23
Уроки биологии в школе Джастин проходили очень ловко. Учителем у нас был мистер Стэнхоуп — мужчина лет пятидесяти пяти. Мы делали с ним все, что хотели. В нашем классе училась Лили Фишман — настоящая акселератка. У нее были огромные груди и восхитительный зад, которым она здорово орудовала, когда шла в своих туфельках на высоком каблуке. Восхитительная, она болтала со всеми парнями подряд и во время разговора, как бы ненароком, льнула к ним.
На каждом уроке биологии происходило одно и то же. Никакую биологию мы не изучали. Мистер Стэнхоуп начинал урок, но не истекало и десяти минут, как Лили говорила:
— Ох, мистер Стэнхоуп, можно я выступлю.
— Нет.
— Ну, мистер Стэнхоуп!
Она подходила к его столу, томно склонялась к уху и что-то шептала.
— Ах, ну, хорошо, — сдавался старик.
И Лили начинала петь и извиваться. Начинала она свой концерт всегда с песенки «Колыбельная Бродвея». Красивая, сексуальная, она вся загоралась и зажигала нас. Как настоящая женщина она доводила Стэнхоупа до исступления. Это было великолепно. Старик Стэнхоуп сидел, распустив слюни, со слезами на глазах. Мы смеялись над ним и рукоплескали Лили. Это продолжалось до тех пор, пока наш директор, мистер Лейсифальд, не накрыл нас.
— Что здесь происходит? — заорал он, влетев в класс.
Стэнхоуп потерял дар речи.
— Все вон! — голосил директор.
Когда мы гуськом покидали класс, Лейсифальд рявкнул:
— А вы, мисс Фишман, пройдите в мой кабинет!
Естественно, после таких уроков мы никогда не делали домашнего задания, и все было прекрасно, пока мистер Стэнхоуп не устроил нам первую контрольную работу.
— Блин, — сказал Питер Мангейлор в голос, — что ж нам теперь делать?
Питер был обладателем «десятидюймового» в лежачем состоянии.
— С плохим аттестатом нам никогда не найти работу, — сказал парень, так похожий на Джека Демпси. — У нас будут большие проблемы.
— Может, нам сжечь эту школу, — предложил Рэд Киркпатрик.
— Вот говно, — отозвался парень с задней парты, — каждый раз, когда я получаю пару, отец выдирает у меня из пальца ноготь.
Мы все таращились на наши листы с контрольным заданием. Я вспомнил о своем отце, потом в моем мозгу всплыла Лили Фишман. «Лили Фишман, — думал я, — ах, ты, шлюха, дьяволица, завлекающая нас своим телом и пением, ты спровадила нас прямо в ад».
Стэнхоуп следил за нами.
— Почему никто не пишет? Почему никто не отвечает на вопросы? У всех есть ручки?
— Ага, ручки у нас у всех есть, — ответил за всех один парень.
Лили сидела на первой парте, прямо перед столом Стэнхоупа. Перед ней лежал открытый учебник биологии, и она сдувала ответ на первый вопрос. Все так просто. Мы все открыли свои учебники. Стэнхоуп ошарашено смотрел на нас. Теперь он не знал, что ему делать. Он просидел так добрых пять минут, затем вскочил. Он бегал по центральному проходу классной комнаты и вопил:
— Что вы делаете? Закройте учебники! Сейчас же закройте учебники!
Ученики закрывали свои книжки, когда он подбегал, и тут же открывали снова, как только он проносился мимо.
Плешивый сидел рядом со мной и смеялся:
— Ну, мудак! Ой, что за старый мудак!
Мне было немного жаль Стэнхоупа, но тут уж, как говорится, или он нас, или мы его. Старик остановился у своего стола и прокричал:
— Все учебники должны быть закрыты немедленно, или я провалю весь класс!
И тут поднялась со своего места Лили Фишман. Она задрала юбку, подтянула шелковый чулочек и поправила подвязку. Мы увидели белую плоть ее ляжки. Затем она проверила и вторую подвязку. Такого зрелища мы еще никогда не видели, похоже, и старик Стэнхоуп тоже. Лили села на свое место, и наши учебники остались открытыми до конца урока. Мы все справились с контрольным заданием. А старик Стэнхоуп сидел за своим столом в крайнем расстройстве.
Следующий педагог, который стал плясать под нашу дудку, был Поп Фансуорс. На первом же занятии в своей слесарной мастерской он сказал:
— Здесь мы учимся непосредственно на практике. Начнем прямо сегодня. Каждый из вас получит неисправный двигатель. За семестр вы разберете, почините, соберете и запустите его в работу. На этих стенах развешаны чертежи, по ходу дела я буду отвечать на ваши вопросы. Позже я покажу вам фильм о том, как работает двигатель внутреннего сгорания. Ну, а сейчас, приступайте к разборке ваших двигателей. Инструменты на полках.
— Эй, Поп, может, для начала киношку посмотрим? — спросил один из нас.
— Я же сказал, все будет по плану. Начинайте!
Трудно сказать, откуда они взяли столько старых двигателей. Все агрегаты были черные от копоти и ржавые — гнетущее зрелище.
— Блядь, — сказал один наш товарищ, — это же просто огромный кусок говна.
Мы стояли над нашими двигателями, некоторые потянулись за гаечными ключами. Рэд Киркпатрик взял отвертку и медленно провел ею по верхней крышке двигателя. На жале отвертки осталась черная лента мазута длиной в два фута.
— Кончай, Поп, крути фильм! Мы только что с физкультуры, даже жопу поднять в лом. Вагнер заставлял нас прыгать и скакать, как будто мы банда лягушек!
— Приступайте к выполнению вашего задания!
Пришлось приступить. Бессмыслица. Еще пуще, чем уроки музыки. Отовсюду слышалось бряцание инструмента и сопение.
— ОЙ, БЛЯДЬ! — взвыл Гарри Хендерсон, — Я ОБОДРАЛ ВЕСЬ СУСТАВ НА ПАЛЬЦЕ! ДА ЭТО ПРОСТО ВОНЮЧЕЕ БЕЛОЕ РАБСТВО!
Парень осторожно обмотал правую кисть носовым платком. Сквозь материю сочилась кровь.
— Вот дерьмо, — простонал Гарри.
Остальные продолжали трудиться.
— Я бы лучше согласился сунуть свою голову слонихе в пизду, — поделился своими соображениями Рэд Киркпатрик.
«Джек Дэмпси» бросил свой ключ на пол.
— Я не буду, — заявил он. — Делайте со мной, что хотите, но я не хочу. Убейте меня. Отрежьте мне яйца, но я пас.
Он отошел в сторону, прислонился к стене, скрестил руки на груди и стал разглядывать свои ботинки.
Поистине, ситуация складывалась тупиковая. К сожалению, среди нас не было ни одной девчонки. За открытой дверью мастерской мы могли видеть пустой школьный двор, залитый солнечным светом, где можно было приятно провести время. А мы пыхтели над какими-то дурацкими двигателями, которые были ни к чему не пригодны — просто хлам, металлолом. Это было глупо и нечестно. Мы нуждались в маленькой поблажке. Наша жизнь и так была нелепа. Кто-то должен был спасти нас. Нам говорили, что Поп — слабак, но это оказалось неправдой. Эта скотина был здоров, как бык: с огромным пивным брюхом, в промаслившейся спецовке, шевелюра свисала на глаза и подбородок вымазан мазутом.
Арни Уайтчапл отбросил свой разводной ключ и направился к мистеру Фансуорсу. Арни широко улыбался.
— Эй, Поп, послушай-ка…
— Вернись на свое рабочее место, Уайтчапл!
— Да кончай ты, Поп, не выебывайся!
Арни был на пару годков старше всех остальных. Несколько лет он провел в исправительной колонии для малолеток. Хотя он и был старшим, но ростом не вышел. Свои черные, как смоль, волосы Арни мазал вазелином и зачесывал назад. Ему приходилось проводить много времени перед зеркалом в мужском туалете, чтобы выдавливать прыщи. Он подъезжал к девчонкам со всякими сальностями, и в карманах у него всегда водились презервативы.
— У меня есть для тебя один прикол, Поп!
— Вот как? Иди работай, Уайтчапл.
— Это просто уссаться. Поп.
Мы оторвались от своих железок и наблюдали, как Арни начал рассказывать Попу один из своих многочисленных анекдотов. Их головы склонились друг к другу. Когда Арни закончил. Поп расхохотался. Он согнулся пополам и схватился за живот:
— Бог ты мой! Ой, я не могу! — выдавливал из себя сквозь смех Поп.
Наконец он отсмеялся.
— Ладно, Арни, ступай к своей машине!
— Погоди, Поп, еще один!
— Еще?
— Да, слушай…
Мы все оставили свои двигатели и подошли поближе. Арни начал следующий свой анекдот, и мы окружили их.
— Бог ты мой! Ой, я не могу! — запричитал Поп.
— А вот совсем свежий, Поп. Один парень ехал по пустыне. Смотрит, по дороге скачет голый мужик, а руки и ноги у него связаны веревками. Парень остановил машину и спрашивает мужика: «Эй, приятель, что это случилось с тобой?» И мужик рассказывает: «Ну, ехал я на своей машине. Смотрю, на дороге голосует какой-то парень. Я остановился, а эта сука наставил на меня свою пушку и велел раздеться, потом связал меня и отхарил в жопу!» — «Ах, вот оно что», — сказал парень, вылезая из машины. «Да, представляешь, поставил раком и вдул!» — «Ну, — ответил парень, расстегивая ширинку, — я думаю, что сегодня у тебя не очень счастливый день!»
И снова Поп хохотал, согнувшись пополам.
— Ой, я не могу!.. Ой, нет! НЕТ! ОХ… ЧЕРТ… УМОРА… БОГ ТЫ МОЙ!..
