Потом вдруг все как-то резко переменилось. Анрэ поостыл ко мне и постоянно попрекал тем, что у нас нет детей. Как будто я была в этом виновата! Да лучше бы их и не было вовсе! Но я, дурочка, запаниковала, побежала по врачам… И все-таки забеременела.
Анрэ снова стал нежен, заботлив, внимателен. Я так обрадовалась, что даже не обращала внимания, что заботится-то он совсем не обо мне, а о будущем ребенке. Да, он сам готовил, ходил за продуктами, своими руками выжимал соки из овощей и фруктов. Но кормил меня не тем, чего мне хотелось, а тем, что было полезно ребенку. Помню, одно время у меня аж все внутри сводило, так вдруг захотелось пива. Но муж и думать об этом запретил — ты что, с ума сошла? Ребенку алкоголь противопоказан! Уж как я его просила, даже плакала. В конце концов, потихоньку, когда он уехал в свой банк, купила бутылку и выпила ее залпом, прямо в магазине, под удивленными взглядами продавцов и покупателей. А потом весь день до его прихода чистила зубы и жевала мяту, чтобы он не унюхал запаха. Слава богу, он ни о чем не догадался. Узнал — убил бы меня, наверное.
После рождения Анжелы все стало еще хуже. Мне не хотелось ее кормить — молока было мало, расцедить грудь толком так и не сумела, а соски потрескались и причиняли нестерпимую боль, я прямо криком кричала. Но куда там! Материнское молоко ребенку необходимо, хоть и орешь от боли, а корми… К счастью, продолжалась эта пытка недолго, чуть больше месяца. После этого молоко совсем перегорело, а Анрэ обвинил меня в том, что я плохая мать, и окончательно взял воспитание Анжелы в свои руки. Сколько мы из-за этого ссорились! Он так баловал ее, потакал ей. Бывало, прикрикнешь на нее, маленькую, или отругаешь — за дело, между прочим! — она в рев. «А папа разрешает!» Ну как так можно ребенка воспитывать? Я боялась, что из нее вообще чудовище вырастет. Слава богу, обошлось…
Анжела росла, а у нас с Анрэ ничего не ладилось. Я и так оденусь, и сяк разденусь, ухаживала за собой, соблазняла его, а он все отнекивается — на работе, видите ли, вымотался, устал, не хочу. Затаскивала его в койку чуть не силой, вспоминать и смешно, и горько. Он вроде и пытается меня уважить, а ничего не получается… Сколько я ни билась, какие только фокусы в постели ни выделывала — все напрасно.
Сначала решила, что Анрэ завел себе любовницу. Мужчина он интересный, успехом у женщин пользовался всегда, даже и теперь на него многие заглядываются. Наняла частного детектива, и тот две недели ходил за моим мужем по пятам. И выяснилось, что никакой любовницы у Анрэ нет. Все рабочее время он проводил в своем банке, а если и отлучался куда-то, то действительно по делам, ну там на встречу с клиентом и тому подобное.
Когда детектив представил мне результаты слежки, я даже расстроилась. Лучше бы он и вправду завел кого-нибудь! А так получалось, что Анрэ задолго до того, как ему исполнилось пятьдесят, как мужчина вышел в тираж. И отныне мне придется жить монахиней — при живом-то муже.
Я и жила. Довольно долго, лет восемь, наверное. Не оставляла надежды, что все еще наладится, а пока удовлетворяла себя мастурбацией, как в юности. Но время шло, а в Анрэ ничего не менялось. Если не считать Анжелы, то, похоже, его вообще не интересовала ни одна женщина. Муж был занят только дочерью, работой и своей коллекцией картин. Даже рисование забросил. И кулинарию, хотя одно время страстно ею увлекался и неплохо готовил. А от меня совсем отдалился. Бывали дни, когда вообще он ни единым словом не перекидывался со мной.
Я пыталась сама наладить контакт, стала ходить с ним и Анжелой на прогулки, концерты, в музеи — и всегда чувствовала себя третьей лишней. Они общались вдвоем, а меня словно и не было рядом. У них были какие-то секреты, непонятные мне разговоры, темы, от которых я была далека. Я потаскалась с ними несколько месяцев и махнула рукой. Что поделаешь — насильно мил не будешь.
Тогда и решилась завести мужика на стороне. Но Лугано город маленький, все друг друга знают: куда пошла, с кем была, с кем спала… Пораскинув мозгами, решила отправиться в Васкону к своей подружке Эльзе, с которой была дружна еще с детства. Все ей рассказала, как на духу, поделилась своими бедами, поплакалась в жилетку. Подруга дала возможность высказаться, выслушала, наговорила об Анрэ гадостей, признавшись, что всегда испытывала к нему отвращение, рассказала о своих приключениях и пообещала познакомить с одним приятелем.
«Парень он отличный, хоть куда — высокий красивый блондин. Знаю, ты любишь блондинов! Правда, моложе нас лет на десять, но это как раз то, что тебе надо! Я сама с ним еще ни разу не спала, не сложилось как-то, но кто попробовал, говорят — в постели он, как тигр!»
Эльза оказалась права — он и впрямь был настоящим тигром, причем всегда голодным: набрасывался на меня, лишь только я входила в его квартиру. Бывало, что я иногда и не успевала пройти дальше прихожей — он прямо в коридоре стягивал с меня свитер, блузку, валил на пол, задирал юбку, стаскивал трусики. Все происходило на полу, в темноте и в тесноте, но ему, да и мне тоже, это нравилось, возбуждало… Мы все время что-то придумывали. Уезжали за город ночью, останавливались на шоссе — мимо проносились машины, освещали фарами, а мы занимались этим (у меня язык не поворачивается назвать это любовью), скулили, как животные, кусали друг друга и кричали, как орангутанги. Затем спускались к озеру, купались голышом и снова занимались сексом, доводя себя до исступления.
Наш бурный роман длился три месяца, а потом закончился так же неожиданно, как и начался. Я уже и не помню, как звали того тигра, что-то итальянское. Мы с ним почти не разговаривали… Как-то я попросила у него закурить — оказалось, он не курит. А я и не заметила.
Надо ли вспоминать об этом? Не стоит, наверное. Но ведь было!
После тигра появился другой, затем третий, четвертый… Один из них жил в Милане, я стала ездить туда, сначала тайком, под какими-то мнимыми предлогами, потом уже открыто. К тому моменту, когда Анжела закончила учебу в школе, я уже, можно сказать, поселилась в Милане, купила шикарную квартиру. Совсем бы туда перебралась, плевать мне, что там будут обо мне говорить в Лугано, да не хочется уезжать далеко от дочки. С тех пор как она подросла, вышла замуж и поселилась отдельно, мы с ней как-то особенно сблизились. Недавно читала в журнале, как многие женщины не могут смириться с тем, что у них взрослые дети, особенно дочери, — это, мол, старит. Глупости какие! Лично мне только приятно, что у меня такая взрослая и красивая дочь. Когда мы идем вместе по улице, заходим в магазины или болтаем в кафе, нас часто принимают за сестричек или подружек. Особенно когда она приезжает в Милан. Там большой город, никто никого не знает, не то, что в Лугано… Анрэ, похоже, даже не замечает, что я теперь намного реже бываю в его доме. Сейчас я уже почти уверена, что он никогда меня и не любил. И вообще не знаю, любил ли он кого-нибудь в своей жизни? Мы дважды говорили об этом, и оба раза неудачно. Впервые это случилось в самом начале наших отношений, сразу же после той поездки к бабушке. Мы сидели в кафе, была такая романтичная обстановка, и я спросила Анрэ, любил ли он еще кого-нибудь, кроме меня. Ну, молодая я тогда была, дурочка наивная. Конечно же, ожидала услышать в ответ что-то вроде: «Ну что ты, милая! Никогда в жизни! Все женщины до тебя были так, от скуки. Никто из них не может сравниться с тобой!» Но вместо этого он вдруг начал рассказывать мне про какую-то русскую, которую звали Наташей и которая уехала к себе в Россию. Оказывается, у них даже ребенок был! Я тогда только рот раскрыла от удивления… И с тех пор недолюбливаю русских. А второй раз мы обсудили эту тему лет пятнадцать назад, когда я уже умом понимала, что между нами все кончено, но еще отчаянно сопротивлялась, пыталась бороться всеми силами… Тот разговор окончательно поставил точки над «i». Под моим напором Анрэ признался, что больше не любит меня и не испытывает ко мне никакого влечения. Я тогда от расстройства в запале выкрикнула: «Да ты вообще никого не любишь, кроме самого себя!» Анрэ даже обиделся и заявил, что он любит Анжелу. Мог бы и не говорить… Это и так видно невооруженным глазом. В дочке он просто души не чает. Обожает ее настолько, что я иногда даже ревную, честное слово! Хотя это и глупо — ну как можно ревновать к собственному ребенку его же отца!..
…В юности Софи Дзофф была хорошенькой и романтичной хохотушкой. Белокурая, с задорными карими глазами, роста — выше среднего; на правом плече родинка — как черная жемчужинка. Одевалась без особых ухищрений, и все ей шло. Наденет кофточку — кофточка подчеркнет ее грудь; наденет юбку — и юбка не скроет волнующих форм. Она рано созрела, и уже лет с пятнадцати каждый раз, когда шла по улице, мужчины провожали ее заинтересованными взглядами. Как все девушки на свете, Софи грезила о любви, романтических свиданиях, прогулках под луной, страстных признаниях и жарких объятиях. А ее пылкая натура не позволила этим мечтам долго оставаться просто мечтами. В девятнадцать лет она уже пережила настоящий роман — бурный и не слишком удачный. Ее избранник оказался обычным донжуаном и вскоре изменил ей со смазливой секретаршей ее отца. Софи случайно застала их в собственном же доме. Потом несостоявшийся жених чуть не на коленях умолял о прощении, сетовал, что это было лишь минутным увлечением, и клялся, что больше ничего подобного не повторится, но оскорбленная девушка не пожелала больше его видеть.
