– Помилуйте, Надежда Михайловна, – взмолился наш герой, – но это здание вы не знать не можете, оно-то точно здесь больше ста лет стоит, только называлось тогда не фабрика «Красный Октябрь», а кондитерское производство или что-то в этом роде «Эйнем»…
– Да, – она опять взглянула на фабрику, – наверное, вы правы… Я что-то припоминаю… И обещаю посмотреть, когда вернусь…
И что-то закручинилась опять, поникла.
Володя смущенно молчал, а Слава покрутил головой, разыскивая, чем бы опять отвлечь даму.
– А вон золотые купола церкви Ильи Обыденского… – придумал он, наконец, – Вы ведь ее тоже должны знать…
– Я сейчас… – Надежда слегка улыбнулась, – еще минуточку и все, справлюсь с собой…
На повороте на набережную какая-то черная «Ауди» подрезала небольшой «Опель», и тот затормозил с чудовищным визгом колес по асфальту. Его швырнуло в сторону, но к счастью, рядом машин не было, да и столбы с деревьями маленькую машинку пожалели. Короче, все обошлось – «Ауди» был уже далеко, а «малыш» выровнялся и остановился у обочины. Видно было, как женщина, сидящая за рулем, уронила голову на вытянутые руки и, похоже, заплакала.
А в спину ей уже сигналили нетерпеливые автомобилисты.
Когда раздался визг, Надежда Михайловна вздрогнула и отшатнулась, а сейчас вдруг сказала:
– Надо пойти помочь даме, господа, как-то успокоить ее…
Но Володя с «тестем» одновременно отрицательно покачали головой.
– Здесь так не принято… – жестко сказал наш герой. – Да и она скорей испугается, чем утешится от такого визита.
Они наконец сели в машину, Надежда сжалась в уголке, но глаза от страха закрывала не все время, а все-таки посматривала по сторонам.
Поэтому не сразу, но увидала памятник Петру (или русскому флоту, кто ж это поймет) работы Ркацители, а увидев, вскрикнула:
– Господи, что это?
– Скульптура… – мрачно сказал Слава. Ему уже начинало казаться, что зря они все это затеяли: сами-то привычные, а так ведь можно и здорового человека до инфаркта довести. – Памятник императору Петру Первому, он же бывший памятник великому путешественнику Колумбу…
– Но почему он такой страшный и черный? – не унималась Надежда. – Почему он во много раз больше корабля, на котором стоит? Почему ростры прикреплены прямо к кораблю, а не к специальной колонне? Почему…
– Это вопросы не к нам… – отмахнулся «зять». – И вообще это не самый уродливый и идиотский памятник, который можно видеть в нашем любимом городе… Есть и пострашней, просто этот самый большой и заметный…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Прохоров.
Вдруг ей будет легче, когда они с «зятем» между собой о чем-то поговорят?
– Ну, ты видел на площади, – Володя, казалось, понял «тестя» и подхватил с готовностью, – напротив бывшего Моссовета памятник Ленину?
– Ну?
– А сзади глядел на него когда-нибудь?
– Нет… – Слава глянул на гостью. Она сидела, смотрела по сторонам и казалась почти спокойной. – А что там такого?
– Его зовут «рукой Москвы» с этого ракурса… Представляешь, ничего не видно, ни человека, ни головы его, только с каменного параллелепипеда свешивается тяжелая огромная рука, кажется, сжатая в кулак, но тут я, возможно, ошибаюсь…
– А это что за мост, господа? – раздался голос Надежды.
– Крымский… – с готовностью отозвался Слава.
– Красивый… – сказала она.
Даже Володя, не говоря уже о нашем герое, обернулся, на миг отвлекшись от дороги – в первый раз в этом новом для нее мире Надежда не расстроилась и даже что-то похвалила.
– Красивый… – согласились мужчины.
– А в мое время тут стояла такая уродливая железная штука… – она даже улыбнулась. Потом вдруг потянулась вперед: – Но если это Крымский мост, значит, вон та зелень на противоположном берегу реки – это Нескучный сад?
– Да, верно…
– А можно остановить тогда, я полюбуюсь, ведь мы когда в детстве в Москву приезжали, все время любили там гулять… И я вижу – сад на месте, мне как дома побывать…
– Тормозим… – отозвался Володя.
И припарковался недалеко от перехода.
Но похоже, делать им этого не надо было…
Надежда только еще вышла из машины, только сделала шаг в сторону, чтобы лучше видеть то, что хотела видеть, как на проезжую часть выскочила небольшая рыжая собака.
Что ее понесло на другую сторону, где и не было-то ничего, кроме гранитного парапета, стеклянных остановок, да еще слегка подремонтированного старого корабля, приспособленного под ресторан, никто не знает. Судя по тому, что выскочила она у перехода, можно предположить, что раньше у нее были хозяева и она с ними именно здесь ходила гулять на набережную.
Только где сейчас пребывали эти хозяева – умерли или просто переехали, бросив животину одну, – никто не знал, ошейника на дворняге не было, и путешествовала она в одиночестве.
И с большой опасностью для жизни…
Потому что проносящиеся мимо автомобили частью лавировали, стараясь не задеть собаку, частью (большей) проносились мимо, не обращая на нее внимания. Наша троица в ужасе следила за тем, как, невзирая на все угрозы, дворняга все-таки медленно двигалась к неведомой цели. Следила до тех пор, пока проезжающий мимо старый и грязный «Жигуль» первой модели без крыла и заднего бампера не вильнул специально в сторону…
Животина, получив удар, взлетела на воздух, приземлилась через несколько метров на клумбу и, повизгивая и прихрамывая, исчезла где-то во дворах…
Надежда в момент удара вскрикнула, закрыв лицо руками, а «копейка», победно взвыв клаксоном, поплюхала дальше.
Володя рванулся к своему «фрилу», но был остановлен «тестем»:
– Ты далеко?
– Догнать его… – мрачно крикнул «зять».
– И что ты с ним сделаешь? – Слава взял Надю под руку, помог сесть в машину. – Раздавишь, как танком пулемет? Забьешь бейсбольной битой, которой у тебя в багажнике и нет, наверняка? Просто получишь порцию мата, а то и пару раз по зубам от озлобленного идиота?
«Зять» молча сел в кабину.
Настроение у всех было подавленное.
– Нам еще долго ехать? – прервала молчание Надежда.
– Нет, – ответил Слава, – не очень… Два поворота и один светофор…
Володя с ними не пошел. Он и так не был большим любителем общения с родом человеческим, а тут нужно было просто присутствовать при том, как подбирают костюм «тестю».
Он-то там зачем?
Слава, конечно, все перепутал, ткнул не ту кнопку лифта и они попали на этаж, где распродавалась женская одежда известных марок.
– Нам выше… – извинился он. – Можно пешком или опять на лифте?
– А дайте мне несколько минут побродить здесь… – попросила Надежда. – Я все-таки женщина и мне интересно, что будут носить через сто лет…
– Конечно, конечно… – он сделал приглашающий жест. – Если что-то понравится, вполне можно купить…
– Да нет, – улыбнулась она застенчиво, – такого я себе даже представить не могу… Просто посмотрю…
Слава отогнал приклеившегося к ним было продавца и они двинулись вдоль рядов висящих платьев, рубашек, сарафанов, маечек, шарфиков, брючных костюмов, юбок, и прочих джинсов.
– Вот это я никогда не смогла бы надеть… – изредка останавливалась гостья, – и вот это. А вот это очень, наверное, красиво…
– Хотите померить? Вон там, – жестом показал он, – есть специальные кабинки, где можно переодеться…
Платье, в самом деле, было с четким, хотя и почти неуловимым оттенком начала двадцатого века: тонкий шелк в мелкий цветочек, рукава с буфами, стоячий воротник и широкая юбка до пола.
– Вам действительно должно очень пойти… – Слава глянул на бирку, – и размер, насколько я понимаю, ваш…
– А сколько стоит? – уточнила Надежда.
– Двадцать шесть тысяч… – ответил наш герой. – Видите, стоило восемьдесят семь, но видимо, размер маленький и никому не подошло, поэтому уценили…
– А это вообще много или мало?
– Смотря с чем сравнивать… – усмехнулся он.
– С… – она подумала немного, – с ценой булки хлеба…
– Ну, примерно, – теперь прикинул он, – чуть больше пятисот буханок…
– Сколько? – у нее даже голос изменился. – Не может быть… Оно же не из золота сделано…
– Да это нормально сейчас, Надежда Михайловна, – попытался успокоить ее Слава. – Тут есть немало предметов, которые ценятся в разы дороже. А ведь это уже уценка, то есть все здесь изначально стоило многократно больше…
– Тебе что, трех платьев и дубленки за один день мало? – услышали они вдруг свистящий шепот рядом. – И потом вот с такими голыми плечами я тебя никогда из дома не выпущу…
Прохоров обернулся.
Молодая дама со светлыми кудельками по краям широкого лица была явно из провинции, так же, впрочем, как и ее кавалер. Она с восторженной улыбкой рассматривала очень открытое летнее платье, которое почему-то, видимо, в расчете на какие-то званые вечера, было расшито по низу тяжелым золотым орнаментом. Наш герой, имевший большой опыт общения со своей предыдущей женой именно по части покупки шмоток, хорошо знал, что вот такое – всегда стоит немыслимых денег.
