— Ну, а в детективное агентство, о котором вы упомянули?
— Туда обратилась, — коротко ответила дама.
— И что?
— Пока ничего. Выяснили, что на письмах и конвертах, пришедших по почте, нет отпечатков пальцев, но распечатаны они на двух принтерах одной системы — «Эйч Пи». Потом сыщики отметили точками на карте Москвы почтовые ящики и интернет-кафе, через которые приходили письма, и начертили круг. В центре этого круга, по их мнению, и надо искать похожие принтеры, бумагу, конверты и их хозяев.
— Нда, это долго. Напоминает известный способ ловли льва в пустыне. А ваш собственный офис попал в этот круг?
— Да.
Енисеев откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Сделал он это не для того, чтобы сосредоточиться и «поймать состояние», предшествовавшее обычно его пророчествам, а потому что не знал, что же ему еще делать. Никаких соображений по поводу рассказа Ксении Аркадьевны у него не было и не могло быть, ведь он не знал ни ее, ни тем более ее невидимых врагов. Увидеть же какие-то знаки будущего на изнанке собственных век Енисеев и не пытался, да и дело в истории о письмах, скорее, касалось прошлого, нежели будущего. «Вот, скажем, — размышлял Енисеев, — решился бы я разгадать, кто же писал Пушкину анонимные пасквили на Наталью Николаевну. Информации об этом побольше, чем о пасквилях на Ксению Аркадьевну, да и заниматься Пушкиным и Натальей Николаевной интересней, чем Ксенией Аркадьевной. И что же бы у меня вышло? Ничего. В общем, попал я в глупейшую ситуацию, послушавшись этого Ступара. Надо сказать что-то ей для приличия и свалить, а что? Что можно посоветовать женщине, которую видишь первый раз в жизни, и ее мужу, которого вообще не видел никогда?»
— У вас есть фотография мужа? — спросил он.
Женщина удивленно подняла брови, тотчас же вернула их на место, вспомнив о режиме ограничения мимики, неохотно полезла в сумочку за портмоне, достала оттуда фотографию и протянула Енисееву.
На этой фотографии мужу Ксении Аркадьевны было немногим больше тридцати. Лицо типичное для выходца с Кубани: крупноватый нос с резко вырезанными ноздрями, взгляд небольших глаз исподлобья, подбородок с ямочкой, торчащие уши, темные редеющие курчавые волосы, зачесанные назад. Енисеев вспомнил проделанную им в шутку сравнительную «физиогномику» Цезаря и Путина и усмехнулся про себя. Что ж, кое-какой опыт есть, и не самый неудачный. Итак. Нельзя сказать, чтобы мужчина с фотографии был красавчик, но женщинам, особенно в возрасте Ксении Андреевны, такие нравятся. Не мозгляк какой-нибудь, широкие плечи, и хоть нижний обрез фото шел чуть ниже шеи, крепкая дебелая шея эта в расстегнутом вороте рубахи говорила о таком же крепком телосложении. «Нет, точно, какая-то „бывшая“ его пишет, — решил Енисеев. — Или — нынешняя. Ну, видно ведь — ходок! Глаза такие масленые, с поволокой… Переносица крупная, нос с раздвоенным кончиком… Губы пухлые, сжатые. Кубанский бычок! А тут — рыхловатая Ксения Аркадьевна, которая даже целоваться не подпустит, чтобы не испортить пластику. Нет, есть у этого парня любовница на стороне! Он, естественно, жениться на ней не хочет, чтобы оставаться поближе к деньжатам нынешней супружницы, вот девчонка и пишет эти письма, чтобы спровоцировать разрыв между ним и Ксенией Аркадьевной. Глядишь, они рассорятся из-за писем и разведутся, бычок отсудит половину имущества и бизнеса у старухи и женится на ней. Интересно, а как он вообще сошелся с Ксенией Аркадьевной?» Спросить об этом прямо было неудобно, поэтому Енисеев «зашел сбоку»:
— А чем ваш муж занимался в Адлере?
— Работал милиционером.
— Милиционером? — удивился он. — И он не попытался выяснить, кто бы мог писать эти письма?
— Он же не следователем работал, а в ГИБДД.
— А-а… Как же вы познакомились? Вы — московская бизнес-леди, он — адлерский гаишник… На трассе, что ли?
— На трассе, — коротко ответила Ксения Аркадьевна. — Он остановил меня за превышение скорости. Пожурил, но штрафа не выписал. Оказался соседом. У меня дом под Адлером. Познакомились. А какое всё это имеет значение?
— Прямое. Такие письма пишут люди, знающие вас и мужа, не так ли? Но это не ваши конкуренты по бизнесу, они придумали бы что-нибудь поизобретательней. Здесь явно замешан интимный интерес, хотя и по принципу действия от противного… Понятно, что не вы изменяете мужу, но кто-то кого-то за ширмами этих писем предает. Мне должна быть ясна скрытая от других сторона вашей жизни. А то я не знаю толком ничего ни о вас, ни о вашем муже. Получается, что я вам и предскажу ровно столько, сколько знаю о вас. Я не психоаналитик и не получаю никакого удовольствия от таких вопросов, даже напротив, но я должен знать: как часто вы бываете близки с вашим мужем?
Кресло под безмолвствующим Ступаром скрипнуло, кончик носа завертелся. Гладкое, как скорлупа яичка, лицо Ксении Аркадьевны побагровело, она метнула на Енисеева прожигающий насквозь взгляд. Грудь ее высоко поднялась, ноздри раздулись, но она взяла себя в руки и сдавленно ответила:
— Наверное… раз в месяц. — Однако по глазам ее было видно, что еще реже. — Эти письма… не способствовали… вы понимаете…
— Понимаю. А раньше, в Адлере?
Женщина отвела взгляд, улыбнулась одной стороной рта.
— В Адлере бывало — по несколько раз на дню.
— Ага… А как вы думаете: раз в месяц для вашего цветущего супруга, — Енисеев указал на фотографию, — это достаточно, даже если учитывать возможный стресс от писем?
Лицо Ксении Аркадьевны снова налилось темной кровью.
— На что вы намекаете? На то, что это мой муж мне изменяет?
— Именно. И не уверяйте меня, что вы сами об этом не думали. В начале совместной жизни вы бывали близки по несколько раз в день, а теперь — раз в месяц! Не слишком ли резкий переход? Объясняется ли он только дурацкими письмами?
— Кто же их пишет?
— Скажем, любовница вашего мужа.
— А зачем?
— Ну, это просто. Но, прежде чем объяснить вам это, я хочу спросить: у вас есть с мужем брачный контракт?
— Нет.
— А чем в вашем бизнесе владеет муж?
Плечи женщины, согнувшиеся под ударом неприятных вопросов, выпрямились.
— Ничем, — усмехнулась она. — Всё записано на меня. И бизнес, и имущество. Муж получает только зарплату генерального директора, правда, большую.
— Ага, — только и сказал Енисеев. — И его устраивает такое положение?
— Раньше мы никогда не обсуждали это, но теперь, под влиянием этих писем, он стал всё чаще говорить, что я ставлю его в неловкое положение, не давая распоряжаться финансами… что люди всё больше начинают верить содержанию писем, видя, что он как гендиректор совершенно бесправен… что это мешает делу, поскольку клиенты стремятся договориться со мной, а не с ним, а я нечасто бываю в офисе… что он лишен возможности оперативно решать вопросы… что страдает его авторитет…
— Так. А что же вы на это отвечаете?
— Раньше бы я просто на корню пресекла эти разговоры, зная, что в наше время ничего нельзя выпускать из своих рук, но теперь… из-за этой клеветы… — Ксения Аркадьевна замолчала.
— То есть — вы не говорите ни да, ни нет?
Она кивнула.
— А ваш муж не намекал, что сомневается в вашей верности?
Женщина ответила не сразу.
— Смотря что называть намеком… Однажды он сказал: «Неужели ты не понимаешь, что, не пуская меня в дело как партнера, ты даешь повод людям, да и мне тоже, думать, что ты действительно имеешь любовника, которого хочешь сделать своим мужем и партнером?»
— И что вы ответили?
— Я сказала, что я его понимаю… но хочу, чтобы и он меня понял… я уже немолода… мне страшно терять то, что я не дала уничтожить двум кризисам… ведь заново я уже не смогу ничего начать… но что я подумаю…
— Ксения Аркадьевна! — воскликнул Енисеев. — Вас ведь главным образом именно это заботило, когда вы шли сюда?
— Не знаю… может быть…
— И вы заставили буквально вытягивать это из себя! Как трудно с людьми из мира бизнеса, особенно с женщинами! Ну, что вам от наших дурацких прогнозов, если мы не знали главного?
Страдальческое выражение на кукольном лице Ксении Аркадьевны вдруг исчезло, она снова улыбнулась одним углом рта.
— Я полагала, что если вы серьезное агентство, то найдете возможность докопаться до истины. Прийти и раздеться перед вами — это слишком просто.
— Лев Данилыч, — повернулся Енисеев к Ступару, — вы эту позицию клиента учтите при определении величины гонорара.
— Всенепременно! — осклабился Ступар. — Договоримся!
— Договоримся-то договоримся, но мы еще не закончили нашего дела. К чему мы, собственно, пришли?
— Вы сказали, что письма пишет любовница моего мужа, — напомнила женщина.
— Я беру свои слова обратно. Я сказал это от недостатка информации. Ваш муж сам пишет и посылает эти письма.
