В остальном же все шло по-старому. Книги, по-прежнему все время книги. Я получал перечни рождественских альманахов и листки, которые не прошли через гглавную контору фирмы; их распространяли разные типы за свой собственный счет, но мой контракт запрещал мне эти маленькие игры, и я не собирался рисковать. Несколько раз я выставлял за дверь типов иного рода — занимавшихся порнягой; но ни разу не сделал этого грубо. Эти ребята часто были негры или мулаты, а я знаю, как это тягостно для подобного типа людей; впрочем, я брал у них один-два образчика их товара и отдавал их банде; Джуди эти штучки очень любила.
Они все так же собирались в аптеке, заходили повидать меня, а я время от времени имел девиц, в общем, каждые два дня. Они были более глупы, чем порочны. Все, кроме Джуди. Джин и Лу должны были обе появиться в Бактоне до конца недели. Два свидания, назначенные отдельно; от Джин последовал телефонный звонок, а Лу не явилась. Джин приглашала меня на следующий уик-энд, и мне пришлось ответить ей, что я не смогу приехать. Не выйдет у этой девицы вертеть мною, как пешкой. Она неважно себя чувствовала и хотела бы, чтобы я приехал, но я сказал ей, что у меня есть горящая работа, и она пообещала приехать в понедельник часов в пять; у нас будет время поболтать.
Вплоть до понедельника ничем необычным я не занимался; в субботу вечером я опять заменял гитариста в «Сторке», и это принесло мне пятнадцать долларов и дармовую выпивку. Они в этом заведении платили недурно. Дома я читал или занимался своей гитарой. Я забросил чечетку, их и без этого легко было заполучить. Я вернусь к этому, когда избавлюсь от сестер Эсквит. Я также запасся патронами для маленькой пушки малыша и купил разные снадобья. Отвел тачку в гараж на осмотр, и механик наладил мне в ней все, что было не в порядке. Никаких признаков жизни со стороны Декса за это время не было подано. Я попытался соединиться с ним в субботу утром, но он уехал на уик-энд, и мне не сказали — куда. Полагаю, что он опять наведывался к старухе Анне, чтобы попользоваться ее малышками, потому что никто из банды не знал, где он проводил время всю неделю.
А в понедельник в четыре двадцать машина Джин остановилась перед моей дверью; ей было совершенно наплевать на то, что могут подумать окружающие. Она вышла из машины и вошла в лавку. У меня никого не было. Она приблизилась ко мне и влепила мне такой поцелуй, какие приберегают для особо значительных случаев; я предложил ей сесть. Я намеренно не опустил железную штору, чтобы она поняла, что я не одобряю ее идею явиться раньше назначенного времени. Несмотря на макияж, она очень плохо выглядела; глаза ее были обведены черными тенями. Как всегда, на ней было надето все, что можно найти лучшего, чтобы прикрыть наготу; и шляпка на ней была явно не от Мэйси; впрочем, она ее старила.
— Хорошо доехали? — спросил я.
— Это ведь совсем близко, — ответила она. — Мне казалось, что расстояние должно быть больше.
— Вы приехали раньше, — заметил я. Она взглянула на часики, усыпанные бриллиантами.
— Ну, не так уж много!.. Сейчас без двадцати пяти пять.
— Четыре двадцать девять, — возразил я. — Вы слишком торопитесь.
— Вам это неприятно?
Она состроила ласковую гримаску, которая привела меня в ужасное раздражение.
— Конечно. у меня есть и другие занятия помимо развлечений.
— Ли, — прошептала она, — будьте же полюбезнее!..
— Я любезен, когда с работйо покончено.
— Будьте полюбезнее, Ли, — повторила она. — У меня… я…
Она замолчала. Я понял, но надо было, чтобы она это произнесла.
— Объяснитесь, — сказал я.
— У меня будет ребенок, Ли.
— Вы, — сказал я, угрожающе уставив в нее палец, — вы плохо вели себя с мужчиной.
Она засмеялась, но осунувшееся лицо ее по-прежнему было напряжено.
— Ли, надо, чтобы вы женились на мне как можно быстрее, иначе разразится страшный скандал.
— Да нет же, — заверил я ее. — Такое случается каждый день.
Теперь я заговорил игриво: нельзя было отпустить ее, не уладив это дело. В таком состоянии женщины очень часто бывают нервозны. Я подошел к ней и погладил ее по плечам.
— Сидите тихонько, — сказал я. — Я закрою лавку, чтобы нам было спокойнее.
Конечно, легче было бы избавиться от нее и от младенца. Теперь у нее было веское основание покончить с собой. Я направился к двери и повернул рукоятку слева от нее, которая поднимала и опускала штору. Она медленно упала, не произведя никакого шума, кроме легкого позвякивания шестеренок, поворачивавшихся в гнезде.
Когда я вернулся на место, Джин сняла шляпу и взбила волосы, чтобы придать им пышность; без шляпы она выглядела лучше; она и вправду была красивая девушка.
— Когда мы уедем? — вдруг спросила она. — Теперь нужно, чтобы вы увезли меня как можно быстрее.
— Мы можем уехать в конце недели, — ответил я. — Дела мои в порядке, но мне надо найти там, в другом месте, себе работу.
— Я возьму с собой денег.
У меня не было намерений быть на содержании даже у девицы, которую я собирался прикончить.
— Для меня это ничего не меняет, — сказал я. — И речи быть не может, чтобы я тратил ваши деньги. Я хочу, чтобы мы условились об этом раз и навсегда.
Она не ответила. Она вертелась на стуле, как человек, который не решается что-то сказать.
— Ну же, — заговорил я, чтобы подбодрить ее. — Валяйте, говорите все. Что вы там натворили, ничего не сказав мне?
— Я написала туда, — сказала она. — Я увидела адрес в отделе объявлений в газете; они говорят, что это уединенное место для любителей одиночества и влюбленных, которые хотят спокойно провести медовый месяц.
— Если все влюбленные, которые хотят, чтобы их не беспокоили, встретятся там, — пробормотал я, — хорошенькая будет давка!.. Она рассмеялась. Похоже, она испытала облегчение. Она была не из тех, кто может таиться.
— Они ответили мне, — сказала она. — У нас будет домик для ночевки, а еду можно брать в гостинице.
— Лучшее, что вы могли бы сделать, — сказал я, — это рвануть туда первой, а я бы потом приехал к вам. Так у меня будет время все закончить здесь.
— Я бы хотела поехать туда вместе.
— Это невозможно. Чтобы не возбуждать подозрений, возвращайтесь домой, и чемодан соберите в последний момент. Не к чему вести с собой много вещей. И не оставляйте письма с названием места, куда отправились. Вашим родителям не нужно это знать.
— Когда вы приедете?
— В понедельник. Выеду в воскресенье вечером. Вряд ли кто-нибудь заметит мой отъезд воскресным вечером. Но оставалась еще Лу.
— Конечно, добавил я, — я полагаю, вы сказали обо всем вашей сестре.
— Еще нет.
— Она, наверное, кое о чем подозревает. В любом случае, в ваших интенресах сказать ей. Она может быть вашей посредницей. Вы хорошо ладите друг с другом, не так ли?
— Да.
— Тогда скажите ей все, но только в день отъезда. И оставьте адрес, но так, чтобы она обнаружила его после того, как вы уедете.
— Как же мне это сделать?
— Можете положить листок с адресом в конверт и отправить его по почте, когда отъедете на двести-триста миль от дома. Можете оставить его в ящике столика. Есть масса способов.
— Не нравятся мне все эти сложности. О, Ли, неужели мы не можем просто уехать вместе, вдвоем, сказав всем, чтобы оставили нас в покое?
— Это невозможно, — сказал я. — Что касается вас, это еще пойдет. Что же до меня, то у меня нет денег.
— Но это одно и то же.
— Взгляните в зеркало, — сказал я. — Это вам все равно, потому что у вас они есть.
— Я не решусь сказать Лу. Ей ведь только пятнадцать лет. Я рассмеялся.
— Уж не кажется ли она вам младенцем в ползунках? Вам должно быть известно, что в семье, где есть сестры, младшая узнает все примерно тогда же, когда и старшая. Если бы у вас была сестричка десяти лет, она знала бы столько же и то же, что и Лу.
— Но Лу еще малышка.
— Конечно. Для этого достаточно взглянуть на то, как она одевается. Духи, которыми она себя поливает, тоже свидетельствуют о ее полной невинности. Надо предупредить Лу. Повторяю, вам необходим посредник между вами и родителями.
— Я бы предпочла, чтобы об этом никто не знал. В моем смехе прозвучала вся злость, на какую я только был способен.
— Что, вы не так уж гордитесь типом, которого себе откопали? Губы ее задрожали, и я подумал, что она вот-вот расплачется. Она встала.
— Почему вы говорите мне колкости? Вам нравится делать мне больно? Я не хочу ничего говорить, потому что мне страшно…
— Страшно?..
— Страшно, что вы бросите меня до того, как мы поженимся. Я пожал плечами.
— Вы думаете, если бы я хотел бросить вас, женитьба меня бы остановила?
— Да, если у нас будет ребенок.
— Если у нас будет ребенок, я не смогу добиться развода, это верно; но этого будет явно недостаточно, чтобы помешать мне бросить вас, если мне этого захочется…
