такие, и этакие. — Мистер Нилсон улыбался Бэрдену лучезарной улыбкой.
— Вижу, вижу. — На какой-то момент он был как в ловушке на веранде наедине со своим искусителем. На краю лужайки, под вязом, лицом к лицу стояли Клей и Диана. Она была бледна и молчала. Клей что-то с горячностью объяснял ей.
Это был не ленч, а сплошной кошмар. Раз или два Клей пытался уведомить всех о том, что произошло, но Блэз не давал ему такой возможности. Объявление о том, что брак состоялся, сделанное за десертом, произвело ошеломляющее впечатление. Бэрден невольно поднялся, чтобы подойти к Диане, сидевшей напротив. Но если она и нуждалась в утешении, то не подала виду. Поскольку Бэрден уже встал, ему пришлось подойти к Клею и поздравить его. В этот момент поднялись и остальные.
В гостиной Блэз играл свою любимую роль тамады. Он произнес речь:
— Не скажу, чтобы я не был удивлен. Я-таки был удивлен, мы все были удивлены. Но нынче принято поступать именно так. В сущности, мы должны быть им благодарны. Теперь никто не должен ничего покупать им. Никакого серебра. Никаких подарков. Ничего.
Кто-то засмеялся. Инид, заметил Бэрден, выглядела усталой и мрачной. Клей был как на иголках. Один только Блэз, казалось, забыв обо всем, наслаждался происходящим. Он пожелал молодым долгой счастливой супружеской жизни. Были произнесены торжественные тосты. Затем гости вышли на веранду.
— По правде говоря, одна из причин, почему я здесь, — это поговорить с Блэзом о вас.
— Очень любезно с вашей стороны. — Бэрден хотел уехать сразу же после ленча, но Диане надо предоставить возможность поговорить с Клеем, и вот он в руках мистера Нилсона.
— Мы готовы начать кампанию «Дэя — в президенты».
Бэрден уставился на Нилсона взглядом, который говорил, что это забавно, но неправдоподобно, — от такого взгляда обычно становилось не по себе свидетелям, дающим показания в комиссии сената. Но Нилсона явно ничто не могло вывести из равновесия.
— Мы, вероятно, создадим нашу первую организацию в Вашингтоне. Для рекламы понадобится несколько известных имен. Блэз, например. Насчет меня не беспокойтесь. Я, как всегда, останусь за кулисами в должности неофициального казначея. — Он с легкой усмешкой сделал ударение на последнем слове. — Двести пятьдесят тысяч долларов — с такой суммой в кошельке наша компания плавно тронется с места. Разумеется, это только начало.
