Я кладу локти на стол и бросаю ему прямо в лицо:
– Я не нуждаюсь в вашей помощи, чтобы доказать что бы то ни было, господин Понсо.
– Вы полагаете? – нагло улыбается он.
– Да что вы все ко мне прицепились? Мою фотографию что, разместили в Интернете?
Вращая безумными глазами, он умоляет меня говорить тише, сквозь зубы добавляет скорбным голосом, подразумевающим, что против меня замышляется заговор, что он-то как раз на моей стороне.
– Благодарю, я не нуждаюсь ни в чьей помощи.
Приведенный в полное отчаяние моим безрассудством, он шумно выдыхает через нос.
– Думаете, обнаружите хоть малейшую аномалию в глазах? Дорогая моя, очнитесь, ведь они все предусмотрели! Тайные подземелья Ватикана таят в себе самые совершенные в мире мастерские по изготовлению всяческих подделок! Откуда, по-вашему, взялась Туринская Плащаница? А нерукотворный Лик Овьедо? А священный покров из Кагора с негативным изображением головы Христа на внутренней стороне? Величайшие мастера специально для вас создали всю ту чепуху, которую вы будете наблюдать в глазах Девы. Тринадцать силуэтов, отражения Буркини-Симпсона…
– Пуркинье-Самсона.
– Простите. А что это, собственно, такое?
– Если я поднесу свечу к вашему глазу, то увижу в нем три отражения пламени: два прямых на внутренних оболочках роговицы и хрусталика, действующих, как двояковыпуклые зеркала, и одно обратное на внешней оболочке хрусталика. Этот феномен был открыт в 1832 году Пуркинье из Бреславля и Самсоном из Парижа.
– Можно было бы возразить вам, что в 1531 году свечи уже существовали.
– В чем ваша теория, господин Понсо? Изображение представляет собой творение художника-миниатюриста XVI века?
– Именно так все и начиналось.
– То есть?
Он нервно оглядывается на главный стол, сидящие за которым, не обращая на нас ни малейшего внимания, разделывают креветки и взахлеб смеются шуткам русского астрофизика.
– Теория моя в том, что они меняют тильму каждые десять лет. Чтобы она оставалась как новая. И каждый раз используют последние научные достижения и новейшие технологии; каждый раз добавляют детали, предоставленные в их распоряжение научным прогрессом, чтобы запудрить мозги исследователям. Доказанное путем исследования под микроскопом отсутствие внутреннего слоя пропитки, положение звезд в соответствии с картой звездного неба от 12 декабря 1531 года, оказывающаяся математическими уравнениями ацтекская символика, подчиняющиеся оптическим законам феномены, отражающие друг друга при увеличении персонажи… Не смейтесь: вы и не подозреваете, на что способны их художники-миниатюристы, передающие из поколения в поколение, со времен средневековья, секрет изготовления двуволосковых кисточек, вымачиваемых в бычьей желчи. При том что в наши дни к их услугам, ко всему прочему, компьютерные программы цвета и фотохимия. На Ватикан работают мировые светила всех областей. И новейшие технологии. Плюс неограниченные финансовые возможности. Поймите, ставка слишком высока: не будет чудес для поддержания веры, не будет ни верующих, ни церкви, ни денег, ни власти.
Он подхватывает мой стакан, залпом осушает его и подается вперед так, что куртка вздувается у него над плечами.
– Присмотритесь к ним, вашим друзьям экспертам, беззаботно набивающим животы: думаете, их выбрали случайно? Русский, принявший православие после падения коммунистического режима, восемь лет назад сделал историческое открытие о подчинении расположения созвездий на небе строгим математическим законам: ему это и подадут на плаще, Естественно, он подтвердит божественное происхождение изображения, раз оно подтверждает его правоту! Немец опубликовал исследования иридесценции тканевых волокон: он констатирует обоснованность своих работ и будет пребывать в уверенности, что изображение нерукотворно, раз, согласно его теории, человеку не подвластно создание эффекта дифракции света. А историчка подтвердит подлинность мистических ацтекских символов, по поводу которых разродилась тремя книгами. Что до паренька из НАСА, увеличивающего сканером фотографии из космоса, он падет на колени пред гениальной миниатюризацией отражений, с точностью до наоборот повторяющей его собственную технику. Короче, достаньте мне образец волокна, и этого будет достаточно для доказательства того, что нынешнему полотну менее десяти лет.
Он живо захлопывает рот, в то время как хозяйка швыряет на стол передо мной тарелку жареных овощей в соусе, забрызгивающем мою блузку. Я вытираю пятна и говорю:
– А вам не кажется, что немецкий эксперт более компетентен, нежели вы, в вопросах датирования полотна?
– Кажется, только его об этом не просят.
Я наблюдаю за ним сквозь поднимающийся от моего блюда пар.
– Загляните в протокол экспертизы, которую он будет проводить: там речь идет об определении состава красителей, а не возраста полотна. Таких красителей внеземного происхождения я могу вам наготовить у себя на кухне, всего-навсего смешав колючки кактуса, огурец и бактерии для септика. "Ничто не пропадает бесследно, ничто не создается заново, все видоизменяется…" Вам известно это выражение? Католическая Церковь не придумала ничего нового с тех пор, как вода обратилась в вино. Могу я на вас рассчитывать? Ведь мы с вами боремся за одно дело, доктор Кренц: истину. Против сил тьмы, сектантов и спекулянтов паранормальными явлениями!
Внезапно во дворик врываются четверо вооруженных дубинками полицейских в гражданском. Трое из них блокируют все выходы, а четвертый, потрясая номерным знаком, вопит:
– A quien es eso?[14]
Отец Абригон и его подопечные едва заметно оборачиваются в сторону нашего столика. Мой собеседник скисает, покусывает губы, потом снимает темные очки и умоляюще смотрит на меня.
– Я ведь могу рассчитывать на вас, правда? – с тревожным надрывом повторяет он.
После чего набирает большую порцию воздуха, встает из-за стола, оказываясь лицом к лицу с полицейским, и поднимает палец, указывая на номера. Трое остальных тотчас надевают на него наручники и грубо волокут за собой. Я вскакиваю, чтобы протестовать, призываю в свидетели отца Абригона, но тот примиряющим жестом умеряет мой пыл, вытирает рот салфеткой и усаживается на освободившееся после охотника за агавовым волокном место.
– Он припарковался в неположенном месте, – степенно произносит он, словно произносит надгробную речь.
– Как это?
– Вероятно, на другой стороне дороги. Знаете, это ведь единственная во всей Мексике тюрьма с высокой степенью защиты. В этом районе полицейские не шутят с такими вещами.
– А зачем они сорвали у него номера?
– Скорее всего они не умеют читать. Они часто так поступают. Вместо того чтобы составлять протокол правонарушения, они забирают ваш номерной знак, вы едете за ним в отделение полиции и получаете обратно в обмен на незначительный штраф, помогающий избежать административной волокиты. Приходится с этим мириться: так уж устроена наша страна.
– Я уже успела заметить.
Великан в желтом благословляющим движением руки призывает меня не слишком поддаваться первому впечатлению:
– Здесь очень маленькие зарплаты, доктор, перенаселению сопутствуют нищета и неграмотность, и каждый, на своем уровне, должен вертеться как может. Полагаю, у вас было время выслушать разглагольствования этого несчастного скептика? Простите, что подверг вас такому испытанию… Он не опасен, просто уж слишком утомителен со своими невероятными теориями, но теперь, после того как ему удалось поговорить с вами, он успокоится.
– Вы полагаете, его арест как-то связан с его скептицизмом?
Президент исследовательского центра делает глубокий вдох, смыкает ладони перед лицом и, прежде чем ответить, медленно выдыхает:
– Доктор Кренц, цивилизация наша очень древняя. А вот власть – как бы правильнее выразиться? – вечно молодая. Неизменно юная демократия. Нашими государственными структурами все еще движет революционный дух, с его нервозностью и непредсказуемыми порывами… Сказать, что мексиканское духовенство долгое время подвергалось гонениям, – значит не сказать ничего. Даже сегодня священник не имеет права появиться на улице в сутане, – уточняет он, указывая на свою желтую футболку. – Или же ему следует быть богатым. Но ни одна диктатура не сумела сломить религиозного духа. Известно ли вам, что при президенте Каллесе, на время правления которого пришлись самые жестокие репрессии против католического духовенства, единственным собором, который ИРП[15] так и не осмелилась закрыть, был собор Гваделупской Богоматери?
Я прочла все материалы, имеющие отношение к истории культа вашей мадонны.
– Очень приятно это слышать. Главное, не подумайте, что ваши картезианские взгляды и роль, которую вы отважно согласились исполнять, настроили меня против вас. Адвокат дьявола – необходимый и уважаемый институт. Я, кстати, долго беседовал с его преосвященством кардиналом Фабиани, когда он, для проведения независимого расследования, собственной персоной приезжал в Мексику. Это выдающийся человек, обладающий редкостными остроумием, высокой нравственностью и деликатностью. И большой гурман, – добавляет он, бросив взгляд на тарелку, к которой я так и не притронулась. – Известно ли вам, что вы сейчас сидите в лучшем местном ресторане? Не хотелось бы сплетничать, но поговаривают, что для содержащегося в тюрьме напротив брата бывшего президента здесь всегда готов стол. Попробуйте же наконец эти chiles en nogada, признаюсь, это моя слабость. Острый зеленый перчик из Пуэблы, фаршированный рубленой свининой, в белом соусе и с гранатовой подливкой: вот вам и цвета мексиканского флага. Это блюдо было придумано в 1821 году монахинями из Санта-Моники по случаю банкета, устроенного в честь подписания генералом Итурбидом договора о независимости Мексики. Одним словом, я хотел, чтобы вы поняли, что вовсе не обязаны держаться особняком. Приглашаю вас пересесть за наш столик и добро пожаловать в общий микроавтобус.
