— Разбираешь товары? — спросил он.
Она отвела тонкие прядки от глаз и взяла предложенный напиток.
— Переставляю туда-сюда. В основном возвращаю на место.
Бен отпил кофе, разглядывая Кассандру поверх своего стаканчика.
— У меня для тебя кое-что есть.
Он залез под вязаную жилетку и достал из кармана рубашки сложенный листок бумаги.
Кассандра раскрыла листок и разгладила сгибы. Бумага для принтера, белая, формат А4, посередине расплывчатая черно-белая фотография дома. Даже небольшого особняка: каменная кладка, насколько можно различить, с пятнами — возможно, вьюнок? — на стенах. Из-за черепичной остроконечной крыши выглядывает каменная труба. На краю балансируют два цветочных горшка, один из которых сколот.
Конечно, она знала, что это за дом, незачем было и спрашивать.
— Решил покопать немного, — сказал Бен. — Ничего не мог с собой поделать. Дочка в Лондоне нашла снимок и послала мне его по электронной почте.
Так вот он какой, большой секрет Нелл! Дом, который она купила, повинуясь порыву, и о котором молчала все эти годы. Снимок оказал на Кассандру странное воздействие. Документы на дом лежали на кухонном столе все выходные, Кассандра смотрела на них всякий раз, проходя мимо, почти ни о чем другом и не думая, но, лишь увидев снимок, впервые ощутила реальность дома. Все словно приобрело четкость: Нелл, которая отправилась в могилу, не зная, кто она на самом деле, купила дом в Англии и оставила его Кассандре, надеясь, что внучка все выяснит.
— У Руби отличный нюх, так что я отправил ее на поиски сведений о прошлых владельцах. Я подумал, если мы узнаем, у кого твоя бабушка купила дом, то сможем понять, почему она это сделала.
Бен вытянул из нагрудного кармана маленький блокнот на пружине и поправил очки, чтобы лучше видеть страницу.
— Имена Дэниела и Джулии Беннет тебе о чем-нибудь говорят?
Кассандра покачала головой, не отводя глаз от снимка.
— Если верить Руби, Нелл приобрела недвижимость y мистера и миссис Беннет, которые сами купили ее в тысяча девятьсот семьдесят первом. Дом, как и соседнюю усадьбу, они превратили в гостиницу. Отель «Чёренгорб».
Старик с надеждой посмотрел на Кассандру. Она снова покачала головой.
— Уверена?
— Никогда о нем не слышала.
— А. — Из Бена словно выпустили воздух. — А, ну ладно тогда.
Он захлопнул блокнот и облокотился на ближайшую книжную полку.
— Боюсь, это все, что мне удалось разузнать, холостой выстрел, полагаю. — Он поскреб бороду. — Чертовски похоже на Нелл — оставить такую загадку. Что может быть эксцентричнее тайного дома в Англии?
Он помахал другому торговцу и понизил голос.
— Кларенс идет. Бетти говорит, он чуть не рехнулся, когда я дал покупателю скидку на один из его аккордеонов на прошлой неделе. — Он усмехнулся. — Политика, а?
Кассандра улыбнулась.
— Спасибо за снимок, и поблагодари от меня дочку.
— Сама поблагодаришь, когда перелетишь на ту сторону пруда.
Бен потряс стаканчик с кофе и заглянул в дырочку для питья, чтобы удостовериться, что тот пуст.
— Когда собираешься ехать? — спросил он.
Кассандра широко распахнула глаза.
— Куда — в Англию?
— Фотография — это прекрасно, но лучше ведь своими глазами увидеть!
— По-твоему, я должна съездить в Англию?
— Почему нет? На дворе двадцать первый век, ты обернешься за неделю и будешь куда лучше знать, как поступить с домом.
Несмотря на документы, лежавшие на столе, Кассандру так захватила сама теоретическая возможность существования дома Нелл, что она совсем забыла подумать о практической стороне дела: дом в Англии ждет ее. Она поковыряла носком тусклый деревянный пол и глянула на Бена сквозь челку.
— Наверное, его надо продать? Такое серьезное решение нельзя принимать, не глянув хотя бы одним глазком.
Бен кинул стаканчик в переполненную мусорную корзину рядом с кедровым столом и добавил:
— Хуже ведь не будет. Дом много значил для Нелл, раз она берегла его столько времени.
Кассандра размышляла об этом. Лететь в Англию, одной, ни с того ни с сего…
— Но лавка…
— Ха! Сотрудники центра позаботятся о твоих продажах, да и я буду рядом. — Бен указал на переполненные полки. — Товара тебе хватит еще лет на десять.
Его голос смягчился.
— Почему бы не попробовать, Касс? Тебе не повредит ненадолго уехать. Руби живет в конуре в Южном Кенсингтоне, а работает в Музее Виктории и Альберта. Она все покажет, позаботится о тебе.
В последнее время люди постоянно предлагают Кассандре свою заботу. Когда-то, сто лет назад, она сама была взрослым ответственным человеком и заботилась о других.
— Да и что ты потеряешь?
Ничего, ей нечего и некого терять. Кассандра вдруг почувствовала, что устала от разговора. Она изобразила легкую покладистую улыбку и добавила к ней:
— Я подумаю.
— Хорошая девочка.
Старик смахнул щепку с ее плеча и направился к выходу.
— Да, чуть не забыл, я раскопал еще кое-что интересное. Не проливает света на Нелл и ее дом, но все равно забавно, учитывая твое художественное прошлое, твои рисунки.
Так небрежно сказать, так легко отнести к прошлому годы чьей-то жизни, чью-то страсть — все равно что удар под дых. Кассандра сумела удержать улыбку.
— Усадьба, в которой стоит дом Нелл, когда-то принадлежала семье Мунтраше.
Фамилия ничего не говорила Кассандре, и она покачала головой. Бен поднял бровь.
— Их дочь Роза вышла замуж за Натаниэля Уокера.
Кассандра нахмурилась.
— Художник… Американец?
— Точно, в основном портреты, ну, сама понимаешь. Госпожа такая-то и шесть ее любимых пуделей. Если верить дочке, он даже написал портрет короля Эдуарда[9] в тысяча девятьсот десятом, перед самой кончиной монарха. По мне, так вершина карьеры, хотя Руби, похоже, не в восторге. Она сказала, что портреты не слишком удавались ему, были немного безжизненны.
— Я давно уже…
— Ей больше нравятся его эскизы. Руби всегда так, хлебом не корми, дай плыть против течения.
— Эскизы?
— Иллюстрации, журнальные картинки, черно-белые.
Кассандра внезапно задержала дыхание.
— Серия «Лис и лабиринт».
Бен поднял плечи и покачал головой.
— Ах, Бен, они были чудесны, чудесны, изумительно подробны.
Она так давно не вспоминала об истории искусств, что ее поразило нахлынувшее чувство. Странно, как нечто, когда-то занимавшее главное место в жизни — годы обучения, желанная карьера, — нечто, без чего она прежде не мыслила своего существования, полностью исчезло в настоящем.
— Натаниэль Уокер мельком упоминался в курсе об Обри Бёрдсли[10] и его современниках, который я слушала, — сказала Кассандра. — Его творчество считается спорным, насколько я помню, но совершенно забыла, почему.
— Руби то же самое сказала; вы отлично поладите. Когда я упомянул этого художника, она разволновалась. Сказала, что несколько иллюстраций Уокера есть на новой выставке в музее Виктории и Альберта. Очевидно, работы очень редкие. Он почти не рисовал эскизы. — Кассандра начала припоминать. — Наверное, был слишком занят портретами. Иллюстрации были, скорее, хобби. Но все равно те, что он создал, выполнены с большой любовью.
Она вскочила.
— По-моему, у нас есть один из его рисунков в какой-то книге Нелл.
Кассандра взобралась на перевернутый ящик из-под молока и повела указательным пальцем вдоль верхней полки, остановившись, когда достигла бордового корешка с поблекшими золотыми буквами.
Она раскрыла книгу, не спускаясь с ящика, и осторожно пролистала цветные иллюстрации в начале.
— Вот. — Не сводя глаз со страницы, Кассандра шагнула вниз. — «Жалоба Лиса».
Бен подошел и встал рядом, поправил очки, чтобы свет не мешал.
— Замысловато, правда? Не в моем вкусе, но, видимо, твоем, и я вижу, что ты восхищаешься.
— «Жалоба» прекрасна и почему-то печальна.
Он наклонился ближе.
— Печальна?
— Полна уныния, тоски. Я не могу объяснить лучше. В морде лиса чувствуется какая-то утрата. — Она покачала головой. — Я не могу объяснить.
Бен сжал ей руку, пробормотал что-то насчет сэндвича в обед и вышел. Шаркая, он направился к своей лавке, точнее, к покупателю, который звенел подвесками уотерфордской люстры.
Кассандра продолжила изучать рисунок, гадая, откуда такая уверенность в скорби лиса. Конечно, дело в мастерстве художника, в способности через точное расположение тонких черных линий ясно выразить столь сложные чувства.
Кассандра сжала губы. Эскиз напомнил ей о дне, когда она, найдя книгу волшебных сказок, убивала время в подвале дома Нелл, пока наверху мать готовилась бросить ее. Оглядываясь назад, Кассандра видела, что ее любовь к искусству началась с той самой книги. Она перевернула обложку и попала в чудесные, пугающие, волшебные иллюстрации. Кассандра гадала, каково это — преодолеть жесткие границы слов и заговорить столь плавным языком.
