— С Новым Годом, пацанчики…
В голосе жены сквозит презрение:
— Скот.
— А сильный ваще кайф?
Жена оборачивается ко мне.
— Капитальный. Лучше чем секс. Хочешь треснуться?
— А другого способа, без шприца, нет? Иголки, спид — мрачная хуйня.
— Ну, ещё сожрать можно. «На кишку». Или в чай заварить.
Просто в жилу оно экономнее, да и позабористей будет. А вам мужикам ваще лафа — хрен стоит по пять часов. Я только за это моему Юрке разрешаю тюхаться.
— А на двоих сколько стоит? Сколько нам надо захуярить, чтоб хуй стоял всю ночь?
* * *
«Совсем обнаглели гандоны, всех, сука, под раскрутку запущу, пидорасня!». У Бибикова совсем не срослись деловые переговоры с барыгами папской промзоны.
У Булгакова — такая же история. Кто-то развёл руками — завязал мол, кто-то послал подальше, кто-то даже взялся за заточку. Планировать стукачевский бляцкриг одно, а вот вытянуть проект на деле, совсем другое.
Проще говоря — нас послали нахуй. Все центровые барыги промзоны. Про Мутана вообще молчу, к нему они даже не ходили. Там броня бронетанковая.
Мы в ярости. Оторвались от земли, размечтались. Мы ведь можем их всех порвать. Или нет? Или вся наша тайная власть — полная хуйня?
Такой был красивый план! И главное — всем было бы хорошо! Что делать теперь?
Проводим оперативный консилиум. Булка не из тех, кто легко сдаётся.
— Следить за каждым их шагом, кто приходит, кто уходит, что жрут, с кем трут, всю хуйню! Ёбнем их, это железно. Перед Новым годом движение будет плотное. Жадность барыжная не даст им погасится в сезон. — Выпасем их, сработает стопудово, но это по времени займёт как раз месяц. Отпадает.
— А что если их на промку не выведу завтра? Пусть посидят в жилой, пожрут баландачки, жопу отморозят на двух проверках, глядишь станут сговорчивей! Дадим знать, кто тут картишки тасует.
— Как это ты их не выведешь?
— Да карточки их личные спрячу в нарядной. Не выйдут карточки на перекличке, надзоры хуй выпустят с жилой. Порядок такой. Карточка, это как делюга на этапе — едет вместе с пассижиром.
— Нет. Хуйня. Один день погоды не сделает. Не успеют горя хлебнуть. Да и пожаловаться смогут мастерам с промки.
— Ну, тогда совсем выкину карточки нахуй! Пару дней их будут искать, потом пару дней по-новой фоткать и делать дубликаты. Всего дней пять. Это уже срок.
— О! Это их встряхнет, хуеплетов. Здорово будет если и Дядя выдернет к себе по очереди и наедет. Типа смотрите мол, пусть весело будет на праздники, но безприкольно.
— Ага, пусть скажет им чтоб нам анашу отдали, мудак ты Бибик! Иди, почеши-ка мне яйца.
— Значит, просто намекнёт сотрудничать с нами. Это и его не подставит, и нам руки развяжет. Не станут сговорчивее — опять их карточки — в дальняк — рраз! Классный способ вымогательства, ты Шурик, талант, не в последний раз чалишься, поверь моему слову!
— Типун тебе на жопу, булкотряс несчастный!
Ладно. Ты поняла, Шура, о чем с Дядей сегодня перетирать будешь? Ну так огонь! Наше дело — правое. Враг будет разбит. Победа после обеда будет за нами.
Простите, я вас тут сейчас опасной пакостью собираюсь угостить, так что немного некоторой википедиевщины и подписка о неразглашении — обязательны.
«Первый серьёзный и легальный бизнес на наркотиках опиумной группы, самых, по моему мнению, опасных, аж в 1773 году, начала всем известная британская Ост-Индская компания, влиятельнейшая акционерная структура, напрямую связанная с королевским двором и, соответственно английским спецслужбами.
Эта та самая компания, которая в Британской империи зачастую выполняла функцию оккупационного аппарата в колониях. Добившись от китайских властей разрешения, с 1773 года она начала ввоз опиума собственного(!) производства в Китай. Именно Ост-Индская торговая компания оплатила работу исследователей-селекционеров, и во второй половине XVIII века в Бенгалии вывели специальный сорт опийного мака (Papaver somniferum), что положило начало целенаправленному его культивированию и промышленной переработке. Особенно хорошо прижился этот сорт в ещё одной колонии — Афганистане.
США первая волна опиумно-морфиновой наркомании захлестнула именно тогда, когда для работ по прокладке железных дорог китайские кули стали прибывать в страну огромными массами. Неграм дали свободу и они обленились. Пришлось импортировать китайцев.
Очень скоро члены тайных обществ, прибывших вместе с кули, во всех крупных городах США открыли легальные курильни.
Законов, запрещавших употреблять опиум и другие наркотики, тогда ещё не было, и подвоз «товара» был налажен совершенно открыто — через таможни США ежегодно ввозилось 102,5 тонн опиума.
Знаменитый русский учёный и путешественник Миклухо-Маклай во время поездок по Азии в Гонконге посетил опиумокурильню и, в порядке эксперимента над собой, попробовал курить опий. Свои ощущения он описал в очерке, опубликованном в России.
«Во время курения опия, — писал Миклухо-Маклай, — зрение и слух притупляются. Никаких видений, галлюцинаций и прочего в этом роде я не испытал. Деятельность мозга затухает, ход мыслей становится медленным и тяжёлым, память застывает, и, в конце концов, ты ни о чем не думаешь. После того как выкуришь достаточное количество опиума, ты впадаешь в состояние глубокого покоя: это состояние в высшей степени своеобразно. Появляется чувство полнейшего довольства — абсолютно ничего не желаешь, ни на что не обращаешь внимания, ни о чем не думаешь, не желаешь и становишься близок к тому, что теряешь собственное Я. Это чувство покоя и ничегонежелания столь притягательно и приятно, что хотелось бы никогда не выходить из этого состояния.
После этого опыта я хорошо понимаю, почему тысячи людей, без различия положения и возраста, пристращаются к опиуму и стараются хоть на время забываться, теряя собственное Я.»
Имели место случаи передозировки известных личностей, которые заканчивались весьма плачевно. По преданию, в 1037 году от этого погиб знаменитый арабский врач Авиценна (Ибн-Сина). Заболев дизентерией, он велел приготовить ученику лекарство, в которое тот по ошибке внес слишком большую дозу опия. Случаем передозировки лекарства объясняют и смерть Вольтера. Так, в одной из парижских газет в июне 1778 года было следующее сообщение: «Наконец старый философ и писатель господин Вольтер в субботу в 11 часов ночи скончался в результате своей неосмотрительности, приняв сразу слишком большую дозу опия».
* * *
Я сторонник легализации марихуаны и кокаина. Метамфетамин может быть легализован с кучей ограничений и поправок. Не один наркотик группы опиатов не может быть легализован никогда. Это единственное с чем не стоит заигрывать и экспериментировать.
Можно быстро довыебываться. Курите траву, кушайте грибы, и возлюбите друг друга.
А я вторую половину той cказочной новогодней ночи буду помнить всю оставшуюся жизнь. Умирать буду — и то вспомню.
Думаю и Стас тоже. И вне всякого сомнения Вероника и Глория. Хотя им пришлось довольствоваться только одной стороной случившейся революции. Такой вот вышел замечательный миклухо-маклай.
Помявшись немного, но всё-таки соблазнившись на рекламу Юриной жены, мы оцепили у Юры полграмма ханки — сырого опия. Мазок коричневого вонючего вещества на кусочке целлофана.
Поднимаясь к Глории в лифте девятиэтажки на проспекте Космонавтов, вытаращив глаза друг на друга, как направляющиеся на орбиту белка и Стрелка, мы со Стасом делим ханку на две части и тут же проглатываем.
Я сразу понимаю, почему из опия делают обезболивающее. Весь рот, язык, пищевод и верхняя треть желудка моментально немеют. Но это совсем не вызывает никакого дискомфорта.
Наоборот, прикольно как-то. Только очень уж горько.
Первые пару раз, пока ваш организм свеж и не раздолбан дозой, это действительно приятно. Узбекские шаманы всегда пили ханку с чаем при сильном гриппе. Сходу снимает все симптомы. Лучше чем Терафлю какое нибудь или, блять, доктор Мом.
Состояние полной похуистичности и безпроблемности. Если бы сейчас вы вышли на трассу и вас снёс бы многотонный шестиосный грузовик-бетономешалка, вы бы, как ни в чем не бывало, встали, отряхнулись, подошли к водителю и сказали: «Ну, прости уж, братан, моя вина, зазевался я что-то, не осерчай!»
Но это не суть. Самое главное в жизни двадцатилетних самцов это, конечно же, секс. Когда дело дошло до секса, а это произошло довольно быстро, к счастью мы все понимали основную цель нашей маленькой вечеринки, когда дошло до секса, мы со Стасом быстро уразумели, почему так счастлива была Юрина жена.
Уже часа, наверное, полтора я жарю Веронику. Не нежно ебу, не трахаю, не совокупляюсь, не сношаюсь, не потрошу, а именно жарю, жарю, быстро, методично, жёстко жарю Веронику. За это время она кончила уже раза четыре. А я ни разу! Вот здорово!
