Но тут Лидия Антоновна зацепила черпаком поглубже, вытащила из бурлящего риса наглое поросячье рыло и на мгновение остолбенела, вытаращив глаза.
– Черт! Черт! – взвизгнула она и со всех ног бросилась в дом.
Боевики замерли. Потом один из них подскочил к котлу, увидел поросячье рыло и выронил из рук тарелку.
Дальше начался чистый цирк. Боевики вскочили на ноги, побросали за землю тарелки и стали яростно отплевываться, ругаясь на своем языке.
Они никак не могли понять, как такое случилось. Лидия Антоновна была вне подозрений, ведь за ней все время присматривали. Кто-то пинком опрокинул котел. Остатки оскверненного плова загасили огонь.
А Тюменев, Швецова и Витек уже были далеко отсюда. Они с хохотом бежали по улице, радуясь тому, как удачно прошла их маленькая диверсия, похожая на азартную игру.
Алик, узнав, что боевики забрали Марьяну, мгновенно забыл про разгромленную дискотеку и свой расквашенный нос.
– Что же ты не проследила, куда ее повели? – заорал он на Сашку.
– Боялась я… – всхлипнула Сашка. – Прям ноги отнялись от страха…
– Но почему именно ее взяли? – спросила Людка. – Неужели из-за листовок?
– А как они узнали, что это именно она их писала? – сказал Витек.
– Ее кто-то продал. Сто пудов, – мрачно процедил Тюменев. – К гадалке не ходи.
Алик горящим взглядом обвел ребят, столпившихся вокруг, и сказал угрожающе:
– Узнаю – кто, я эту гадину своими руками придушу! А я узнаю!
Чебурашка тихонько спряталась за чью-то спину.
Все молчали, потрясенные тем, что среди них нашелся предатель.
– Да ты не гони волну! – Тюменев хлопнул Алика по плечу. – Найдем мы
Марьянку.
С этой уверенностью все и покинули разгромленный Ильясом дискотечный зал. Однако ночные поиски Хромовой, устроенные “Командой”, не дали никаких результатов.
– Как сквозь землю провалилась! – огорченно сказал Ринат, не подозревавший, насколько он был близок к истине.
Забыв об осторожности, Алик отважился на отчаянный шаг. Он решил пойти к главарю моджахедов, по-прежнему жившему в доме Куренных.
Молчаливый Азрет, стоявший у двери, преградил Алику дорогу. На все просьбы Куренного он только отрицательно качал головой.
– Да пойми же ты, чурка! – в отчаянии выкрикнул Алик. – Мне только два слова вашему командиру сказать!..
Азрет опять молча покачал головой. Но тут дверь внезапно распахнулась, и на пороге возник хмурый Али-хан.
– Что надо? – спросил он.
– Поговорить, – ответил Алик.
Мать и бабушка, ставшие невольными свидетелями этой сцены, замерли в ужасе. Они не знали, почему Алик попер напролом, и опасались самого худшего.
Но Али-хан, окинув взглядом Куренного с головы до ног, неожиданно сказал:
– Войди.
Прежде чем Алик переступил порог, по его телу быстро прошлись руки
Азрета. Убедившись, что под одеждой не спрятано оружие, Азрет обернулся к командиру и кивнул.
Али-хан сел за стол, положил жилистые руки перед собой и разрешил:
– Говори. Слушаю.
– Ваши тут мою девушку забрали, – срывающимся от волнения голосом заговорил Алик. – Кто-то настучал, что она листовки против вас писала. А она вообще не при делах. Я это точно знаю. Она приезжая.
Всего второй день в городе.
Али-хан нахмурился. Вчера Ильяс говорил ему про какие-то листовки, но все это было не стоящей внимания чепухой. И тем не менее Али-хан спросил:
– А кто же тогда писал, если не она?
– Я не в курсах, – быстро ответил Алик. – Но только не она. Это же моя девушка, понимаете? Я за нее ручаюсь. Если вам кого-то взять надо, меня возьмите. Хоть сейчас. Что же она будет за кого-то другого страдать?
– Так, может, это ты писал?
– Считайте, что я.
Али-хан, прищурившись, посмотрел на пылающее лицо Куренного. Этот парень с расквашенным носом был явно не робкого десятка, и амиру он понравился.
– Ладно, – кивнул Али-хан. – Я разберусь. Иди.
Куренной не двинулся с места, словно прирос к полу.
– Я сказал – иди! – повторил Али-хан с легким раздражением.
Тут же в комнате беззвучно появился Азрет и вытолкал упирающегося
Алика за порог.
Али-хан выкинул эту ерунду из головы, как только за Куренным закрылась дверь. В целом море несправедливостей, творящихся вокруг, судьба одной русской девчонки не имела значения…
Между тем сменившийся с поста Сергей-Мовлади вытащил из земляной тюрьмы обессилевшую Марьяну и снова приступил к допросу. Он хотел самостоятельно вырвать у пленницы сведения о таинственной “Команде” и придти с ними к Ильясу. Тот оценил бы это по достоинству.
Но упрямая девка продолжала играть с ним в молчанку. Она даже не ответила, как ее зовут. Только еще сильнее стиснула зубы. Возиться с ней до бесконечности просто не было времени. Так и не получив ответа ни на один вопрос, Сергей-Мовлади пришел в бешенство и тяжелой ладонью ударил девушку по щеке.
Марьяна едва устояла на ногах. Но в ее взгляде не было страха.
Только изумление и обида. Еще ни разу в жизни ее не били по лицу.
Марьяна коснулась пальцами покрасневшей щеки и сквозь зубы сказала:
– Подонок!
Это было единственное слово, которое услышал от нее Сергей-Мовлади.
Он повалил девушку на землю и стал яростно пинать ее грубыми армейскими ботинками, стараясь попасть в наиболее уязвимые места.
Когда стоны Марьяны затихли, Сергей-Мовлади остановился и, тяжело дыша, посмотрел на девушку. Юбка у нее задралась, обнажив стройные смуглые ноги до самых трусиков. Внезапно Сергей-Мовлади ощутил пульсацию в низу живота. Он воровато осмотрелся, быстрым движением стащил трусики с Марьяны и зачем-то сунул их в карман. Потом развел в стороны ее безвольные ноги, рванул “молнию” на ширинке и, сопя, навалился на девушку.
Но у него ничего не вышло. Необъяснимая слабость вдруг охватила
Сергея-Мовлади. Девушка лежала под ним словно мертвая, и трахать такую не было никакого желания…
Ну что ж, придется подождать, пока она придет в себя. Он вернется сюда через часок и тогда уж отдерет ее так, что она надолго это запомнит.
Сергей-Мовлади поднялся, застегнул ширинку. Потом спихнул бесчувственное тело Марьяны обратно в яму, опять накидал сверху досок и придавил их кирпичами…
День уже клонился к вечеру, а никаких следов Марьяны так и не удалось обнаружить. Угнетенный этим обстоятельством Алик Куренной совсем пал духом. Да и вся “Команда” заметно приуныла. Исчезновение
Хромовой было серьезным сигналом. Ребята впервые начали понимать: то, что им казалось увлекательной, прикольной игрой, обернулось смертельно опасным делом.
Никто, однако, не струсил или по крайней мере не показал, что испугался. Может быть, потому, что до слез было обидно за себя, за друзей и родных, за свой маленький городок. Участковый Шульгин, будучи постарше любого из “Команды”, возможно, объяснил бы это словами из своего любимого фильма: “За державу обидно!” Но в лексиконе местных пацанов не было слова “держава”. Никто из них не видел знаменитого “Белого солнца пустыни” и не умел выразить словами чувства, возникшего в их душах. Но оно становилось все сильнее, лучше всяких громких фраз сплотив пацанов и девчонок в единую “Команду”.
И тут подал голос Ринат Касымов.
– Мы не там Марьяну ищем, – сказал он. – Слышите? Не там.
– А где надо? – встрепенулся Алик.
– В зиндане.
Этого слова никто, кроме Рината, не знал. И Касымову пришлось объяснить, что у моджахедов принято держать пленников в закрытых земляных ямах. Он где-то читал об этом или, может быть, видел по телеку.
Версию Рината приняли сразу, без базара. А что еще оставалось делать! Но где могла находиться такая яма?
– Давайте, ребята! Шевелите мозгами! – призвал Куренной.
И опять озарение нашло на Касымова.
– Я, кажется, знаю, – сказал он. – У Котовых, на Садовой, в прошлом году колодец начали рыть и бросили. До воды не добурились.
– Бежим! – крикнул Алик.
“Команда” шумной гурьбой двинулась на Садовую. Вместе со всеми потащилась и Чебурашка. Ее колотил озноб. Ноги отказывались идти. А что если Хромова лежит в этой яме мертвая?..
Ильяс, все время колесивший по городу на джипе, проверяя надежность оборонительных позиций, заметил толпу ребят, куда-то направлявшихся с решительным видом. Это ему не понравилось. Он коснулся плеча водителя, и пятнистый джип с рычанием преградил дорогу “Команде”.
– А ну быстро по домам! – крикнул Ильяс. – Нечего по улицам шляться!
Ребята замерли.
– Кому сказал? Бегом! Стрелять буду!..
Ильяс поднял автомат. Взгляд у боевика был безумный.
– Сваливаем! – скомандовал Алик. – Быстро!
Марьяна, свернувшись калачиком, неподвижно лежала на дне ямы. Когда стало ясно, что ей не по силам приподнять доски, придавленные кирпичами, она попыталась копать землю. Но много ли накопаешь голыми руками! Каждая клеточка избитого тела на любое движение откликалась болью. Лицо Марьяны распухло от слез. Но главное – ее мучила совершенно невыносимая жажда. Сильнее ее было только отчаяние.
