Ты даже не догадываешься, как жестоко я могу отомстить тебе. За все! За мое унижение. За эту нестерпимую муку. За оплеванную мою любовь. За убитого моего сына. За все!
Значит ты, Гришенька, решил, наконец, открыть ребенку глаза? Значит, ты решил разоблачить чужую тетю, обманом втершуюся ребенку в доверие? Значит ты, папочка, захотел, чтобы твоя дочь узнала правду?
Ну, что ж… Пусть будет так!
Узнайте же тогда ВСЮ правду — и ты. и она!
ТЫ ТОЖЕ НЕ ОТЕЦ ЕЙ, ГРИША.
И тут я точно налетела с разбегу на каменную стену. И остановилась.
Нет… Нет… Нет…
Холодными черными каплями в плавящийся от ненависти мозг — Нет! Нет! Нет! Не-е-ет!
Я ничего не скажу.
Пускай у девочки будет хотя бы отец.
А я… Меня уже нет. Считайте, что я умерла.
Остывало кипящее сознание, сгущалось, твердело. Тяжелая. свинцовая, угрюмая мысль медленно опускалось на дно.
Ничего страшного не случилось. В конце концов, ты ни в чем не виноват, Гриша. И мстить не за что. (Разве можно мстить за нелюбовь?) Тем более, что удар, который я хотела нанести тебе, в первую очередь обрушится на девочку. Пусть я не могу больше оберегать ее своей любовью, но уберечь ее от своей ненависти я пока еще в состоянии.
Я больше не вернусь к вам.
Там в прихожей остался чемодан с подарками. Кукла, маленький зайчонок с пуговичными глазками, два нарядных платьица, смешная кепочка с козырьком… Колготки, туфельки, маечки… Конфеты, книжки с картинками… А тебе, Гриша, я купила пуховый свитер и еще… много чего. Все там, разберетесь.
Ничего. Ничего. Ничего страшного…
По-другому и быть не могло. Разве я имею право быть счастливой после того, что случилось с Люсей?
Я пыталась, Гриша, заменить ее — тебе и Милочке. Стать ею — для вас. Но вы оба заметили подмену. И все мои старания были напрасны.
Никто никого не может заменить…
Я — как древнегреческий царь Мидас, только он обращал все в золото, а я — в камень.
Как мне избавиться от этого проклятия? Как?
Время не повернешь вспять. Ничего не изменишь в прошлом. Ничего не исправишь…
Трое подонков девять лет назад мимоходом убили Люсю, сделали несчастным Гришу. растоптали мою жизнь. И ушли, как ни в чем не бывало.
И живут. Безнаказанные. Дышат, едят, спят. Смеются. Знакомятся с женщинами…
Почему я не убила их тогда?
Или… потом?
Вместо того, чтобы отомстить, уничтожить этих ублюдков, я изо всех сил пыталась спасти то, что осталось — склеить разбитое, восстановить разрушенное, оживить погибшее…
Дура я, дура…
(Как Милочка, которая, сидя на ковре, усердно строила домик из двух кубиков. Поставит, а он падает. Поставит — а он снова падает…).
Как все глупо…
Разрушенное не восстанавливается. Разбитое не склеивается. Умершие не оживают.
Никого я не сумела спасти!
Но я еще могу кое-что сделать. Раз ничто другое мне не удалось.
Я могу отомстить — тем, кто действительно виноват во всем. Если я их убью, проклятие будет снято. И я освобожусь. Навсегда.
И тогда можно начать жизнь сначала. Еще не поздно. Нужно только избавиться от воспоминаний, которые разъедают меня изнутри.
Никакого другого способа нет и быть не может. Пробовала. Не получается.
Значит, остается только это.
Адрес Юры вспомнился сам собой. С него и начну.
Я быстро разыскала его дом. Но может он уже переехал? Столько лет прошло… Спросила у мальчишек во дворе — знаете такого?
— Дядя Юра? А вон его окна — на четвертом этаже с краю.
Очень хорошо. В окнах темно, значит, его пока нет дома.
Но больше не стоит привлекать к себе внимание. Я вовсе не собираюсь садиться в тюрьму из-за этих подонков.
Я отошла в сторону, села на скамейку, положив ногу на ногу. Выгляжу я сегодня на пять с плюсом. (для Гриши старалась). Южный загар, белый плащ, роскошные, золотистые (от хны) волосы, выразительно (но в меру) подведенные глаза. Все на месте. Юра не должен пройти мимо, насколько я его знаю. (“Такая девушка — и одна!”) Но я все же внимательно вглядываюсь в прохожих, не сомневаясь, что сразу узнаю его — ненависть обостряет чутье. Начал накрапывать дождь. (Черт! Поплывут глаза, обвиснут волосы… все пропало. Нет, дождь иссяк. Природа на моей стороне!) Мужчины, проходя мимо, задевали меня взглядами, останавливались, производя короткую разведку фразами, типа: “Девушка, вам не скучно?”, я сдержанно огрызалась — вас здесь только не хватало! Один даже примостился было рядом, но я так глянула, что его вмиг точно ветром сдуло… И вдруг:
— Девушка, вы не меня ждете?
Поднимаю глаза и — сердце бухнуло, оборвалось и покатилось куда-то вниз. Он! Облысел слегка, вид довольно потасканный… Он, он! Я улыбаюсь как можно заманчивей, как можно многообещающе:
— Вас…
И это истинная правда!
Он весьма удивлен: на дежурный, ни к чему не обязывающий вопрос — вдруг такой нетрадиционный ответ. Приглядывается повнимательнее… Нет, я не боюсь, что он меня узнает — столько лет прошло, знакомство наше было вполне мимолетным, да и здорово я изменилась за последние годы. Из стриженой панковатой девчонки превратилась в приличную элегантную женщину. Нет, не узнал, конечно. Озадачен, даже очень. (На шлюху, вроде, не похожа. Хотя черт их сейчас разберет… Во всяком случае, шанс упускать не стоит”). Присаживается рядом.
— Так может мы куда-нибудь сейчас?..
А что вы можете предложить? — интересуюсь я, бесцеремонно оглядывая его с головы до ног, и незаметно одной рукой чуть приподнимаю юбку, оголяя колено. (Зацепить, как можно крепче! И не отпускать).
Заерзал, шаркнул блудливым взглядом по моим ногам. (Светлые колготки, туфли на высоких каблуках…) Все зависит от того, что он мне предложит. Не на улице же его — булыжником по макушке. И потом мне нужно узнать от него все, что возможно, об остальных двоих — Шуре и Мише. Придется какое-то время пообщаться с ним, прежде чем…
— Ресторан?.. — наконец, решается он, очевидно, пересчитав пальцами в кармане наличность.
— Нет, — морщусь я (этого мне только не хватало!). — Знаете, я предпочитаю домашнюю обстановку…
И гляжу ему в глаза с паскуднейшей улыбкой.
У него аж нос задергался от такого невероятного везения.
Отвратительная рожа! Настоящий дегенерат… Нет, Милочка на него абсолютно не похожа.
— Какое совпадение! — захихикал он. — И я тоже!
— Родственные души, — усмехаюсь я.
— Да! Да! Родственные души, — весело повторяет он. — Я сразу это почувствовал! Поэтому и подошел к вам…
— И очень хорошо сделали, — одобрительно киваю я. — У меня сегодня как раз совершенно свободный вечер. Прямо не знаю, куда деваться…
— Так пойдемте ко мне! — от всего сердца предлагает он. — Я как раз живу рядом.
— Да что вы говорите! — приятно удивлена я. — Надеюсь, один?
— С некоторых пор — да, — многозначительно хмыкает он. — Совершенно один.
— Ну что ж… — тягучим голосом произношу я. — Мне нравится ход ваших мыслей.
— Тогда давайте знакомиться: Юра, — представляется он.
— Люда, — чуть помедлив, говорю я.
— Очень приятно, Люсенька! — искренне радуется он.
— Взаимно, — цежу я сквозь зубы.
Мы проходим через безлюдный двор, поднимаемся по лестнице. (Очень хорошо, что меня никто не видел! Все пока идет по плану).
Квартира у него вполне пристойная — чувствуется, что когда-то здесь обитала женщина. Но сейчас дух явно холостяцкий. Легкий бардачок, табачно-алкогольное амбре. Он суетится, поправляет всклокоченную постель, запихивает ногой под диван грязные носки…
— А если мы по случаю знакомства?.. — щелкает он себя по подбородку.
— Это не помешает, — соглашаюсь я.
Он торопливо сгребает со стола грязную посуду, достает из шкафа рюмки…
— Люсенька, вы пока поскучайте немного, а я сбегаю — тут недалеко… на уголок.
— Хорошо, — спокойно говорю я. А что если?.. На всякий случай надо быть готовой к этому. — А у вас есть друзья? — небрежно интересуюсь я.
— Друзья? — с фальшивым удивлением приподнимает он брови. — Какие друзья? Что вы имеете в виду, Люсенька?
Да. Скорее всего, так оно и есть. Я не ошиблась. И все же… надо уточнить.
— Ну… просто я подумала, — невозмутимо пожимаю я плечами. — Вдруг вы захотите сделать мне сюрприз и, например, пригласить сюда друзей — одного или… двух. Для компании…
Я втыкаю в него острый, пронизывающий взгляд.
Ох, как он испугался! Глаза забегали, рот обвис.
— Ну, что вы, Люсенька! Как вы могли такое подумать? Хотя… если вы не возражаете, почему бы и нет? Веселее будет…
— Да, — осевшим голосом сказала я. — Это будет очень весело… Очень…
Бежать! Бежать отсюда. Скорее!
Подождала, пока затихнут его шаги внизу, кинулась к дверям. Заперто. Он закрыл меня. И ключ унес. Значит, я в мышеловке. Подбежала к окну. Четвертый этаж… Но можно по балкону перебраться к соседям. Или закричать. Вон там внизу какой-то дядька идет. Пусть милицию вызовет!
