– Юлька! – вдруг радостно кинулся Тимур к какой-то роскошной блондинке в белом платье.
Я немного отодвинулась, чтобы не мешать встрече, и не напрасно! За те полминуты, что я стояла одна, двое потрясающих мужчин попросили оставить им тур вальса и мазурку. А третий, совершеннейший плейбой, нагло заглянув на самое донышко моих глаз, произнес:
– В первом перерыве жду вас у второго левого выхода.
Я мило кивнула, соглашаясь, и тут же вытянула из сумочки программу с танцами, которая, как я успела заметить, многим присутствующим дамам успешно заменяла ту самую бальную книжку.
– Кого только не встретишь, – вернулся ко мне довольный Тимур.
– А кто это?
– Да Юлька, мой психоаналитик.
– У тебя есть психоаналитик? – бравый джигит не уставал меня поражать.
– А как же? Положено. Коньячку хряпнем, пожалуемся друг другу на жизнь, знакомым кости перемоем, потискаемся, вот и весь психоанализ. Только я за это ей еще и бабки плачу.
– Тимыч! – разлапил руки зализанный лысоватый брюнет. – Хоть одна приятная рожа!
– Здорово, Левка! – обрадовался и Тимур. – Знакомься, это Даша.
– Хороша Даша, да не наша, – облизнулся зализанный, учмокивая мне руку до самого локтя. – Наши недалеко от сцены кучкуются. Пойдешь?
– Ага. Я специально сюда и ехал, чтобы с нашими повстречаться, – кивнул Тимур.
– Вот и я оттуда сбежал. Там Димка Белый со своей козой, так у нее одно на уме, всем рассказывает, как они с Димочкой днем сексом решили заняться, а прислуга в это время пылесосить начала. Так она из постели вылезла, чтобы приказать пылесос выключить, и видит: машина сама по себе гудит, типа, пылесосит, а девка с садовником в это время… Так ты думаешь, что ее возмутило? Что садовник боты не снял! И на ее каком-то там двадцать лохматого года текинском ковре пыль осталась!
– Они чего, виллу купили?
– Ну да. Теперь у Белого печаль: на их вилле посадочной площадки для вертолета нет. Приходиться у соседей парковаться. За пятьсот метров. Решил крышу перестраивать, чтобы стрекоза сесть могла.
– Вот черт! – хлопнул себя по лбу Тимур. – На моей тоже площадки нет. Как я не подумал? Все время ведь в голове крутилось: чего-то не хватает. Только сейчас понял…
– Тоже покупать собрался?
– Уже раздумал. Попросторнее поищу. Кто из наших приехал?
– Да в бухте повернуться некуда. Скоро пробки, как на дорогах, будут. Ромка в одиннадцать приплывет. К полуночи ждет всех, кто хочет с ним повидаться. Поедем?
– Посмотрим. У меня, вообще-то, другие планы. – И Тимур непроизвольно перевел глаза на меня. В глазах этих было такое неприкрытое вожделение, что меня передернуло. Вот тебе и друг-защитник!
– Династия-то явилась? – сглотнул жадную слюну Тимур и нехотя отвел глаза.
– Тут. Сам Альбер, Каролина со всеми отпрысками и супругом. Стефашка опять не пришла. Третий год подряд бал игнорирует.
– Стефашке не до того, – хмыкнул мой спутник. – Она нашим циркачом увлеклась, пытается его в постель затащить, а он типа жену любит.
– Правда, что ли?
– Ты же меня знаешь. Что попало не болтаю.
Я поняла, что речь идет о младшей принцессе – Стефании, о которой так нелицеприятно отозвался Рене. Вот он, удел коронованных особ: вся жизнь на виду. Поэтому лучше держать себя в узде и никакого повода для сплетен не давать.
* * *Танцы, как и положено на балу, начались с полонеза. Именно он значился первым в программке. За спинами и головами мне было совершенно не видно, как исполняют этот прелестный реликт, и я потянула Тимура вперед, ближе к заполненному парами кругу. Однако, пока мы протискивались, музыка смолкла, а еще через пару мгновений зазвучал вальс. Откуда ни возьмись, подкатился кавалер, тот самый, который просил записать его на тур, подхватил меня и увлек в центр кружащегося, как стая бабочек, аристократического цветника.
Я только успела узнать, что моего кавалера зовут Роберт и что он – из Америки, как его руки разжались, и я оказалась в объятиях совершенно постороннего мужчины, с плотным выпирающим животиком, перехваченным красным расшитым поясом. Оказывается, здесь вальс танцевался по классическим канонам, с непременной сменой партнеров.
Этот вальс был каким-то бесконечным, а мне вдруг стало очень плохо. Уже на третьем партнере я поняла, что вполне могу хлопнуться в обморок, прямо тут, посреди хоровода. И меня реально могут затоптать, даже не заметив. Голова кружилась, во рту пересохло, катастрофически не хватало воздуха, а ребра вдруг налились такой свинцовой болью, что, кажется, грозили вырваться наружу, разметав в клочки ненавистный корсет.
На ногах меня удерживало только мастерство партнеров. Лица вокруг превратились в расплывающиеся цветные пятна, а в голове горячо и сильно звенело. Меня бережно переметнули в очередные сильные руки, и, уже заваливаясь набок, оттого что потемнело в глазах, я вдруг услышала знакомый голос:
– Дашка, тебе плохо? Держись!
Этот голос моментально привел меня в чувство. Еще бы! Именно его обладатель и был виновником моего нынешнего несчастья. Хлопнуться в обморок посреди зала на княжеском балу? Да это несмываемое пятно на всю династию! Волчий билет на оставшуюся жизнь! Кстати, а откуда он тут взялся?
Я вскинула голову и прямо перед собой увидела встревоженные серые глаза Макса.
– Гад, – зашипела я. – Быстро ищи место, где можно снять корсет!
Майор умело и сильно перехватил меня за талию, почти приподняв над полом, выплыл из круга и, продолжая вальсировать, утянул за дальнюю колонну.
Чуть придя в себя, я обнаружила, что вокруг довольно много народу. Кто-то, с бокалами в руках, беседовал, кто-то кокетничал, кто-то просто вытягивал шеи, пытаясь разглядеть, что происходит в основной части зала.
– Ну, ты меня напугала, – покачал головой Макс. – Зеленая, как плесень, и глаза закатываются.
– Ты что тут делаешь? – ворчливо отозвалась я. – Кто тебя пригласил?
– Ох ты, – восхитился Макс, – смотри-ка, никак в нас заговорили сословные предрассудки? Советую подумать, что бы было, если бы на моем месте оказался кто-нибудь из наследных хлыщей.
– Так ты не случайно? – сообразила я.
– Случайностей в этом мире не бывает, – отрапортовал опер. – А в нашем деле они особенно вредны. Минуты три простоять сможешь?
– Попробую, – неуверенно согласилась я. Макс исчез, а его место тут же занял какой-то напомаженный дедок, который стал мне петь французскую песню про мою сумасшедшую талию и невероятные глаза. Я внимательно слушала и даже улыбалась. Дедок вытащил из кармана визитку и предложил закончить вечер на его яхте. Я и на это кивнула, потому что ответить что-либо вразумительное не могла. Мне опять стало дурно и очень жарко. Трясущимися руками я открыла веер и, промахнувшись, залепила его ребром себе по щеке. Дедок тут же отпрыгнул, как ужаленный, и стал пятиться, приговаривая что-то вроде: простите, простите, я вас неправильно понял.
– Дашка, где это ты язык веера выучила? – возник рядом Максим.
– Какой язык? – едва вымолвила я.
– Да тот жест, что ты сейчас сделала, веером по щеке, означает: «Поди прочь, ты мне противен!»
Вот уж никогда бы не подумала, что можно разговаривать еще и на таком языке! Аристократы несчастные.
– Ну-ка, – Макс вытянул из моих пальцев визитку. – Ничего себе! Знаешь, кого ты отшила? Брата норвежского короля!
– Место нашел? – если что сейчас меня и интересовало, то не короли и лорды, а элементарная коморка, где можно было бы снять пыточное приспособление. В довершение всего прочего, у меня дико разболелась грудь, эффектно приподнятая тем самым корсетом.
– Пошли, – обнял меня за талию наперсник. Мы миновали какие-то переходы. Поплутали меж колоннами, несколько раз прошли через какие-то зальчики, полные народу, пока, наконец, не оказались в узком коридорчике с несколькими дверями.
– Входи, – приоткрыл Макс одну из них. – Туалет для прислуги.
– Что? – возмутилась я, но тут же заткнулась, потому что любое движение любой мышцы моего несчастного тела, даже языка, вызывало непереносимую боль.
Туалет был беленьким, чистеньким и маленьким. Макс помог мне стянуть платье и принялся расшнуровывать корсет. Я в этот момент склонилась над раковиной и, пустив холодную воду, подставила под нее ладони, чтобы хоть немного освежиться.
Уже через секунду я поняла, что такое счастье, и, не совладав с эмоциями, опустилась прямо на кафельный пол, раскидав в стороны ноги и прислонившись голой спиной к холодной стене. Рядом роскошной кучкой лежало мое бальное платье…
– Так, а куда мы теперь это денем? – спаситель сосредоточенно вертел в руках корсет, пытаясь то свернуть его, то сложить, то скомкать. Ничего не выходило. Косточки, из которых состояло это орудие красоты, пружинили и тут же выпрямлялись.
– Слушай, а если я его на себя пристрою, – сообразил находчивый джеймсбонд, – под рубашку? Шнуровки, чтобы закрепить, хватит, а под сюртуком никто и не догадается. Нам же его вернуть надо!
