– Ты че, новенький? А почему на мою койку лег?
– П-подожди. Сейчас встану. ДЦП.
Слово «ДЦП» произносится четко, со смыслом. Понятно, что человек не шутит. Плохо ему, человеку, вот и упал на кровать.
– Да ты вставай, не лежи. Уроки кончились. Сейчас хавать будем. Чаю хочешь?
Налили полную кружку чая, не пожалели. И сахару бухнули от души. Сразу видно – хорошие ребята. Приняли, значит, в свои. Собрал волю в кулак, сел, потихоньку встал, пересел на стул. Поднял двумя руками металлическую горячую еще кружку, попытался отхлебнуть.
– Па!!!! – очень громко, слишком громко крикнул ему в ухо мальчишка на костылях.
Упал. Рука автоматически отбросила горячую кружку от себя в сторону обидчика. Не попал. Если бы в глаз! Мечтать не вредно. Выигрыш в лотерею бывает редко. Кружка врезалась в висок скотине. Максимум синяк останется, не больше. Минута. Только минута. Всего лишь минута, пока они дружно гогочут.
Раз, два, три…
Вспомни, что ты читал про Кассиуса Клея, или Мохаммеда Али, – это не важно. Они еще не знают. Они и представить себе не могут, что там, в Чувашии, ты – чемпион города по боксу среди здоровых. «Среди здоровых» – титул, которым ты наградил себя сам. Все остальные титулы – наоборот, ограничивают. Чемпион мира среди здоровых – звучит как личное оскорбление. Но ты никого не оскорблял. Судья не мог придраться. Слюна течет из-под шлема – так это от ярости. Руки дрожат, ноги приплясывают – это тактика тренера. Быть всегда в образе. В образе. Постоянно играть здорового. Косить под. На самом деле ты уже знал, что здоровые не всегда здоровы. Что они лишь иногда напрягаются для решения конкретных задач. А ты напряжен всегда. Тебе все равно, бить с левой или с правой, руки не работают. Но если надо, если очень надо, тогда можно напрячься, через боль, нервное напряжение и отвращение к повышенному слюноотделению. Тогда – можно. Тогда – все можно. Можно все, и никто не запретит. Тогда – точный удар в шлем противника. Нормальный удар. Как всегда. Как всю жизнь. Обычное дело. Никто ведь не аплодирует, когда ты застегиваешь ширинку. Они застегивают ширинку каждый день, им не дают за это ордена. И мэр города не пожимает руку на официальном приеме.
Четыре, пять, шесть…
Надо вставать. Мокрая рубашка и обожженное кипятком плечо – ерунда. Могло быть и хуже. Все могло быть. Могли навалиться ночью, накрыть покрывалом и бить. Просто так, потому что новенький. Чтобы знал свое место. Или броситься на тебя всем скопом, в открытую. Это всегда лучше, когда в открытую. Впрочем, еще не вечер, ночь наступит, будут бить. Поэтому надо вставать, срочно вставать. Быть сильным и жестоким. Не хочется драться, совсем не хочется, но надо.
Встал. Странно, они еще смеются. Они не поняли. Быстро огляделся. Подошел к мальчику, который крикнул в ухо. Маленький мальчик, младше его на пару лет, щуплый, на костылях. Зачем же он тогда? Странно. Ударил, мальчик упал, костыли отлетели. Начал бить. Бить долго не дали, навалились со спины, разняли.
– Ты чего? Он же пошутил! Шуток не понимаешь?
– П-п-понимаю.
Черт! Заикание приходит в самый неподходящий момент. Теперь подумают, что испугался.
Отпустили. Опять встал. Медленно встал и пошел в сторону лежащего на полу. Надо бить. Бить долго, тогда поверят, что ты серьезно, тогда примут как человека.
– Ты куда? Не надо, хватит.
Перед ним встал парень, с виду здоровый, вроде ровесник. Инвалидность сразу не определишь. Кажется, когда подходил, слегка подволакивал ногу.
– Хватит, успокойся. Меня Хамид зовут.
Примерился к Хамиду. Так, сначала в челюсть, упадет. Затем можно навалиться всем телом и долго бить. Долго не дадут, вмешаются, конечно. Потом придется драться со всеми сразу. Что ж, начнем.
Хамид все понял сразу. Отступил на шаг, улыбнулся.
– Ты что, псих? Теперь меня будешь бить? Я-то что тебе сделал? Колька пошутил, просто пошутил, ты его ударил. Всё, в расчете. Хватит.
– Хорошо. Хватит. Ночью убью. Или он меня.
Хамид улыбнулся еще раз.
– Книжек про тюрьму начитался? Здесь не тюрьма. Это детдом. Просто детдом. Никто никого не убивает. И дерутся редко. Понял? Колька просто пошутил. Садись лучше чай пить.
– Я уже напился.
Хамид молодец. Сразу видно, парень башковитый и в детдоме не первый день.
– А вина выпьешь?
– У меня три рубля.
– Еще деньги есть?
– Тебе сразу все отдавать?
– Не сердись, я пошутил.
Губы задрожали, голова немного дернулась в сторону.
Хамид понял, все понял.
– Не надо. Не заводись. Твои деньги – это твои деньги. Никто не отберет. И воруют редко. Тебя как зовут?
– Алексей.
– Леха, значит?
– Алексей.
Алексей сделал шаг вперед. Все-таки придется драться.
– Хорошо, ты – Алексей. Но ведь можно и Лехой называть? Какая разница? Это же не обидно. Дай руку.
Пожали руки.
– Пожрать привез?
Алексей улыбнулся, взял с кровати тяжелый рюкзак, бросил на стол. Дернул тесемки, рюкзак распался. Выложил содержимое, достал со дна рюкзака две пятикилограммовые гантели. Отошел, сел на кровать.
– Налетай!
Хамид не спеша раскладывал на столе провизию. Сало, лук, чеснок, несколько банок тушенки. Ни одной конфеты, ничего сладкого. Отодвинул в сторону банку с компотом.
– Компот бабушка дала, я не хотел брать, – смущенно и почти не заикаясь пытался оправдаться Леха.
– Нормально, хорошая у тебя еда. А компот тоже пригодится. Будем им водку разбавлять. Сигарет не привез?
– Не курю.
– Ну и правильно. Я тоже не курю.
* * *
Вечером пили вино.
Достали ножи, резали хлеб, сало.
Хамид делал аккуратные бутерброды из хлеба с салом, один клал на стол перед собой, другой – перед Алексеем.
Алексей попытался было помешать, мол, я и сам могу с ножом управиться, но Хамид его даже и слушать не стал.
– Расслабься. Помогать не западло. Я же быстрей тебя порежу, правильно?
Хамид достал бутылку, открыл. Налил себе полный стакан, медленно выпил. Второй налил Лехе.
– Потянешь полный?
– Мне в кружку.
Достал из рюкзака алюминиевую кружку с большой ручкой.
– А новенький-то ничего, соображает. В стакане двести грамм, в кружке – все четыреста.
– Ты не понял. Я стакан не смогу поднять. Налей полкружки, если жалко.
– Как хочешь. Я налью полную, пей. Очередь пропустишь, и все.
Алексей взял стул, переставил на другой конец стола так, чтобы сидеть спиной к окну. Положил на стол перед собой гантелю. Хамид налил полную кружку вина, поставил на стол перед Алексеем.
Это не трудно. Пить из кружки совсем не трудно. Правой рукой надо вцепиться в ручку, левой ладонью плотно обхватить кружку и медленно пить. Все равно что, хоть чай, хоть вино.
Пока пил, все молчали. Ничего себе новенький. В первый же день выпил кружку вина без передышки. Допил, поставил кружку на стол. Достал из кармана платок, вытер лицо, огляделся.
Хамид протянул бутерброд.
– Закусишь?
– Потом.
– Ты, Леха, не обижайся. Только гантелю убери, пожалуйста, со стола. Ты психованный какой-то, еще зашибешь кого.
Вино начинало действовать. Леха засмеялся. Смеялся громко и весело. Убрал гантелю под стол. Пододвинул к себе бутерброды, начал есть.
Хороший детдом, правильный. И ребята хорошие.
Taken: , 1
У меня нет рук. То, чем я вынужден обходиться, можно назвать руками лишь с большой натяжкой. Я привык. Указательным пальцем левой руки я способен печатать на компьютере, в правую – в состоянии вложить ложку и нормально поесть.
Жить без рук можно. Я знал безрукого парня, который неплохо приспособился к своей ситуации. Он делал все ногами. Ногами ел, причесывался, раздевался и одевался. Ногами брился. Даже научился пришивать пуговицы. Нитку в иголку он также вдевал самостоятельно. Каждый день он тренировал свое мальчишеское тело – «качался». В детдомовских драках он без особенных усилий мог ударить соперника ногой в пах или в челюсть. Пил водку, зажав стакан зубами. Нормальный детдомовский пацан.
Жить без рук не так уж и тяжело, если у тебя есть все остальное. Все остальное – мое тело – развито еще хуже, чем руки. Руки – главное. Можно сказать, что главное в человеке голова. Можно и не говорить. И так ясно, что голова без рук выжить не сможет. Не важно, свои это руки или чужие.
У Сергея руки были. Две абсолютно здоровые сильные руки. Выше пояса все у него было нормально. Руки, плечи, голова. Светлая голова. Сергей Михайлов. Сережа.
В школе он был одним из лучших учеников. Этого ему было мало. Он постоянно читал научно-популярные журналы, участвовал в заочных конкурсах для школьников, выполнял опубликованные в журналах задания, посылал, получал какие-то грамоты.
Ниже пояса лежали в постоянной позе лотоса две скрюченные ножки. Ниже пояса он ничего не чувствовал, абсолютно ничего, поэтому вынужден был постоянно носить мочеприемник. Когда моча из мочеприемника проливалась, он менял свои штаны сам. Он все делал сам. Ему не надо было звать нянечек, унижаться, просить помощи. Он сам помогал тем, кому повезло меньше. Кормил друга с ложки, помогал мыть голову, переодеваться.
