Неужели светлые, прагматичные и рациональные умы Европы не уясняют, что их жизненно важные интересы состоят, прежде всего, в возрождении стабильного мощного восточного государства. При совремённых тенденциях это государство неминуемо войдёт в Европейский Союз объединённых государств. Мы соседи и интересы у нас стратегически взаимосовпадающие. Наши страны могут и должны органически дополнять и обогащать друг друга. Отторгая страну, которая фактически является составной частью союзного государства, в межгосударственных отношениях, как и в отношениях людей, нельзя надеяться на дружбу с человеком, которому по живому телу отпиливают руку или ногу.
Взаимопонимание будет достигнуто всегда при доброй воле народов, искать его нужно вместе, ставя во главу поиска всё то, что нас объединяет, делая сотрудничество взаимовыгодным и взаимообогащающим. Первым шагом к этому взаимопониманию должно бы стать избавление от опеки третьего лишнего в лице США.
Анализируя события, автор выражает своё личное мнение и взгляды, не претендуя на истину в последней инстанции. Автор - военно-морской офицер, в прошлом командовал ракетным подводным крейсером стратегического назначения. Тридцать четыре года своей работоспособной жизни он посвятил службе в основном на Северном Флоте.
Этот период жизни, вместе с народом своей страны, автор пытается осмыслить и прожить заново в художественном вымысле и действительности событий, с героями под настоящими фамилиями и вымышленными, носящими собирательный характер друзей и сослуживцев.
Низкий поклон поколению людей, к которому принадлежу, с надеждой оказаться полезным поколению молодому.
= А. КОЗИНСКИЙ =
Книга 1.
ГАРДЕМАРИНЫ ПОДВОДНОГО ПЛАВАНИЯ.
Плавание – не столько состояние нахождения на водной поверхности, сколько умение парить, перемещаясь во всём спектре глубин и расстояний.
Середина шестидесятых годов двадцатого столетия. Город Великого Петра на Неве. Как «пиджаки» становились курсантами Высшего военного морского училища подводного плавания.
Чудный, прекрасный город на Неве, воздвигнутый созидательным разумом выдающихся зодчих и умными руками народа благодаря несокрушимой воле и трудолюбию Великого царя благоустраивающего Отечество, в сознании достойных потомков навсегда останется городом – памятником Петру – Петроградом. Казалось бы, чего проще: построй город, назови его достойным именем – останешься навеки в благодарной памяти людей и истории державы! Переименовывать существующие города, руководствуясь интересами сиюминутности нельзя. Это могут делать только мелкие человечки – плесень мгновенья власти, которые в угоду амбициям или по заказу «политической целесообразности» пытаются ввести в заблуждение собственный народ, извращая его прошлое. Отдельные этапы героического прошлого Петрограда, переименованного в город Ленинград, в историческом измерении воспринимаются, как подвиг ленинградцев, не сдавших город Петра врагу, блокировавшему его в период Второй мировой войны. В истории нельзя отнимать имён, под которыми она свершалась.
В строгой приветливости ленинградцы, испытавшие так много горя, выстоявшие и победившие врага, уже в мирное послевоенное время встречали выплеснутых вокзалами, голодных, но здоровых телом и духом, прибывших из обширных просторов Союза, абитуриентов в подводники.
Гордая красота северного города и доброжелательность его жителей поражала и запомнилась ими на всю жизнь. Кандидату в курсанты Высшего Военно-Морского училища подводного плавания Липовецкому город Ленинград незабываемо запечатлелся в памяти запахом свежего хлеба и тополя, замешанного на звенящем, свежем морском воздухе, струящимся волнами от полноводной Невы и Финского залива.
Окрылённые всеобщей народной любовью к своей победной Армии и Флоту, не имея другой возможности получить высшее образование, как на кошт государства, эти парни стремились получить профессию подводника – почитаемого защитника Родины.
Большинство – выходцы из бедных, разорённых войной семей, молодые ребята по 9 – 10 человек на одно место, собрались испытать судьбу в стенах будущей альма-матер Высшего Военно-Морского училища. Училище располагалось на углу Лермонтовского проспекта и Обводного канала города-героя. Здание – в дореволюционной России приют института благородных девиц, было добротно перестроено. Оно дополнилось новыми постройками комплекса спальных помещений, столовой – камбуза, учебных классов и корпусов с техникой для учебного процесса трёх факультетов: штурманов, торпедистов и, открытого впервые, ракетчиков.
В списки будущих курсантов уже были зачислены по их желанию выпускники Нахимовского училища. Вне конкурса со сдачей экзаменов шли военнослужащие Армии и Флота.
Принишклая, с ходу взятая за «жабры» в шоры воинских уставов, разношёрстная публика владельцев поношенных пиджаков, штанов и рубашек послевоенного образца строями взводных подразделений бегала на приёмы пищи, посещала учебные классы для подготовки и сдачи экзаменов. Как приливы и отливы моря, строи заметно уменьшались и увеличивались за счёт отчисленных и вновь прибывших соискателей удачи. Тем из них кто успешно сдал экзамены и выдержал шкалу проходного балла, уже в стенах училища предстояло пройти медицинскую комиссию.
Маститые медики оценивали организмы абитуриентов, как товар, поступающий на попечение в их собственные руки. Перед тем, как сказать своё окончательное «да», кандидатов в курсанты крутили и выстукивали, брали на анализы все человеческие жидкости и испражнения, просвечивали всевозможными аппаратами, выслушивали вздохи, хрипы и свисты. Их измеряли и взвешивали, заглядывали во все щели и дыры организма, пытаясь сквозь них заметить будущих Ушаковых и Нахимовых.
На каждого молодца, прошедшего медкомиссию, заводилась медицинская книжка, которая становилась лицом здоровья её владельца на жизнь периода флотской службы. Окончательная судьба поступавших ребят – «быть или не быть» решалась на мандатной комиссии. Искушённые в своём деле старшие офицеры-подводники, с прищуром глаз опытного мастера, изучающе осматривали очередного соискателя звания курсанта, как ничтожно маленькую блоху, которую нужно подковать. У кого дрожали «ножки» или подгаживали анкетные автобиографические данные, тому обеспечивался бесплатный проезд обратного убытия домой.
Всех остальных соискателей, уцелевших в сите испытаний просеивания государственной машиной отбора, отмыли в бане от иллюзий гражданской непосредственности, переодели в матросскую робу, выдали берет, бескозырку – пока без ленточки, и отправили в леса под Ленинград на месячный лагерный сбор прохождения курса молодого матроса.
Сколоченные в три взвода – в последующем три класса первокурсников ракетного факультета, переодетые в матросскую форму, они неузнаваемо изменились. Теперь лица ребят были похожи, как два идентичные листа чистой бумаги, на которых, стараниями преподавателей и воинских воспитателей вкупе с бытиём жизни и учёбы, будут написаны автобиографии будущих офицеров-подводников.
Лагерь – каре живописных палаток с небольшой площадью. Посредине площади стрелой в облака устремлялся флагшток. Его вершину на фоне зрелого летнего леса венчал военно-морской флаг, который окончательно убеждал зелёных первокурсников в действительности происходящих событий. Его реальность вселяла уверенность, что жизнь продолжается и завтрашний день, насыщённый новыми откровениями, обязательно состоится.
Под руководством стажёров – старшин с буквой «Т» на погонах, крепко сбитых, выносливых выпускников училища морской пехоты, зарабатывающих первую практическую характеристику своей офицерской службы, они были расквартированы по палаткам – отделениям, накормлены, ознакомлены с распорядком дня и правилами поведения в лагере.
Из всей полученной информации, строгих изучающих взглядов новых начальников – старшин, каждый из них понял, что обещанную «Кузькину мать», наступив на горло собственного «Я», придётся упорно и трудолюбиво искать, пролив не одно ведро пота.
Требования воинских уставов, дисциплина понятий: «нельзя», «не положено», «делать всё по команде» - с одной стороны, из разрозненной публики сколачивали коллектив, с другой – заставляли личность определиться со своим характером отношения к ним. Для того чтобы еле различимые личности просматривались чётче, на всю одежду, постель пришивались и навешивались бирки с фамилиями владельцев. Всё остальное: ремень, яловые ботинки – именуемые в курсантском сленге «гадами», подписывалось. Неотъемлемой курсантской принадлежностью стали десятизарядные карабины СКС, чистота и исправность которых воплощалась в одну из святых обязанностей на все годы учёбы в училище.
