-Замолчи, - прервала я Машкины излияния. - Нет чтобы повеселить подругу, все кошмариками угощаешь.
Ну давай повеселю. Наш роддом вскоре на карантин закрыли, меня в другой перевезли, я ведь месяц не вставала. Дверь в коридор распахнута, смотрю, везут что-то на тележке-тарахтелке, вроде белых кульков что-то. А это младенцев по палатам развозили кормить, погрузили по пять штук, они трясутся, головки болтаются, а одна мамаша как закричит: "У них же сотрясение мозга будет!" А санитарка отвечает: "Да у них мозг-то еще не вырос." Ладно, молчу, тебе не угодишь, засыпай лук.
Я ссыпала лук в кастрюльку и пошла промывать глаза.
Нет уж, не хочу размножаться. Не дай бог.
Одна знакомая рассказывала, что родила почти незаметно. На даче грибы собирала, и вдруг из нее ребеночек выпал, хорошенький, кудрявый, открыл глазки, потянулся, зевнул и сказал: "Ма-ма". Потом он вырос в вундеркинда. Но так бывает редко. А может, не бывает. Она вообще-то с юмором, эта особа. Кстати, это именно она загнала Машке свою хрущобку, прописавшись к мужу. Выгодно так загнала, вот ловкая дамочка, не то что Маша-растяпа. Когда бог Марью создавал, черт не успел в нее хитрость всунуть, видать, ушел на пересменку.
В коридоре кенгуровый Мокки, рыча как трактор, бросался на кроссовку. К шнурку была привязана веревка, и Джо с хохотом дергала за нее. Кроссовка взмывала вверх, улепетнув из-под щенячьего носа. Мокки тоже пытался взмыть, но был тяжеловат. Они живописно смотрелись на фоне погрызенной снизу двери и ободранных стен.
Полное отсутствие уюта в общепринятом смысле, даже окна сто лет немытые. Нет стандартной полированной мебели, ковров, всего того, что имеется почти во всех квартирах. Зато есть микроклимат - словно в теплом пруду с лилиями и песочком на дне. Хочется занырнуть и уютно расположиться, и остаться один на один со своими чувствами и уверенностью, что никого ты здесь не напрягаешь, а просто уютствуешь вместе, за компанию...
Марья, мудрейшая из смертных, извини, я не сразу "врубилась". У тебя своя духовная цивилизация. А я-то, дурная башка, еще оценивала тебя, словно приемщица в комиссионке подержанную вещь.
Марья, я даже не подумала, как ты живешь. Ведь ужас кругом, инфляция! А тебя и раньше-то на работу не брали из-за ребенка. Ясно, что за работница с таким баластом, дитя — это конец карьеры. Ну и где же твой инопланетянин? Мария, куда он смотрит, пока ты тут мыкаешся?
Потом мы ели горячую овощную похлебку, и Марья с малышкой Джо наперебой меня развлекали. Чтоб не грустила.
Это он пусть грустит. Пусть развлекают его. Вот возьму и разлюблю! Так тебе, милый! Тогда попрыгаешь у меня, тогда попляшешь!
Мокки спрыгнул со стула и с яростным лаем помчался к двери.
-А светящиеся собачки уже не светятся, - сказала Джоанн.
-Почему, Джо?
-Она права, - отозвалась Марья. - Ничто не вечно. Свечение ослабевает и прекращается.
-А как же Мокки?
-Ну, тут другое.
-Как? Он не аварийный?..
Пес уже охрип в коридоре у двери. Джоанна помчалась смотреть.
Я собрала со стола посуду и сунула в мойку.
Кто-то стремительно вошел в кухню. Я обернулась.
- Вычислил тебя, наконец, - произнес мой лев. - Давно здесь прячешься?
« — Ну, вот что, друг, — она ему сказала,
его пожитки выкинув в окно. (Совет, как задержать любимого)»
Я ухожу! - зарычал мой лев. - Навсегда, слышишь?
-Тогда поторапливайся. И не забудь принять ванну на дорожку, - посоветовала я и пнула его под одеялом.
Он свалился с тахты, вскочил и поканал в ванную.
Уйти захотел, как бы не так. Сейчас я устрою ему путешествие...
Быстро запихнув львиные шмотки в целлофановый мешок, я швырнула эту "бомбу" с балкона...
Из мемуаров клена Лени:
-"В том же году, в ночь на яблочный спас, шел я в гости к знакомой антоновке, и встретил Бога, прогуливающегося по росе. Ночная роса в это время года целебна. Мы разговорились. Я спросил:
-Боже, поясни, не могу взять в толк, что у тебя вышло с Адамом и Евой? Эталонные экземпляры, и вдруг проштрафились, да еще ты их закидываешь на Землю в качестве сигнальных экземпляров... Не пойму, на кой хрен нужны несовершенные люди?
-Чтобы развивались, - сказал Бог, ковыряя в зубах соломинкой.
-Эталон развиваться не может, - прибавил он.
-Ну, положим, так. А потом, значит, ты устраивал селекцию всякими потопами и катастрофами?
-Ну.
-А зачем ты создал человечеству столько богов и религий, оно же перегрызлось из-за веры, зачем?
-Зачем-зачем, заладил. Чтобы думать училось, душой обрастало.
-Вот-вот, и нечисть то же самое говорит.
-Нечисть для того же самого и сотворена, - усмехнулся Бог.
-Знаешь, люди у тебя плоховато вышли, — признался я.
-Да ладно, - ответил он кисло. - Надо бы состряпать что-нибудь новенькое.
Мы закурили.
- Зато деревья у меня лучше получились, — сказал он.
Ничего, - поддакнул я. - Хотя, досаждают грызуны и гусеницы. Зачем они тебе?
Не помню уж, но замысел был. Что-то я недоделал. Зато камни недурно вышли. А? Как тебе мои камни?.."
-И уйду! Уйду голый, как Адам! – заорал он, отшвырнул купальный халат и пошел к двери.
-По-моему, Адам не разгуливал в шлепанцах,- сказала я, распахивая входную дверь.
Дверь ударилась обо что-то мягкое и застопорилась. Дверь врезалась в мою "бомбу" с львиными шмотками. Ну, дела! Какой "доброхот" подстроил?! Наглость!
И тут я заметила щенка, ужасно хорошенького, - он уже прогрыз угол "бомбы" и вытаскивал штанину.
- За-но-си! - сказал мой милый нараспев, как заправский грузчик, и подхватил щенка на руки.
Стрельба. По дороге мчатся два "Мерседеса". Синяя машина преследует бежевую. Неожиданно бежевая сворачивает под мост и теряется в боковых улочках. В машине - четверо в ярких спортивных костюмах. Приглушенный говор:
-Оторвались. Где флэшка?
-Вшита под шкуру щенка. В заднюю ляжку слева.
-Где щенок?
-У Витьки.
Витька меняется в лице, поеживается. "Бог ты мой!" - думает он. - "Эта проклятая собака все погрызла, так уделала квартиру, что жена куда-то сбагрила паршивого щенка. Ладно, если отдала, найду, а вдруг выкинула?!.."
Из-за поворота вылетают красные "Жигули", резко тормозят. Раздается автоматная очередь. "Мерседес" медленно оседает на пробитых шинах.
На дорогу падает ручная граната. Взрыв!
Из подъезда выглянула старенькая Сонечка, прижала к груди футляр от скрипки и задумчиво улыбнулась.
VIII. Танцовщица Галчонок
Галчонок – моя приятельница. Нас познакомил Рокки. Он со многими меня подружил, мой красивый мудрый пес. Это только я ее так зову – Галчонок. В прошлом она – известная солистка знаменитого Ансамбля Игоря Моисеева. Того самого Игоря Моисеева, которому сейчас 101 год, и он еще пляшет. Галчонок – очень волевая личность, и интересный человек. Диапазон ее интересов довольно широк, но больше всего она тяготеет к эзотерической философии. Правда, это увлечение эзотерикой, да еще кришнаидством, стало у нее впоследствии слишком уж навязчивым, уже на каком-то болезненном уровне, и у нее своеобразный ход мыслей. Меня это забавляет. Она приглашает меня к себе, угощает паэльей, и рассказывает о былых гастролях. Кажется, совсем недавно, вот ведь летит время… В начале 90-х они выступали во дворце у короля Марокко. Здание невообразимых размеров, внутри облицовано бело-голубым кафелем с орнаментом по низу. Огромная сцена. В зале весь первый ярус занимают жены короля, их много, они разных возрастов, они в великолепных блистающих нарядах, а на втором ярусе – только мужчины, и все как один – в черных костюмах, белых сорочках, и чалмах.
Вот вся труппа – в гримерке, последние штрихи перед выходом, и тут раздается бой московских курантов. Голос из магнитолы сообщает, что по московскому времени… Урра-а-а! Наступил Новый Год! Срочно появляются бутылки шампанского, выстреливают пробки, пенистые струи наполняют бокалы. И слегка захмелевшие артисты выскакивают на сцену. Быстрый танец с прыжками – Жок. Паркет такой скользкий, да еще голова кружится от шампани, ноги разъезжаются, танцоры хохочут… В общем, выступили, отплясались как положено, с огоньком, королю и его двору очень понравилось, и он всех одарил действительно по-королевски: каждому артисту по 500 долларов и по роскошному белоснежному ковру. Затем танцоров пригласили в сад. На деревьях – оранжевые и ярко-красные шары мандаринов и апельсинов, похожие на елочные игрушки, только снега не хватает. Вокруг – яркие разноцветные шатры из натурального шелка. А в них - столы со всем великолепием закусок и напитков. Танцоры набрасываются на еду. Через некоторое время входит процессия с дудками и барабанами, в местных национальных костюмах, и под музыку торжественно вносят на серебряных блюдах новые яства: жареных гусей и еще каких-то больших птиц. Весь стол заставили и ушли. Артисты – ура-ура! – вкуснотища!!! Наелись так, что еле сидят за столами. А тут опять процессия с музыкой и очередной сменой блюд. И так несколько раз. Напоследок внесли сласти. А после пира всех усадили на верблюдов и прокатили по окрестностям королевства.
