Потому что тело ее для секса просыпается позже. Поэтому неудивительно, что девушка воспринимает попытки юноши сразу же перейти к сексу без понимания. – Русалочка внимательно оглядела присутствующих, убедилась, что все ей внемлют и продолжила. – Наверное, не нормально отдаться первому встречному по первому требованию. Именно это – противоестественно, а значит это – не свобода для девушки, а потворство ложным установкам. Потому что так принято! Потому что если не лишишься девственности до шестнадцати, то ты – не продвинутая, отстой. Я считаю, что девушка должна сначала почувствовать свое тело, разбудить его. Для того, чтобы оно было готово к полноценным занятиям сексом, вот вам одна из причин хранения девственности. Вот и получается, что чаще всего лишение девственности происходит из любопытства или для того, чтобы стать "продвинутой".
Полнейшая чушь, по-моему!
Да, блин, это вот все от книжек и от большого ума. Знала бы эта дурочка, как все на самом деле… Сразу видно, что она всю жизнь на всем готовеньком! Конечно, я не стала этого говорить и просто ее подколола:
– Ва-ау, Русалочка! Какая ты умная! Это ты все в своих книжках вычитала медицинских? А вот что ты сама думаешь, интересно бы знать, без науки. Ты тоже только после замужества? Как в 17-ом веке или как у религиозных фанатиков?
– Вовсе нет, – продолжила Русалочка. – Я считаю, что эти психологические установки – "до свадьбы ни с кем!", "я должна хранить девственность до замужества!" или у мужчин – "жениться только на девственнице!" – приносят больше вреда в большинстве случаев.
– Чё-то я ни фига не пойму, – вмешался Серый Волк. – Ты чё мозги паришь? Когда же ты трахаться-то будешь? Непонятки, блин, какие-то!
– Да-да! Проясни ситуацию, – усмехнулась я. – Я сейчас тебе переводу с волчачьего: лично, ты, Русалочка, при каких условиях лишишься девственности?
– Это очень просто, – заулыбалась Русалочка. – Если я буду очень любить человека.
– А миллион-то как же?! – засмеялся Бармалей. – Вот ты меня внезапно полюбишь очень-очень сильно, тогда что?
– Я не знаю… – честно призналась Русалочка. – Миллион мне нужен.
– Вот все вы, телки, такие! – закричал Серый Волк. – Из-за миллиона удавитесь!
Русалочка покраснела, вскочила с дивана и убежала в спальню.
Надо будет ей интересненьких вещей порассказать перед сном! Пусть просветится и проникнется реальными вещами.
А то, блин, в первый же день развели какую-то идиотскую философию! Надо во все это дело, типа, соли подсыпать, а то что же получается, у нас чё тут – клуб юных философов? Нет уж, на фиг! Кому это интересно! Что же потом про меня скажут?
Типа, ага-ага, эта та самая Таня Середа, которая в самом унылом риэлити-шоу участвовала? Посоветуют на философский факультет поступить, на фиг! Я что, для этого здесь нарисовалась? …
Бывшая редко звонила Мигунову.
Практически за всю их пост-совместную жизнь не более десяти раз. Ревнивая она.
Ревновала к известности, к бомонду.
А тут вот с утра – звонок.
Это я…
Ты знал, что Верочка в этом срамном шоу снимается? Знал?
Эта новость была сюрпризом для Мигунова.
Он понял, что бессмысленно говорить правду и бессмысленно клясться, все равно Надя не поверит, как же… Бывший редактор "Норма Ти-Ви" и не знал? И знал, и специально Верочку туда засунул.
– Ты знаешь, что она в институте академический отпуск взяла? – кричала Надя. – Ты понимаешь, чем это чревато? В этом году академка, а в следующем году ее отчислят!
И без того было тошно на душе, а тут еще она орет.
Мигунов бросил трубку.
Надя перезвонила.
– Ты чего трубки бросаешь? Ты у меня добросаешся! Я на тебя на алименты не подавала, когда ты от нас ушел, так я задним числом подам, будешь со своих бывших миллионных зарплат алименты как миленький за десять лет платить.
– Но ведь я же давал вам деньги, это ведь нечестно, – искренне изумившись такой жениной коварности, возразил Мигунов.
– А кто это подтвердит? – злорадствовала Надя. – Свидетелей нет. А расписок у тебя тоже нет. Так что присудят тебе.
Мигунов замолчал, поняв, как он жалок теперь.
Без должности, без статуса, без былых доходов и связей.
Теперь даже бывшая жена может его облаять, унизить и припугнуть судебными преследованиями.
– Да не знал я, что она на это шоу пойдет, не знал! – в сердцах крикнул он. – Я и про само это шоу не знал, его привезли из Англии, уже когда меня от должности освободили.
– А как же Верочка туда попала? – ехидно повизгивала Надя. – Туда, небось, отбор, как в театральный институт, сто человек на место, думаешь, я не знаю? И скажешь, что ее без твоей протекции туда взяли?
– И скажу, – кивнул Мигунов. – Без моей протекции, и, более того, без моего какого бы то ни было ведома.
– В общем, – подытожила Надя, – поезжай на свое это телевидение или позвони туда и скажи, чтобы Верочку с эфира сняли, чтобы не позорили больше. Ты понял?
И трубку повесила.
Вот еще забота! ….
Мария Витальевна разобрала чемоданы.
Любовно развесила в шкафах наряды, расставила на полочках в ванной любимые шампуни, разложила на туалетном столике парфюмерию с косметикой.
На вилле был небольшой бассейн овальной формы с голубой океанской водой.
Мария Витальевна искупалась, приняла душ, потом позагорала в шезлонге минут тридцать.
Для первого раза достаточно, не девочка уже, это двадцать лет назад, когда впервые до Геленджика дорвалась, тогда до солнечных ожогов на плечах загорала!
В гостиной мягко свистел прохладой мощный кондиционер.
Мария Витальевна положила себе льда в стакан, налила немного виски, присела на диван перед большим плазменным экраном.
Здесь было несколько российских каналов по спутнику.
"Первый канал", "Россия", "НТВ", "Норма Ти-Ви"…
Мария Витальевна пощелкала лентяйкой, порыскала по перечню передач…
– О Господи! – невольно вырвалось у нее.
Мария Витальевна едва стакан не выпустила из рук.
С экрана на нее глядел Иван.
Ее мальчик Ванечка.
Иван сидел на какой-то кухне в компании каких-то очень современных молодых людей и рассуждал о любви.
– Воспитанная и вообще правильная девушка в первый раз отдается только по большой любви, – говорил ее Ванечка.
– Не, чувак, ты жизни не знаешь, – возражал ему юноша в красной пиратской косынке, – девчонки из одного только любопытства рады невинности лишиться и девяносто процентов тёлок делают это не с любимыми, как ты говоришь, а просто с опытными мужиками, предпочитают взрослого мэна влюбленному сопляку, понял?
– Это ты на себя намекаешь, что ли? – лез в бутылку Иван.
– Ну и на себя, а что? – петушился юноша в красной косынке. – Вон, спроси у девчонок, с кем они хотят: с тобой, книжным червяком, или с опытным трахальщиком вроде меня? – Юноша в косынке обернулся через плечо к девушке, что загружала посуду в моечную машину. – Скажи, Белоснежка, с кем бы ты первым пошла, со мной или с этим? С Карабасом?
Белокурая девушка и вправду походила на диснеевскую Белоснежку.
Она сняла с рук резиновые перчатки, отвела упавшую на глаза светленькую прядь и сказала что-то непонятное, на современном молодежном и совершенно непостижимом для ума Марии Витальевны языке.
Потом на кухню вошел другой юноша, бритоголовый, напоминающий околовокзальных бандитов. Вошел и сразу заявил свои права на белокурую мойщицу посуды, обняв ее за плечи и попытавшись поцеловать.
– Белоснежка, скажи этим уродам, что ты будешь только со мной! – сказал бритоголовый с самодовольной ухмылочкой. – Скажи им, пусть пойдут умоются!
Мария Витальевна даже и не заметила, как пролетели сорок пять минут. Она даже не заметила, что здорово простыла – почти голая под свистящим кондиционером. И когда передача кончилась и пошла реклама, Мария Витальевна сильно расчихалась.
Она встала, пошла к шкафу-купе, достала толстый свитер…
Теперь она знала, что отныне каждый день по три раза в сутки по полтора часа на телеканале "Норма Ти-Ви" она будет видеть своего Ванечку.
Марии Витальевне вдруг очень захотелось любви.
А любовью Мария Витальевна называла секс.
У Алины Милявской была своя система отношений с коммерческим директором торгового дома молодежной одежды "До-До".
Во-первых, они были любовниками.
Или не совсем любовниками, но единожды переспали.
Во-вторых, Константин Петрович, так звали коммерческого директора, делился с Алиной частью отката.
Там был сложный расчет.
Алина как директор департамента рекламы канала "Норма Ти-Ви" имела право давать скидку оптовым покупателям рекламного времени. Обычно за предоставление такой скидки она просила с близко знакомых клиентов что-то вроде премии. Она им своей директорской властью скидку в десять процентов на заказ ста трансляций ролика, а они ей за это десять процентов от сэкономленного. Десять процентов с десяти процентов порою составляли до пяти, а в иной раз и до семи тысяч долларов. Не так уж и плохо для одинокой женщины с окладом в пять пятьсот.
