– Да я уже узнавал, там номера столько стоят, что офигеть. Вы тут все с ума сошли. Ты пойми, Аркадий, у меня все серьезно, у меня любовь, я первый раз в жизни могу с женщиной целую неделю вместе пробыть.
– Ты сказал, что приедешь на пару дней, – напомнил Слякотин.
Тут до Дениса стала доходить неприятная истина.
– Я не понял, – сказал он. – Мне кажется, ты вовсе и не рад, что к тебе родственник приехал?
– Ты приехал, я тебя принял, – сказал Слякотин. – Радоваться я не обязан. Я привык жить один, у меня свои привычки. У меня много работы. Гулять я не люблю.
– Ну ты… Неужели мы даже не выпьем за встречу? – поразился Денис.
– Нет. Я сейчас сяду за работу, а ты располагайся, делай что хочешь.
– Переночевать могу хотя бы?
– На здоровье.
Такой вот любезный прием. Что ж, каждый имеет полное право быть сволочью, только не удивляйся после этого, если к тебе не будут хорошо относиться. И Денис решил переночевать, встретиться с Машей и на ходу решить вопрос, куда деться. Для начала можно и в гостиницу, а потом – почему бы, например, не снять квартиру? Многие в Москве снимают, Денису это известно. И не возвращаться больше в Чару, остаться здесь. Неужели они тут работу не найдут?
И Денис даже не рассердился на Слякотина, сладко заснул на диване перед работающим телевизором.
Они с Машей должны были встретиться в центре, как раз у того Пушкина, о котором говорила сейчас по телефону эта девушка. Но Маша, выйдя из дома, застряла, не могла пройти через кордоны и заслоны к метро, да и запуталась, как его найти, Денис тоже попал в коловращение, тоже слегка растерялся. Вот и уцепился за слова Майи:
– Вы к Пушкину собираетесь, который памятник?
– Да, а что? – посмотрела Майя на плечистого, добродушного, красивого мужчину, в котором сразу распознала провинциала.
– А можно я с вами? Мне там с девушкой надо встретиться, боюсь заблудиться.
– Это сложно. Вон туда, до метро «Белорусская» дойти, а там через одну станцию – до «Тверской».
– Мне «Пушкинская» нужна.
– Необязательно, выход наружу один. Главное, чтобы никто не тормознул до «Белорусской».
– А мы вместе пойдем, вот и не тормознут.
– Да? Ну попробуем.
Они пошли. На ходу Денис позвонил Маше, сообщил, что все нормально, он движется к Пушкину.
– А я к метро попасть не могу. Не представляю вообще, где оно, – сказала Маша. – А все поразному говорят.
– Не может попасть к метро, – сказал Денис Майе.
– А где она?
– Ты где? – спросил Денис.
– На Ленинском проспекте.
– На Ленинском проспекте, – повторил Денис.
– Он большой, – сказала Майя. – Дайте-ка телефон.
И, взяв телефон, выяснила с помощью наводящих вопросов, где именно находится Маша, посоветовала ей свернуть в любом месте вправо, дойти до Шаболовской, свернуть налево и идти прямиком до метро. Ближе ничего нет. От «Шаболовской» доехать до «Китай-города», перейти, доехать до «Пушкинской» и…
И тут телефон Дениса отключился.
– Похоже, у вас деньги кончились, – сказала Майя.
– С утра двести рублей положил! – удивился Денис.
– А номер какой, московский?
– Зачем он мне? Свой, чаровский.
– Какой?
– Чара, поселок такой.
– Вот это название! Не шутите?
– С чего бы? – Денис, привыкший к названию, ничего в нем особенного не видел.
– А это где? – спросила Майя.
– Забайкалье.
Майя присвистнула.
– Вам тогда двести рублей – на пять минут, у вас наверняка сумасшедший роуминг. Ничего, я ей основное сказала, а если что, с моего позвоните.
С этим разговором Денис и Майя дошли до Белорусского вокзала, хотели попасть в метро через вход с моста, но в вестибюле оказалось два десятка милиционеров, выборочно проверяющих документы. Майю, конечно, остановили – молода, симпатична, милиционеру у симпатичной девушки всегда приятней проверить документы. Да и внешность у нее кавказского типа, тоже повод. У Дениса документов не спросили, но он тоже остановился.
– Иди, чего встал? – сказал ему милиционер.
– Я с ней.
– Тогда тоже документы.
– На каком основании? – спросила Майя.
– На основании проверки, – ответил милиционер – молодой, с белесым чубчиком из-под фуражки, которую он сдвинул на затылок.
– Не имеете права, – сказала Майя. – Вы обязаны объяснить, по какой конкретно причине проверяете у меня документы.
– Я не понял, паспорт есть у тебя или нет?
– Вас не касается. Я вообще не обязана с паспортом ходить, у нас что, военное положение?
– Так, – сказал чубчик. – Тогда пройдем.
– Слушай, товарищ страшный сержант, – сказал Денис с юмором, которому его научили в армии. – Ты не гони волну, захлебнешься. Я сказал, девушка со мной, а мой паспорт – на, смотри.
Чубчик посмотрел.
– Гость столицы? А где временная регистрация? – На фиг она мне, я на два дня, может, приехал? Там билет засунут, между прочим!
Чубчик достал из-под обложки билет, рассмотрел.
– А обратный где?
– Я что, сразу обязан обратный брать?
– Конечно. Иначе считается, что без регистрации. Пошли.
И Чубчик пошел к двери, рядом с которой было застекленное окно – пункт милиции при метро.
– Вы совершаете незаконные действия! – говорила Майя, идя следом. – Вы не имеете права отбирать паспорт, он должен быть у него в руках!
Чубчик усмехался. Превратно и неверно думают те, кто считает, будто служители закона не знают закона. То есть бывает, что и не знают, но чаще дело совсем не в этом. Закон законом, а служба службой, а ее надо нести, а нести скучно, вот и придумываются всяческие действия, чтобы не застаивалась молодая кровь.
Чубчик привел их в отделение, и без того набитое людьми, и сказал зачумленному старшине:
– Вот, без документов.
Старшина сухо продолбил:
– В связи с введением контртеррористической операции проверка документов обязательна. Режим особого регламента. Что, совсем никаких документов нет?
– У меня паспорт, – сказал Денис.
Чубчик подал старшине паспорт, тот полистал.
– Ого. Издалека. А у меня дядя там в Комсомольске-на-Амуре. Это же рядом?
– Да почти, – не стал спорить Денис, хотя до Комсомольска была тысяча километров с хвостиком. По тем местам – не расстояние.
– Ясно. А у девушки документов нет?
– Нет! – твердо сказала Майя.
– А вы кто друг другу?
– Да сестра она мне, – сказал Денис. – Двоюродная.
Он хоть и жил в глуши, но жизнь понимал хорошо и знал, в частности, что спрашивающий задает вопрос для проформы и лучше облегчить ему дело, ответить что-нибудь тоже для проформы. И все довольны. Типа: «А куда ж еще пять мешков цемента дели? – Да на дворе забыли, дождь пошел, спеклось все, пришлось под фундамент зарыть. И стяжкой залили всё. Долбить будем? – Да ладно, сактируем».
– Прямо одно лицо, – усмехнулся чубчик.
– Я не сестра! – отчеканила Майя. – А вы не имеете права.
Старшина махнул рукой.
– Ладно, идите. И в следующий раз не забывайте. Мало ли что, у нас все-таки Москва, а не это…
Он пощелкал пальцами, ища ответа.
– Не Рио-де-Жанейро, – помог чубчик.
– Вот именно, – согласился старшина, хотя не был уверен, что в Рио-де-Жанейро с криминогенной обстановкой лучше.
Это запало ему в голову, да так крепко, что через месяц, выписавшись из больницы, он пришел к сестре-студентке, сел за ее компьютер и, тыча в клавиши неповоротливыми пальцами, отыскал в Интернете информацию про этот город. И узнал, что на окраинах Рио-де-Жанейро миллионы людей живут без законов, правил, без власти, абсолютно стихийно – и полицейские туда не суют носа.
– А говорят – Москва! – радостно удивился старшина, гордясь, что живет не в таком бессовестном городе, как ему, уроженцу Пензы, вот уже восемь лет казалось – хотя, конечно, и Пенза, скажем прямо, не сахар.
В метро была такая давка, что Дениса прижало к Майе вплотную, лицом к лицу. Денис хоть и уперся рукой в потолок, сдерживал всем телом напор сзади, а все равно его притискивало к Майе. За всю жизнь Денис не бывал в таких ситуациях, разве что в клубе на танцах, но танцы – дело другое. Некстати вспомнилось, как он однажды, выпив, пригласил одинокую геологиню Ломяцкую, женщину высокую и широкоплечую, и, слегка прижавшись к ней, почувствовал вдруг непрошеный, как бы это сказать, прилив незваных сил. Он хотел отстраниться, но Ломяцкая мощным движением надавила ему пальцами на поясницу, так молча и протанцевали до конца, хорошо хоть свет был не полный, а только от новогодней елки с лампочками. Ничего потом с Ломяцкой не было, эпизод остался эпизодом. Но не забылся, возник в памяти, и тут же Денис почувствовал, что сейчас с ним может произойти то же самое. Не дай бог, подумал он. И, естественно, как только подумал, так оно, непрошеное, и начало происходить. Майя, подобно всем нормальным девушкам, не любила чужих прикосновений, а мужскими нарочитыми особенно брезговала. Если она будет ездить по Москве на машине, то из-за этого. Мерзко, когда кто-то так и норовит протиснуться сзади, встать слишком близко, придвинуть на поручне свою ладонь – как правило, влажную.
