– Точно такую! – радостно воскликнула та. – И как ты угадала только?
– Угадала, – пожала плечами Ванга.
– Спасибо тебе. – Божена положила рядом с ней узелок. – Тут яичек пяток. Покушайте.
– И тебе спасибо, – кивнула Ванга. – Возьми, Любка.
Любка отнесла яйца в дом и вернулась обратно во двор так быстро, что только пятки засверкали. Не пропустить бы ничего! С тех пор как сестра стала вязать вещи на заказ, каждую субботу в их дворе происходило действо, которое казалось маленькой Любке необыкновенным.
– Подойди, Петка, – сказала тем временем Ванга, вынимая из стопки вещей юбку. – Глянь, я тебе по-другому связала, чем ты просила. Тебе в такой лучше будет.
Юбка словно была составлена из пестрых волн, которые переходили друг в друга – та посветлее, эта потемнее. Прежде чем ее вязать, Ванга покрасила Петкины нитки луковой шелухой.
– Ой, красота какая! – воскликнула соседка. – Иному зрячему так не углядеть и не связать, – добавила она. – Вот спасибо, Вангелия! Брынзы вам принесла.
Петка протянула Любке сверток. У Любки аж слюнки потекли. Настоящая брынза! Давно они ее не ели. Вот если б была у них корова… Но зачем мечтать о том, что никогда не сбудется? Денег на корову им ни за что не накопить.
– Пряжа от твоей юбки осталась, – сказала Ванга. – Возьми обратно.
– Не надо, – махнула рукой Петка. – Себе что-нибудь свяжи. Или детям.
«Мне, мне!» – чуть не выкрикнула Любка.
Ей так нравилась эта пестрая пряжа! Но все-таки она сдержалась: Ванга столько раз говорила ей, что клянчить ничего нельзя – люди сами дадут, что посчитают нужным.
Тем временем во двор вошла Радана, соседка из дома через улицу.
«А она зачем пришла? – удивилась Любка. – Ничего ведь не заказывала».
Радана несла большой узел.
– Ванга, мне вязать не надо, – сказала она. – Я сама принесла вот… Тебе впору будет.
Ванга взяла добротный жакет, который Радана вынула из узла. Провела ладонями по рукавам, по обшлагам.
– Сестра твоя умерла? – спросила она.
«Разве у Раданы сестра есть?» – подумала Любка.
– Да… – удивленно проговорила та. – А кто тебе сказал? Она в Петриче жила. Я только-только с похорон вернулась. Ты не думай, сестра моя добрая женщина была.
Ванга снова погладила жакет по плечу – так, словно и не одежда это была, а человек, – и кивнула:
– Да. Добрая.
– Возьми ее одежду, Вангелия, – тихо сказала Радана.
– Спасибо. Возьму, – перекрестившись, ответила Ванга.
Все женщины, собравшиеся во дворе Сурчевых, перекрестились тоже. Одни с благоговением, другие с плохо скрываемой опаской.
– Мы пойдем? – с этой самой опаской сказала Петка.
– В добрый час, – ответила Ванга.
Она проводила соседок до выхода со двора и уже повернулась, чтобы идти в дом.
– Ванга! – раздалось вдруг.
Любка обернулась. Женщина, шедшая по улице, была ей незнакома. Да и мало сказать незнакома – Любка вообще никогда не видела таких женщин. Таких красивых, таких… тонких, вот каких! Тонкими были все черты ее лица, а то, что пепельные волосы были собраны в простую прическу и убраны под шляпку, почему-то делало ее облик совсем воздушным. Любка даже рот открыла – вот это красота!
Если Любка удивилась, увидев незнакомку, то Ванга не удивилась, а просияла. Счастье осветило ее лицо так, словно внутри, под изуродованными веками незрячих глаз, зажглись лампадки.
– Ольга! – воскликнула она. – Ты ко мне приехала!
И обе они бросились друг к другу, и обе заплакали.
«И чего плачут? – удивилась Любка. – Радость у них, видно же!»
Но кто их поймет, таких, как Ольга? Из другой они жизни, и из всех, кого знала маленькая Любка, только ее сестре Вангелии удалось в той жизни побывать.
Васил и Томе уже уснули. Отец бывал дома редко, и на мальчишек ложилась вся тяжелая работа, вот и устали они за день. Да к тому же вечером был ведь настоящий пир: Ванга приготовила для Ольги баницу – пригодилась Петкина брынза. Все дети с благоговением смотрели, как Вангелия замешивает тесто, как свивает из него длинную трубочку, начиненную брынзой, делает из этой трубочки круглый пирог и ставит его в печь. Ольга потом сказала, что такой вкусной баницы не ела за все годы, что живет в Болгарии.
Вот и спали теперь братья, как сытые котята, и Любка уснула бы, если б не любопытство. Интересно же, о чем говорят Ванга с Ольгой! Любка стояла в доме у приоткрытой двери и прислушивалась к их разговору.
Палисадник, в котором Ванга посадила цветы, начинался у самого порога, так что ей слышно было каждое слово. Только вот ничего она не понимала в разговоре своей сестры с ее подругой… И как такое может быть? Вроде каждое слово понятно, а все вместе – про что они?
– Я так рада, что ты приехала, Ольга, – сказала Ванга.
– А я боялась, что ты не обрадуешься мне.
– Ты что! – изумилась Ванга. – Почему так подумала?
– Боялась разбередить тебе душу, – объяснила Ольга. – Я подумала: может быть, ты теперь стараешься забыть прошлое. А я ворвусь с ненужными воспоминаниями.
– Нет, Ольга, прошлого я не боюсь. – Ванга печально улыбнулась. – Мне только сначала больно было вспоминать все, что я потеряла. Я даже…
Она замолчала, словно захлебнулась.
– Что? – с тревогой спросила Ольга.
– Я, когда домой вернулась, то думала, что лучше мне будет больше не жить, – закончила Ванга.
– Ванга, милая, ну что ты!
Ольга обняла ее.
– Ничего. Это уже прошло, – сказала Ванга.
Они посидели немного в молчании.
– У тебя здесь жизнь такая… непростая, – наконец произнесла Ольга.
– Нищая, ты хочешь сказать? – усмехнулась Ванга.
– Бедная, – смутилась Ольга.
– Нищая, нищая. Но знаешь… Сначала я говорила себе: ничего не поделаешь, надо смириться. А потом…
– Смирилась?
– Не то что смирилась… Просто для меня неважно стало – бедность, богатство.
– А что для тебя важно? – помолчав, спросила Ольга. – Ты извини, что я так спрашиваю. Честно тебе скажу, я ужаснулась, когда увидела тебя здесь. Нет, твои братья и сестричка очень хорошие. Они тебя любят, это видно. Но все-таки… Ведь ты успела привыкнуть к совсем другой жизни. А здесь все так… беспросветно.
– Мне кажется, вся моя жизнь скоро переменится, – задумчиво сказала Ванга.
– Ты хочешь уехать отсюда? Ванга, если тебе нужна помощь… – встрепенулась Ольга.
– Нет. По-другому переменится. Все во мне будет другое, новое. Я пока не могу сказать, какое, но чувствую: это будет. – Тут она встряхнула головой и сказала: – Ольга, но почему ты все время про меня говоришь? Ведь у тебя у самой печаль на сердце большая.
– Да нет, ничего… – пробормотала Ольга.
– Я чувствую, – возразила Ванга. – Ты печалишься из-за человека, которого не любишь. Тебе не надо быть с этим человеком, – твердо сказала она. – Он тоже не любит тебя. Он злой человек. – И помедлив мгновение, словно прислушиваясь к чему-то, повторила: – Да, злой.
– Откуда ты знаешь? – изумленно спросила Ольга.
Тут Любка не выдержала и распахнула дверь.
– Наша Ванга все знает! – с гордостью воскликнула она. – Все-все! Завтра сама увидишь.
– Почему завтра? – улыбнулась Ольга.
Любка тоже улыбнулась – загадочно.
– Завтра праздник. День Сорока мучеников, – сказала она. – Будет так красиво!
«В самом деле, красиво», – думала Ольга, глядя, как плывут по воде разноцветные венки.
Девушки положили их на воду поперек ручья – так, чтобы получился мост. И каждая старалась, чтобы ее венок был самым замысловатым, самым ярким.
– Похоже на какой-то обряд, – заметила Ольга.
– Обряд и есть, – кивнула Милана.
Она жила в соседнем с Сурчевыми дворе и считалась самой красивой девушкой в селе.
– Какой же? – с интересом спросила Ольга.
– Если на День Сорока мучеников девушка венок на воду положит, то во сне своего суженого увидит. Он к ней по мосту из венков придет, – объяснила Милана.
Ольга постаралась скрыть улыбку. Очень уж серьезно относится эта сельская девушка к обычной красивой легенде, и не стоит обижать ее городским скепсисом.
Но самое интересное началось даже не в сам праздничный день, а наутро после него.
Во двор к Сурчевым потянулись молодые незамужние соседки, те самые, что выкладывали поперек ручья мост из венков. Ванга встречала их, сидя на низенькой скамеечке возле дома.
Первой появилась Петка. Она и через двор еще не перешла, когда Ванга громко сказала:
– Никого ты не видела.
– Да, Ванга, – вздохнула Петка. – И венок сплела, и на воду его положила. А во сне никого не увидела.
– Ничего, потерпи, – уверенно сказала Ванга. – Твой суженый позже придет.
– Да сколько ж мне ждать? – еще тяжелее вздохнула Петка. – Перестарок уже…
– Два года ждать осталось, – ответила Ванга.
– Правда?
Грубоватое, изрытое оспинами лицо Петки просияло.
– Правда, правда, – кивнула Ванга. – Иди. Пускай теперь Милана зайдет.
Ольга, стоящая рядом, смотрела на Вангелию со все возрастающим удивлением. Даже почти сердито смотрела она на свою подругу. Очень уж отдавало все это грубым сельским шарлатанством!
