Куда ты пойдешь?
В глубине души она все время надеялась, что не сегодня завтра у нее родится ребенок от Итана, и материнство позволит превратить огонь страсти в тепло любви. Теперь она знала, что этому не бывать. А ребенка ни от кого другого она не хотела.
Бежать, но куда?
В холле гостиницы она остановилась перед одним из терминалов, чтобы зайти на сайт своего банка. Парой кликов перевела деньги со своих книжек на текущий счет.
Но едва она вышла на 44-ю улицу, на город обрушилась жуткая гроза, сметая все на своем пути, обрушивая на крыши потоки воды, заливая тротуары и входы в метро. Портье предложил ей машину с шофером, одну из тех, что отель заказал из-за забастовки «желтых такси». Она уже собиралась согласиться, но тут в нескольких метрах от нее остановилось неожиданное такси. Она заколебалась: на крыше старой колымаги горел сигнал «Не на линии», что говорило о том, что машина не готова обслуживать клиентов.
— Ну что, садитесь, мисс? — спросил шофер, опуская стекло.
Это был огромный негр с бритым черепом, но с вполне благодушным лицом. Селин устроилась на сиденье. С интересом, к которому примешивалось удивление, она посмотрела на детские рисунки и карты «Марсельского таро», которыми был оклеен салон. В автомобильном приемнике хриплый голос Тома Уэйтса напевал что-то меланхолическое и успокаивающее из альбома «The Heart of the Saturday Night».[32]
— Аэропорт «Кеннеди», — сказала она, прижавшись лбом к холодному и влажному стеклу.
* * *
Аэропорт Кеннеди
3 ч 42 мин
Селин оставила таксисту чаевые и направилась в терминал отправлений.
Несколько минут побродила по холлу, позволяя безграничности и пустоте себя оглушить. На ее айподе леденящие выкрики Бьорк сменились сворой волков-вампиров из группы «Radiohead», а затем вдруг зазвучала старая песня Беко,[33] в которой говорилось о ней:
И что же мне делать теперь,
Теперь, когда нету тебя,
Ты всю землю оставила мне.
Но земля без тебя пуста.
Она подняла глаза к табло отправлений.
Рим, Лос-Анджелес, Оттава, Майами, Дубай…
Куда надо убежать, чтобы излечиться от потери?
Йоханнесбург, Монреаль, Сидней, Бразилиа, Пекин…
Куда надо убежать, чтобы оторваться от своей боли, от своей тени, от своей жизни?
У стойки Америкэн Эрлайнз она купила билет в одном направлении до Гонконга.
Самолет улетал через два часа.
* * *
Манхэттен
Гостиница «Софитель» — номер 2904
3 ч 51 мин
Глазами, покрасневшими от слез, Себастьен пристально смотрел на надпись, сделанную губной помадой и пересекавшую огромное зеркало ванной:
ПРОСТИ
Он был раздавлен, но не удивлен.
Поняв, что Селин уходит, он сделал вид, что спит. И так и остался — окаменевшим, не способным ни на какой поступок.
Что ему делать теперь? Как объяснить это родственникам, друзьям по регби, клиентам ресторана?
Если вдуматься, корни этого разрыва очень глубоки, даже если он и старался закрывать на это глаза. Он перебрал в уме все виды ее профессиональной деятельности: рестораны «От всего сердца», работа волонтером в «Скорой помощи» и больнице. Он не понимал такой формы самоотдачи, равно как и привычки, заставлявшей ее маниакально заполнять свои дневники размышлениями, впечатлениями и тотчас же зачеркнутыми мыслями. Да еще ребенок, которого у них так и не получилось зачать, ведь после всех консультаций с врачами и бесчисленных анализов так и не удалось понять, а была ли у этого хоть какая-то биологическая причина. Плюс все те случаи, когда среди ночи он видел ее застывшей перед окном — мысленно в тысячах километров от дома. Он не раз задавался вопросом, о чем или о ком думает Селин в эти минуты. Вот и сегодня, когда за несколько минут до начала церемонии бракосочетания появился этот странный тип, он почувствовал серьезную угрозу. В глазах у этого человека застыло то же страдание, что и в глазах его жены, и при взгляде на обоих становилось заметно, что между ними циркулирует что-то вроде электрического тока. Высокое напряжение, мощное, точно молния, способное как убить, так и заставить сердце — подобно дефибриллятору — вновь заработать. Он испугался тогда, что его вот-вот постигнет унижение, но во время церемонии оно его пощадило — только для того, чтобы потом по полной распять в спальне.
В последние месяцы он много раз спрашивал себя, не больна ли его жена. Даже говорил об этом с одним другом-врачом, который посчитал, что у нее что-то похожее на депрессию.
Но все оказалось куда серьезнее.
Причиной болезни оказалась любовь.
* * *
Аэропорт «Кеннеди»
4 ч 07 мин
Селин ожидала своего рейса. В книжном магазине в зоне посадки она купила «Геральд Трибьюн», роман Харуки Мураками и последний номер «Пари матч» с Сесилией[34] на обложке.
В витрине с бестселлерами в разделе, посвященном развитию личности, служащий проводил перестановку. Он убирал экземпляры последней книги Итана Уитакера и складывал в картонные коробки, а потом принялся демонтировать рекламный силуэт терапевта, изготовленный в натуральную величину.
Висящий над кассами телевизор показывал новости на канале NSNBC. На плазменном экране подрагивало изображение человека, стоящего на коленях возле залитого кровью тела. Потом последовал комментарий:
…девочка четырнадцати лет покончила сегодня с собой в кабинете знаменитого терапевта Итана Уитакера. Того самого, которого «Нью-Йорк таймс» еще сегодня утром называла психоаналитиком, очаровавшим всю Америку. Теперь его репутация запятнана и…
Услышав имя Итана, Селин подняла глаза к экрану именно в тот момент, когда журналистка сделала паузу и приложила палец к уху, чтобы удостовериться, что правильно поняла то, что говорят ей в наушнике. Параллельно шла картинка — ночь, паркинг, мигающие огни «Скорой помощи» и полицейских машин, желтые ленты, запрещающие проход.
…нам только что сообщили дополнительную информацию. По словам нашего репортера, тело Итана Уитакера, изрешеченное пулями, только что обнаружено на стоянке больницы Сент-Джуд, куда его госпитализировали за несколько часов до того. Месть, сведение счетов или какой-то иной мотив? Полицейское расследование должно выяснить что-то в ближайшие дни. А пока же…
— Мэм?
Обеспокоенный продавец вскочил со стула: покупательница грохнулась в обморок прямо в его магазине.
— Мэм? Вам плохо? Мэм?
* * *
Больница Сент-Джуд
4 ч 20 мин
Кертис Нэвилл поставил такси на больничный паркинг и толкнул дверь закусочной «Элвис Динер». Когда он работал по ночам, часто делал привал в этом ретро-фастфуде, устроенном в металлическом фургоне, стоявшем прямо перед входом в отделение «Скорой помощи». В такой час заведением пользовался в основном медицинский персонал в перерывах на дежурстве. Кертис подошел к стойке, чтобы заказать бургер, картофель фри и пару ломтиков жареной ветчины.
В глубине помещения, уставившись на салат и пиалу с супом, выпрямив спину, сидел доктор Шино Мицуки.
Совершенно бесстрастно.
— У вас свободно?
Азиат медленно поднял глаза и увидел перед собой черного гиганта. Кивком головы он пригласил его за стол.
Кертис Нэвилл поставил поднос и устроился на сиденье, обтянутое молескином.[35] Мицуки заметил его незрячий левый глаз и буквы LOVE и FATE, вытатуированные на пальцах.
На секунду их взгляды встретились.
В тот вечер Судьба и Карма ужинали за одним столом.
* * *
4 ч 30 мин
Чайки кружат и кричат во мраке ночи.
Прямо напротив острова Рузвельта стоит старинное здание, вытянутое в длину, — Институт медэкспертизы Нью-Йорка.
В здании много огромных подвалов.
В одном из этих подвалов есть пустая комната, отгороженная стеной из матового стекла. Комната холодная, освещенная слабым светом. Комната, в которой ощущаются больница, страх, смерть. Наивысшая степень одиночества и человеческого горя.
В этой комнате бок о бок стоят две стальные тележки.
На первой лежит человек, чье тело изрешечено пулями. Он не всегда делал правильный выбор и все-таки заслуживал того, чтобы узнать, почему его убили.
