— Я думал, мы друзья, — упавшим голосом сказал Томас.
— Конечно, — сказала Дина, — мы друзья.
— Совсем-совсем друзья? — спросил Томас. И тогда Дина помолчала, а потом сказала задумчиво:
— Понимаешь, что-то не так.
— То есть? — безнадежно сказал Томас.
— Понимаешь, — сказала Дина, — ты не умеешь играть на волынке. Не знаю, почему, но это очень важно.
— Я умею ездить на роликах, — сказал Томас. — Один раз я даже упал и сломал палец, вот этот!
— Ннннет, — сказала Дина, не глядя на его палец. — Почему-то это не то. И еще мне иногда очень хочется послушать какой-нибудь русский романс. Ты умеешь петь русские романсы?
— Нет, — честно сказал Томас и поковырял ногтем фонтанчик.
— Ну вот, — со вздохом сказала Дина. — А это почему-то тоже очень важно. И ты не умеешь расти, когда волнуешься…
— Когда я волнуюсь, я умею здорово стучать зубами, — сказал Томас.
— Я тоже, — мягко сказала Дина. — Но опять, не знаю почему, тут что-то не то. Понимаешь? Что-то не то.
— Мы больше не дружим? — спросил Томас.
— Дружим, конечно! — сказала Дина. — С чего бы? Еще как дружим!
— И ты будешь сидеть рядом со мной? — спросил Томас.
— Нет, — сказала Дина и огорченно покачала головой. — Нет. Извини, пожалуйста.
И Дина направилась к скамейке, где стоял ее портфель. А Мартин прижал к груди банку из-под томатной пасты и тихонько пошел домой.
— И еще я пела, но не так чтобы очень, — сказала Дина. — Петь под пианино как-то совсем не здорово. В смысле, под волынку оно получается так — ух! А пианино какое-то тихое. Под волынку можно даже и слов никаких не знать, просто петь: «Ыыыыыыыы!!!» — и получается ужасно здорово. А под пианино все слова слышны, даже дурацкие.
«Хотите, я вам мелодично побулькаю?» — написал Мартин.
Дина засмеялась.
— А еще, — сказала она, получше устраиваясь на стуле и подсовывая под себя одну ногу, — я вломила Лу. Прям дала в ухо.
Мартин сделал большие глаза, и сквозь толщу воды они показались еще больше. Вообще-то Дина и Лу были друзьями — не разлей вода, но сегодня Лу попытался использовать Динину кошку Алису в качестве экипажа для своего бомбовоза-кошковоза. Гордая Алиса была настолько возмущена, что расцарапала юному естествоиспытателю щеку. Затем она вырвалась, поволокла бомбовоз-кошковоз за собой и носилась с ним по двору, пока не превратила Величайшее Военное Изобретение Века в ошметки. А ее гордая хозяйка Дина была, в свою очередь, так настолько возмущена, что попыталась засунуть эти ошметки Лу за шиворот.
Мартин не одобрял подобных мер решения конфликта. Он фыркнул, и золотые рыбки возмущенно замахали на него плавниками.
— Это что за банка? — спросила Дина и показала на большую банку из-под томатной пасты, наполненную водой. Банка стояла рядом с аквариумом, и золотые рыбки поглядывали на нее с неодобрением.
— Это банка для цветов, — сказал Мартин. — Как только я выберусь из этой чертовой матрицы, я подарю Вам букет, Дина. Что-то я давно не дарил Вам букетов. Дней пять или даже шесть. Бывает роза красной, фиалка — голубой и так далее.
— Спасибо огромное, — сказала Дина и поболтала пальцем в аквариуме, чтобы Мартину не было так одиноко там сидеть. — Скажите, Мартин, Вам когда-нибудь кажется, что все совсем не так, как надо, хотя все вроде бы так, как надо? И вы совсем не знаете, что не так, потому что кажется, что все так, но на самом деле все очень даже не так?
— Да, — сказал Мартин. — Да, конечно. Скажем, когда я знаю, что вел себя по-свински, хотя об этом больше никто не знает. И ничего плохого не случилось. Но все равно я вел себя по-свински.
— Только не со мной, — сказала Дина. — Со мной Вы всегда ужасно милый.
— Я люблю Вас, Дина, — сказал Мартин.
— Спасибо, миленький Мартин, — сказала Дина. — Правда, спасибо. Спокойной ночи. Спите хорошо.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
МАРТИН НЕ БОИТСЯ
— Это я! — заявил Лу, на всякий случай насупив брови и приподнявшись на цыпочки.
— Нет, Лу, — укоризненно сказала миссис Робертсон, — это не ты.
— Откуда вы знаете? — разочарованно спросил Лу.
— Потому что я знаю тебя, Лу Смит-Томпсон, с того самого дня, как ты родился, — сказала миссис Робертсон, глядя на детей поверх очков. — В тот день я принесла поздравительную телеграмму от твоих бабушки и дедушки, а твоя мама, такая красавица! — надеюсь, она по-прежнему все такая же красавица, хотя ей, конечно, следовало бы побольше бывать дома, а не бросать двух маленьких ребятишек на старших брата и сестру, — пусть я и должна признать, что Ида, конечно, очень ответственная девушка, да и ваш брат Марк прекрасный молодой человек, — так вот, в тот день, когда ты родился, твоя красавица-мама вышла ко мне за телеграммами, и Марк с нею, и он так вежливо сказал мне: о, миссис Робинсон, хотите подержать моего маленького братика? — и представь себе, Лу Смит-Томпсон, ты обмочил мне всю сумку! Ни одно письмо в Саммервилле в тот день не было доставлено сухим! Так неужели ты думаешь, что я когда-нибудь спутаю тебя хоть с одним молодым человеком на свете, а тем более — с твоим старшим братом?!
Все знали, что когда миссис Робинсон начинала говорить, ей не только подолгу не удавалось остановиться, но и часто случалось сболтнуть лишнего. Дина расхохоталась, Лу залился краской и изо всей силы наступил ей на ногу, и Джереми, самому младшему из Смит-Томпсонов, пришлось буквально вклиниться между Лу и Диной, чтобы избежать Совершенно Жуткой Драки, какие случаются только между самыми лучшими друзьями.
Джереми, Лу, Марк и Ида Смит-Томпсоны жили в Доме С Одной Колонной, а Дина, лучшая подруга Джереми и Лу, жила прямо по соседству. Миссис Робинсон говорила правду: родителям Марка, Иды, Джереми и Лу следовало бы чаще бывать дома. На самом деле они жили в Индии и работали в секретной лаборатории, где занимались совершенно удивительным делом — клонированием. Джереми с Лу очень скучали по маме и папе. И Марк с Идой — тоже, хоть и были уже совсем взрослыми. Родители писали домой часто-часто, но телеграмма… За всю свою жизнь Джереми и Лу не могли припомнить ни одной телеграммы от родителей, а ведь Лу было целых восемь лет! Значит, произошло что-то из ряда вон выходящее, и дети всерьез разволновались. Вот почему Лу даже попытался выдать себя за Марка, которому и была адресована телеграмма, — сам-то Марк в это время был на работе, оформлял витрины в одном огромном супермаркете, — но старую миссис Робертсон было не провести.
— Нет уж, — сказала миссис Робертсон, — зайду вечером. Если бы дома был кто-нибудь из взрослых, я бы, конечно, отдала телеграмму ему…
И тут Джереми сказал:
— Отдайте ее Мартину!
Дело в том, что в Доме С Одной Колонной жили не только Марк, Ида, Джереми и Лу. Там жил Мартин.
Мартин был слоном. И когда-то его звали не «Мартин», а «Пробирка Семь», потому что родители Марка, Иды, Джереми и Лу вывели его в своей секретной индийской лаборатории и прислали детям «Федексом» под самый Новый год. И ничего не объяснили, а только приложили записочку: «Дорогие дети! Это слон!»
Вы, наверное, оглядываете сейчас свою комнату и думаете: «Это каким же огромным должен быть Дом С Одной Колонной, чтобы в нем мог жить слон!» А вот и нет. Мартин был очень необычным слоном. Представьте себе, размером он был всего-навсего с кошку! Пока, конечно, не начинал волноваться, тут он мог дорасти до размеров самого настоящего слона. И вообще Мартин обладал множеством удивительных свойств, о которых до поры, до времени и сам не подозревал. Например, в один прекрасный день выяснилось, что он может общаться с призраками давно умерших животных. Превращать разные предметы в манную кашу. Дышать под водой. Но все это было не очень важно. Важно было то, что Мартин был очень умным. Добрым. Помешанным на оладьях с вареньем и русских романсах. Умеющим играть на волынке (совершенно отвратительно). И способным любить навсегда. Навсегда и с первого взгляда он полюбил маленькую девочку Дину. Дина отказалась стать его женой, но Мартин любил ее все равно. Он был ее Рыцарем и Боевым Слоном Навеки.
И, конечно, миссис Робертсон была готова отдать телеграмму Мартину. Все, кто знал Мартина (а Мартина знал весь город), испытывали к нему совершенно безграничное доверие.
— Вот здесь и вот здесь, — сказала миссис Робертсон, и Мартин, залезши на приступочку, расписался в почтовой ведомости, а старая миссис Робертсон отдала ему телеграмму и не смогла отказать себе в удовольствии погладить маленького слона по голове. Редко кто мог отказать себе в удовольствии погладить Мартина по голове, у него была большая, круглая, теплая, ушастая голова, рука к этой голове так и тянулась. Впрочем, Мартин был совершенно не против.
