Промаявшись с полчаса, Чантория включила звук на видеостене.
— Это обязательно? — сердито спросил Траффорд.
— Не могу больше слушать этих несчастных детишек. По крайней мере сегодня.
Вокруг кричали и плакали не только дети. Казалось, будто весь город не спит и эмотирует на пределе своих возможностей. Никто и не думал ложиться; люди орали и визжали, ссорясь друг с другом, орали и визжали во время секса. А те, кто не визжал и не орал, — такие, как Чантория, — увеличили громкость своих видеостен, чтобы заглушить шум. Но по всем каналам, на всех сайтах не было ничего, кроме ора и визга. Так и катилась ночь под оглушающий аккомпанемент секса, насилия, полицейских реалити-шоу, попсовых телеконкурсов и бесконечного, вездесущего караоке — под какофонию громадного, перегруженного людьми лондонского архипелага, протянувшегося от трущоб Рединга на западе до Кенсингтонского побережья на востоке.
На следующий день Траффорд работал дома, а у Чантории было запланировано посещение фитнес-центра.
— Я уже месяц туда не ходила. Люди удивятся, — сказала она погромче, чтобы веб-камера поймала звук ее голоса. Она сидела на краю унитаза, упираясь коленями в противоположную стену, и натирала кожу в паху кремом для депиляции.
— Вперед, девочка, сгоняй жирок, — промычала Куколка. Сегодня утром ее рот был набит кукурузными чипсами. — С радостью сходила бы с тобой за компанию, но ты же знаешь: я женщина в теле.
— Я сделаю за тебя пару лишних приседаний, Куколка, — крикнула Чантория, соскабливая крем с внутренней поверхности бедер и морщась от боли.
— Повеселись как следует, девочка.
— Обязательно, Куколка. Мне это нравится!
Траффорд слушал их разговор из кухни. Он знал, что Чантория лжет. Ей это никогда не нравилось — не понравится и сейчас. Чантория ненавидела фитнес-центры; это было одним из ее секретов, а то, что Траффорд знал об этой ненависти, было одним из его секретов.
Подавляющее большинство женщин ожидало очередного визита в фитнес-центр с нетерпением, поскольку почти никаких физических упражнений там делать не требовалось. Множество спонсируемых Храмом заведений, которые женщинам полагалось посещать для восстановления после родов, предлагали своим клиенткам сеансы массажа, паровые ванны, семинары по аутотренингу, коллективные холистические процедуры и экстравагантные религиозные ритуалы. В основном же клиентки просто болтали друг с дружкой, завернувшись в простыни, и по ходу дела в огромных количествах потребляли разнообразные "целебные батончики" и "укрепляющие напитки". Таким образом, фитнес-центры активно поощряли лень, безволие и чревоугодие, не отягощенное чувством вины. В результате посетительницы чаще набирали чем сбрасывали вес. Да и вообще, многие женщины успевали снова забеременеть, так и не успев восстановить фигуру. Тем не менее было очень важно продемонстрировать свою неукротимую тягу к самосовершенствованию. Если ты занимаешься спортом себе в угоду, значит, ты себя любишь, а любовь к себе считалась одной из форм любви к Богу.
Но для Чантории походы в фитнес-центр были сущим мучением. Ей не хватало самоуверенности для того, чтобы чувствовать себя в обществе свободно. Траффорд знал, что она пристроится где-нибудь на отшибе, закутавшись в простыню, и вскоре волей-неволей отправится делать упражнения. В итоге она проведет день с командой "качков" — убежденных холостяков и старых дев, потея на тренажерах и даже не останавливаясь по примеру многих из них, чтобы вколоть себе стероиды.
— Траффорд! — позвала Чантория из туалета. — Помоги мне побриться. У меня живот дряблый, ничего из-за него не вижу.
Траффорд не стал возражать. В фитнес-центре Чантории придется зайти в общую душевую, а показаться на людях с волосами на интимном месте было немыслимо. Женщинам не запрещалось иметь на теле волосы, однако все знали, что это — клеймо Любви, которым она наградила дочерей Дианы ради того, чтобы подвергнуть их женственность подлинному испытанию. Появление волос на теле девочек-подростков считалось доказательством нечистоты, а кем может быть женщина, если она нечиста? Только проституткой или, хуже того, лесбиянкой. Всякая женщина, которая была настолько нескромна и настолько не уважала себя, что выставляла напоказ свою богоданную розочку, не удалив с нее волосяной покров, заслуживала самого сурового порицания со стороны общественности, и можно было не сомневаться, что она свое получит.
Где-то в глубине души, там, где он хранил свои секреты, Траффорд задавал себе вопрос: а зачем Любовь вообще наделила женщин волосами на теле, если эти волосы так ее раздражают? Неужто нельзя было придумать более простой способ проверки женской чистоты и добронравия, чем заставлять бедняжек тратить столько времени и сил на депиляцию? И второе: если самым гнусным преступлением на свете считается педофилия, зачем общество настаивает на возвращении женских половых органов к тому состоянию, в каком они находились прежде достижения половой зрелости? Траффорд видел женщин с невыбритым пахом только однажды — во время школьной экскурсии в Музей естественной истории. Женщины, которых умелый художник изобразил танцующими среди динозавров на заре творения, были невинными дикарками, первыми людьми, еще не успевшими уразуметь, чего ждет от них Бог-и-Любовь. Траффорд был очарован их внешностью, и это очарование не развеялось до сих пор. Значит, вот как в действительности выглядит обнаженная женщина! Если ее и впрямь создал Бог, то именно такой — и тем не менее он покорялся настояниям жены и упорно соскребал щетину с ее розочки, покуда она не становилась похожей на розочку десятилетней девчонки. Втайне Траффорд мечтал видеть свою жену не полуребенком, а истинной женщиной, но об этом не могло быть и речи: ведь только язычница способна позволить своей розочке зарасти, как физиономия у бородатого мужика. Поэтому Траффорд всунулся в крошечный туалет, кое-как пролез между унитазом и стеной, присел на корточки между раздвинутыми ногами Чантории и послушно принялся орудовать мылом и бритвой.
Чантория стиснула зубы и крепко вцепилась обеими руками в сиденье унитаза. Швы, оставшиеся после родов Мармеладки Кейтлин, были еще свежими и только что не кровоточили.
— Уж здесь-то, может, не надо? — спросил Траффорд. — Просто держи ноги вместе.
— Не дури, — с трудом выговорила Чантория. — Мне рисковать нельзя. Сам знаешь, что бывает с нескромными женщинами, особенно если их ловят на нескромности другие женщины. Делай свое дело и не рассуждай.
Траффорд старался как мог, и вскоре Чантория решила, что ее внешний вид уже достаточно скромен. Тогда она надела трусики, спортивный бюстгальтер и тапочки, прицепила к складке кожи над пупком большую пластмассовую копию драгоценного камня, соответствующего месяцу ее рождения, взяла Мармеладку Кейтлин — ребенка надо было кормить даже в фитнес-центре — и покинула квартиру.
Некоторое время Траффорд бесцельно слонялся по комнате. Он убрал со стола остатки завтрака, выпил стакан фанты и только потом уселся за ноутбук. На экран немедленно выпрыгнуло сообщение от Куколки.
Приятной работы, Траффорд.
Спасибо, и тебе приятного дня, в свою очередь написал Траффорд. Затем обернулся и помахал видеостене.
Куколка помахала в ответ и набрала на клавиатуре: Слава Любви!
Аминь, отозвался Траффорд, надеясь, что на этом их утренняя беседа завершится. Но его надежды не оправдались.
В 14-В Лунная Карамелька ублажает Полярного Медведя оральным сексом, написала Куколка, сопроводив эту фразу цепочкой смайликов. Интересно, подумал Траффорд, известила ли Куколка Полярного Медведя и Лунную Карамельку о том, что у них с Чанторией вот уже несколько месяцев не было ни орального секса, ни какого-либо другого. Наверное, не преминула. Траффорд покорно включил прямую веб-трансляцию из квартиры 14-В и стал смотреть, как голова Лунной Карамельки прыгает на уровне талии Полярного Медведя.
— Классная девчонка, да? — раздался из динамиков голос Куколки. — А парень-то счастливчик!
— Да, — ответил Траффорд. — Молодцы. Но мне, к сожалению, пора за работу.
Конечно, он допустил ошибку и сразу же это понял.
— Ну извини, — сердито сказала Куколка. — Я как-то не подумала, что я тебя задерживаю. Действительно, ты ведь у нас такой занятой!
— Да нет, просто... я не...
— Знаешь ли, Траффорд, некоторые из нас любят поболтать с утра. Между прочим, мы живем одной дружной семьей. У нас отличный коллективу и кое-кому не мешало бы побольше общаться с соседями, а не считать, что они лучше своих товарищей. — Куколка взяла тоном выше: — Как будто другие им и в подметки не годятся!
— Да нет же, Куколка, я вовсе не хотел...
