Не выполнив до конца программу благополучия, ты сможешь лишь ощутить, что тебе плохо; к тому же, поскольку ты не обзавелся необходимыми средствами, ничто не сможет отвлечь твое внимание от того факта, что тебе плохо. К счастью, однако, различные предприятия богатым ассортиментом своих предложений существенно облегчают приобретение таких средств. Тебе даже в магазин не нужно идти: заказав по телефону или в Интернете, ты можешь их получить прямо на дом; более того, если позвонишь в течение часа-двух, ты получишь еще и подарок. Например, замечательную фляжку или легинсы; ну еще, может быть, сумку-холодильник, которая, если это не подарок, стоит целое состояние; но факт, что практичной и быстрой покупкой средств благополучия ты добьешься ощутимой экономии расходов для себя и своей семьи.
Ты можешь заниматься активным отдыхом, если, например, у тебя есть лыжное снаряжение; конечно, если оно есть, то пускай оно и выглядит не самым дешевым. Не вздумай покупать его на распродаже, по бросовой цене, потому что по нему это сразу видно. Если ты себя уважаешь, то и близко не подходи к такой распродаже, не выставляй на всеобщее обозрение свое безденежье. Если же ты все-таки пошел туда, дети твои тысячу раз тебе об этом напомнят, дескать, им все детство пришлось провести в свитере, который кто-то выбросил. А на лыжной прогулке, вместо того чтобы, забыв обо всем, наслаждаться приятным зимним времяпрепровождением, они с первой до последней минуты боятся: вдруг встретится им на лыжне тот подросток, который из этого свитера вырос, и пальцем, а вернее, лыжной палкой станет показывать, мол, глянь-ка, этот парнишка в моем свитере катается. Если уж покупаешь что-то, то оно должно быть таким, чтобы в нем не стыдно было скатиться по склону. Само снаряжение уже издали должно показывать: смотрите, я активно провожу свободное время. И абонемент на пользование лыжной трассой приобретай не только на послеобеденное время, потому что каждый же увидит и поймет: ты потому пришел к двум часам, чтобы полцены сэкономить. Напрасно ты будешь говорить, мол, тебе и пары часов после обеда вполне достаточно, — никто этому не поверит, и люди станут ухмыляться у тебя за спиной, мол, ты такой неудачник, что тебе хватает только на дешевый послеобеденный абонемент.
С дешевым снаряжением да с половинным абонементом лучше в лыжном раю не показываться. А бывает такой лыжный рай, где даже с хорошим снаряжением появиться — никакой радости. Рассказывать о словацкой лыжне категории В — чистое самоубийство. Никто тебя не спросит, какой там пейзаж и хорошая ли лыжня, спросят разве что, сколько раз ломался подъемник и правда ли, что для того, чтобы один раз съехать, полчаса надо стоять в очереди. На это ты примешься объяснять, дескать, ничего подобного, подъемники там очень хорошие, производит их та же австрийская фирма, и ни о какой очереди и речи нет, ведь эти словаки не отстают от других, — однако на второй фразе ты замечаешь, что никто тебя не слушает. Разговор уже идет об австрийских, французских, итальянских альпийских лыжных курортах, о норвежских глетчерах, скатываться с которых — чистая сказка, и о каких-то особенных, изготовленных из нового, всего пару лет назад разработанного материала, шикарных лыжах, которые выполняют вираж почти сами собой и такие стремительные, что без шлема на них становиться — чистая гибель. Они давно купили эту новую модель, рассказывают собеседники, без нее катание уже и представить не могут, в то время как ты все еще пользуешься лыжами фирмы «Близзард», на которые можно смотреть разве что как на музейный экспонат. Или лыжами «атомик», моделью, которая вышла из моды еще до твоего рождения, а к тебе попала по случаю очередного дня избавления от мусора, один знакомый тебе отдал, потому что слишком уж много воспоминаний с ними было связано, не хватило у него решимости просто их взять и выбросить. С таким снаряжением на хорошей лыжне уж точно нельзя показываться, да и на плохой лыжне на тебя станут показывать пальцами, и морда у тебя будет гореть от стыда даже при минус десяти градусах. Если ты окажешься в подъемнике с другим лыжником, он тут же спросит, откуда, мол, это барахло, а ты выдумаешь какую-нибудь сказку про находящуюся за тридевять земель фабрику, которая специализируется на моделях «old skis», но, пока ты начнешь ее рассказывать, вы уже наверху, и надо выходить.
Наконец сходит снег, лыжи можно убрать подальше, ты уже готов вздохнуть с облегчением, ах, мол, как мы хорошо себя чувствовали этой зимой и насколько мы здоровее тех наших соотечественников, которые, забравшись в теплую комнату, толстели там с недели на неделю от гиподинамии… Только вот беда: как только уходит зима, тут же приходит весна. Нет, солнце не для того принимается припекать, чтобы разбудить дремлющие почки деревьев, солнце светит для того, чтобы выманить из подвальных кладовых велосипеды. На велосипедах ездят все. Никто не считается с тем, в какой мере эта сумасшедшая нагрузка вредит суставам, разрушая хрящевую ткань. Но выхода нет, ты должен садиться на велосипед. Прогулки на велосипеде — исключительно полезное времяпрепровождение, оно доставляет много радости на уик-эндах. Эта истина не может даже на мгновение подвергаться сомнению в голове благополучного городского жителя. И вместо того чтобы всячески избегать этого занятия, из-за его вредного влияния на твое здоровье, ты, чтобы не выделяться среди других, вынужден покупать продукцию реабилитационного свойства, всякие препараты, которые укрепляют хрящи и содержат кучу витаминов и минералов, — и тем самым, кроме обычных расходов на велосипед, еще увеличиваешь денежные траты, усугубляя свою роковую зависимость от места службы: ведь если что, где ты найдешь снова должность с таким жалованьем. После доброй велосипедной прогулки на уик-энде ты, с трясущимися коленями, приходишь в понедельник на работу и полностью подчиняешься деспотическим причудам начальника, судорожно пытаясь соответствовать требованиям, которые непосильны и для двух нормальных людей.
Ты никому не рассказываешь о своих велосипедных прогулках, чтобы не пробуждать зависть у сослуживцев: не дай бог, кто-нибудь из них зайдет к начальнику и, отчитываясь о работе, как бы между делом скажет, мол, у этого парня, как видно, жалованье слишком большое, а работает он слишком мало, потому что на уик-энде, когда я вот потел над деталями такого-то проекта, он, видите ли, гонял на велосипеде вокруг озера Фертё, останавливаясь в прибрежных городках и покупая прохладительные напитки с друзьями и членами семьи, участвовавшими в этой прогулке, а потом, устроившись в каком-нибудь из уютных гнездышек, построенных специально для велосипедистов, изучал пернатый мир озера Фертё, подменяя проблемы работы всякими небылицами о неизвестных науке водных птицах.
Эта информация приводит начальника в ярость: ведь он, как всем известно, трудоголик, у него в ноутбуке хранится полная база данных фирмы, так что он, в каждый свободный момент, анализирует эти данные. Он даже Париж не стал осматривать, когда был там со своей новой подругой, отчасти потому, что уже видел Париж в детстве, а главным образом потому, что не мог оторваться от своего ноутбука, когда же подруга выразила недовольство, он раздраженно закричал на нее, мол, ты что, не можешь одна посмотреть тот дурацкий музей или ту дерьмовую средневековую церковь, — он имел в виду Музей д’Орсе и собор Нотр-Дам. Словом, начальника этот велосипедный уик-энд приводит в ярость, а у ярости есть вполне ожидаемые последствия, но тут я даже не продолжаю, ведь всем известны жестокие законы рынка рабочей силы, где наемные работники из-за своего полностью зависимого положения вынуждены терпеть любые капризы и причуды работодателя и, более того, стараясь выделиться среди коллег, добровольно остаются на рабочем месте даже после завершения рабочего дня. Когда кто-то (например, в ожидании близкого наследства) чувствует, что он не так уж зависит от работодателя, то, если он не хочет раньше времени оказаться на улице, ему все равно приходится изображать полное подчинение и полную лояльность. Коль скоро начальник учует, что жизнь того или иного работника не на сто процентов зависит от фирмы, то лучше всего, если работник этот сам постарается убраться восвояси, иначе его выставят так или иначе, и не думайте, что уволят с выходным пособием, бросьте вы это. Есть надежный и проверенный метод: по прошествии нескольких месяцев нервной, изматывающей работы ты уже не пишешь заявление об освобождении от должности, а просто сбегаешь, даже если тебе приходится бросить на прежнем месте множество личных вещей… Нет, впрочем, не совсем так. Со мной, во всяком случае, было не так, хотя, собственно говоря, вообще не имеет никакого значения, как было со мной. Не в этом дело. Мне никто не говорил, дескать, давай уходи, ты нам надоел, мы тебе всю душу вымотаем, если не уйдешь по-хорошему. Совсем наоборот. Мне если бы и сказали что-нибудь, то сказали бы, оставайся, мол, ведь ты так много сделал для успеха исследовательской группы. Они не хотели, чтобы я уходил. Я сам решил, что новейшие достижения физики меня больше не интересуют, не испытываю я никакого любопытства относительно новых частиц, которые меньше даже самых-самых — до сих пор — маленьких и которые, как можно представить, некогда послужили катализатором Большого взрыва. Я просто встал и ушел. Вышел из ворот нашего института в Чиллеберце [8] и двинулся в сторону гор, чтобы наконец увидеть мир, увидеть целиком: целые деревья, целые листья, целые поваленные стволы — целые, а не разложенные на мелкие частицы.
