Андрей Ларченко-Солонин - Инок

– Это уже хорошо, – шепотом проговорил он. – Самородки, драгоценные камни, карта – вроде, всё на месте. У них остался только золотой песок.

Сергей молчал, хотя чувства его переполняли. Все было ясно и без слов.

– Давай-ка, друг, перепрячем мешочек – то хотя бы вон в ту расщелину.

Засунув клад в узкую щель между камнями и тщательно замаскировав, друзья двинулись в обратный путь, ни на минуту не забывая о грозящей опасности. А она, между тем, могла прийти откуда угодно и в самый не подходящий момент.

– Хорошо еще, что не пошли по следам, – переводя дыхание, проговорил Серега.

– Все равно поймут, что за ними хвост, – мрачно заметил Александрыч. – Но ты не переживай. Пусть попробуют отыскать теперь мешочек – то. Мы ведь с тобой тоже не дураки. Следы маленько запутали.

Хлесткий оружейный выстрел, нарушивший сказочную тишину уже погрузившегося было в глубокий сон зимнего леса, вдруг прервал его рассуждения. Казалось, что тайга встрепенулась и обратила, наконец, внимание на тех людей, что ради своих рутинных и мелочных делишек посмели нарушить ее величественно – неприкосновенное безмолвие.

– Нет, Серега, сейчас им, пожалуй, не до нас.

Спустившись вниз по склону, вышли на берег речки, и то, что предстало перед глазами удивленных геологов, заставило двоих опытных, видавших виды таежников задуматься над тем, с кем же все-таки они имеют дело. Паша тащил безжизненное тело Лелика к воде. Он бросил его в мутную стремнину, и тот беззаботно поплыл вниз по течению, наверное, разыскивать то призрачное счастье, к которому так стремился всю свою короткую жизнь, ставя при этом на кон все, что у него было, а зачастую и то, чего не было никогда и никогда ему не принадлежало.

– Как жил, так и умер, – со вздохом проговорил старик, снимая шапку. Сергей молчал. Наверное, просто не было слов.

– Делиться не захотел, – угрюмо добавил он наконец.

После того, как бандит отправил тело недавнего друга в последнее путешествие, он, как ни в чем не бывало, перекинул карабин через плечо и пошел дальше своей дорогой обратно, в сторону узкого коридора между скалами, что служил путникам своеобразными воротами в эти неласковые места.

– Давай отстанем немного, – шепотом проговорил Серёга.

Павел шел уверенной походкой, ненамного опережая своих преследователей. Шагал открыто и не прячась. Выследить его труда не составляло. Вопрос состоял лишь в том, стоило ли вообще идти по следу. Хотя, наверное, стоило.

– Возможно, что где-то неподалеку поджидают дружки. Иначе он вряд ли прикончил бы своего товарища именно здесь, в самой глухомани. Не на столько глуп.

Пройдя еще несколько километров, наконец, поняли, что оправдались самые худшие ожидания. Перед входом в ущелье стояли две палатки.

– Ловушка захлопнулась, – только и смог выдавить из себя Сергей. Они поднялись по крутому склону горы, спрятавшись наверху так, что палатки находились прямо под ними, и можно было отчетливо расслышать все голоса. Паша разговаривал со старшим отряда.

– Они спохватятся только вечером, когда придут с работы. Карта и золото у меня.

– Я дам тебе одного провожатого – пойдешь к шефу и всё ему расскажешь. С экспедицией покончим сегодня же. Так и передай. Через полтора часа выступаем и подождем этих идиотов в их уютной избушке.

Все стало на свои места.

– Быстро уходим. Дорога каждая секунда.

Старик не мог скрыть своего волнения.

Первым шел Сергей. Александрыч почти бежал немного позади.

А в избе, между тем, все собрались и с нетерпением ожидали возвращения товарищей. Старый таёжник говорил тихо. Он уже успел справиться с чувствами, не дав панике вырваться наружу. Внешне могло показаться, что этот человек рассказывает друзьям самые что ни на есть обыденные и заурядные вещи. И лишь только внимательно посмотрев ему в глаза, понять можно было все и сразу.

– Через сорок минут они выйдут из лагеря, плюс примерно час на дорогу. У нас максимум полтора часа на то, чтобы уйти как можно дальше отсюда. Пойдем через хребет, на вырубки. Оттуда километров сорок по зимнику до поселка. Итого 60–70 километров. Другой дороги нет. Берем только самое необходимое. Даже в лучшем случае, придется ночевать одну ночь в лесу. Уходить по одному, в крайнем случае, по двое. Так больше шансов на то, что хоть кто-нибудь останется в живых. Ну, всё, ребята, времени на прощание нет. Бог даст, свидимся. Сейчас быстро собираемся в дорогу и уходим.

На следующий день Вадим позвонил Тане на работу. Он был явно в приподнятом настроении.

– Как дела, Танечка? Как жизнь холостая?

– Да, вроде, все нормально. Только Артем совсем вот от рук отбился.

– Слушай, а давай я сегодня вечером к вам заеду. Посидим все вместе в непринужденной домашней обстановке. Поговорим, обсудим, что к чему.

– Заходи, если время есть свободное, я буду рада.

– Часам к девяти подойдёт?

– Да, пожалуй. К девяти часам в самый раз. Мы будем ждать.

День прошел незаметно. К приходу гостя Таня готовилась заранее и ждала его с нетерпением. Она убрала в доме, накрыла на стол.

«Вадик не опоздает. Как человек пунктуальный, он должен прийти точно вовремя». Артем возился со сломавшимся магнитофоном. «Пусть доламывает, – немного с сожалением думала она. – Так, по крайней мере, хоть чем-то занят».

– Мам, а чего это ты такой марафет наводишь? Ждешь, что ли, кого? – вдруг спросил мальчик, с интересом поглядывая на мать.

– Да, с работы сослуживцы хотели зайти, – густо покраснев, ответила та.

– А-а, понятно, знаю я таких сослуживцев. Отцу, значит, прийти нельзя, а сослуживцу – всегда дорога открыта, да?

– Артем, замолчи сейчас же и вообще не смей так со мной разговаривать! – прикрикнула она на сына.

– Все, все, молчу, молчу! – съехидничал тот в ответ.

Таня чувствовала, что назревает ссора. Неторопливый, но настойчивый стук в дверь прервал разговор на полуслове. На пороге стоял Вадим.

– Артем, познакомься, это дядя Вадим, – произнесла женщина, обще – примиряющим тоном.

Артем молчал, продолжая возиться со сломанной «игрушкой».

– Привет, солдат, – обратился Вадик к мальчику. – Что, аппарат сломался, что ли? На вот, сгоняй в магазин, купи новый. – И с этими словами он протянул ребенку несколько бумажек. Тот на секунду замешкался. При виде денег его глаза загорелись уже совсем по-другому.

– А меня Артемом зовут, – ответил сидящий и взял деньги.

– Спасибо большое, я сейчас, мигом сгоняю.

– Ну, вот и хорошо, вот и познакомились. Беги в «Универсам», там и выбор больше, и качество лучше.

Быстро собравшись, он выскочил из дома. Мужчина знал, что на поход в магазин уйдёт часа полтора – два. Идти довольно далеко. К тому же, мало ли какие интересы могут появиться у мальчишки в шумном городе, когда в руках появляются дармовые деньги.

Гость сел за стол, возле которого уже суетилась Таня.

– Послушай, ну зачем ты так? Зачем ты дал ему такие деньги? Ведь знаешь же, как нам трудно будет их вернуть.

– Танечка, да что ты такое говоришь-то. Неужели думаешь, что я возьму эти копейки обратно? Это же подарок, и даже не тебе, а твоему сыну. Презент за знакомство, так сказать.

– Вадик, послушай, я все спросить забываю. Сергей когда должен вернуться?

– Ну, я думаю, что через месяц – другой будет здесь, – уклончиво ответил ее собеседник.

Она с удивлением подняла на него глаза. Сроки возвращения мужа в последнее время постоянно менялись. По всему было видно, что сидящий и сам не уверен в том, что говорит. К тому же, он от чего-то сильно нервничал. Наверное, этому человеку было обидно то, что в такие минуты женщина вспоминает о муже.

– Танечка, милая, неужели ты не видишь? Ведь это я, я люблю тебя, а не он. Только я смогу сделать тебя счастливой.

Сидящий уже придвинулся к ней почти вплотную, зажав симпатичное личико между своих жирных ладоней и обдавая его неприятным дыханием, смешанным с кисло-сладким запахом каких-то дорогих французских духов. Только сейчас она обратила внимание на то, что все лицо гостя покрывает толстый слой тонального крема, а густая шевелюра волос, аккуратно уложенных на голове, увенчанной низким лбом, чем-то напоминающим лоб обезьяны, – это всего-навсего искусно сделанный парик.

Ей стало неприятно, и, оттолкнув своего ухажера, хозяйка уже хотела было пройти в ванную, чтобы умыться, но тот грубо схватил ее сзади за шею.

– Отпусти, а то я закричу.