Её бы и выжила гнусная старуха. Но умер старый главный врач. И саму старуху выжили. Потому что молодая и красивая была вам не фу-фу. А чья-то не то родственница, не то любовница. И пока до Мальцевой вся та чехарда была — выжили не только старуху, но и более-менее толковых ординаторов. А заведующей отделением патологической анатомии сделали… Бинго! Молодую и красивую с дипломом и сертификатом. И уже даже с первой врачебной категорией, непонятно как и откуда у неё оказавшейся. Так что в отделении патологической анатомии сейчас была кучка неумёх, возглавляемая патологическим неучем.
— В общем, Тань, сама понимаешь — беда. Без патанатомии — никак. Никто и никуда. Ни в одно место, ни в Красную Армию. Заведующую эту распрекрасную надо выгонять под зад коленом. И возвращать всю старую гвардию. Сейчас на одних лаборантах идём. Куда это годится?! Патанатомия, конечно, вроде как в ведомстве начмеда по хирургии. Коим я и являюсь. Ещё же являюсь, да? У тебя как с кадровыми перестановками? Своих людей будешь ставить? — Бульдог бросил на Мальцеву слегка обиженный взгляд из-под лохматой седой брови.
Мальцева кивнула.
— Ты — мой человек, Иван Степанович. Василий Пименович умел подбирать кадры. Я как раз на тебя очень надеюсь. Мне всё это очень в новинку. Я тут небо от земли пока не отличаю.
Теперь кивнул Бульдог. Волнующий его вопрос он разъяснил. Как ему казалось — мимоходом. И он продолжил:
— Как начмед по хирургии я ей выговоров налепил… А ей всё до сраки кари очи. Как только я объявляю ей выговор, мне звонят сверху — и приказывают его отменить. Справедливо мотивируя это тем, что я всего лишь начмед, а отстранение заведующего от должности осуществляется приказом главного врача. Я по всей форме тут дефектуру расписал за истекший период. В леденящих душу подробностях. — Бульдог протянул Татьяне Георгиевне пухлую папку, которую держал в руках. — И рапорточки от всех, кто с нашей деятельницей столкнулся, — то есть от всех думающих и оперирующих, — собрал.
Бульдог снова полез в свой бездонный карман, вытащил оттуда пухлый ворох слегка помятых бумажек и протянул Татьяне Георгиевне.
— Вот, дорогая. Начни с хорошего дела. Точнее — продолжи. Слыхал я, с хорошего дела ты уже начала. Очень мудро было пригласить патанатома из Бурденко вместе с бригадой хирургов. Эта бы тебе понаписала!
И Бульдог невнятно пробормотал под нос что-то очевидно не слишком цензурное.
Мальцева взяла все бумаги у старого травматолога. Пребывая в несколько растерянных чувствах.
— Иван Степанович!.. Я боюсь!
— Господи! Чего?! Малолетней шалавы?
— Да нет! Всего! Чем дальше — тем страшнее. Справлюсь ли…
— Да куда ж ты денешься! Ну-ка, завари мне чайку, и я…
В этот момент в кабинет главврача по-хозяйски вошла Людмила Прокофьевна. И строго воззрилась на Бульдога.
— Развалился! А ну-ка!.. В приём по Скорой поступило сквозное осколочное ранение правого бедра в нижней трети, огнестрельный перелом бедра с повреждением артерии, соответственно — артериальное кровотечение и рвано-ушибленная рана теменной области головы. Шок первой степени. Давай, бегом! Они там без тебя наворотят!
И старый травматолог, он же — начмед по хирургии, лёгкой птичкой взмыл из глубокого кресла и стремительно упорхнул из кабинета туда, на передовую. Татьяна Георгиевна смотрела на секретаршу несколько, мягко сказать, с удивлением. С опасливым удивлением.
— Да что такого? Что в трубку сказали — то и передала. Слава богу, за десятилетия тут…
— Людмила Прокофьевна, мне надо человека уволить. — Татьяна Георгиевна несколько беспомощно повертела бумагами. Она так и держала их, зажав в ладони.
— Ах, этого!.. Этого человека давно пора уволить.
— Ну и как?
— Как-как! Ты разве в бытность начмедом по акушерству и гинекологии… Ну да. Увольняет всегда главный врач. Ты не увольняла. Ты могла докладную накатать.
Татьяна Георгиевна пожала плечами, состроив извинительную мордашку маленькой девочки. Секретарша усмехнулась, и менторским тоном озвучила инструкцию:
— Значит так: шаг первый — вызываешь. Шаг второй — увольняешь. То есть, я её вызываю. Слегка мариную в приёмной. А увольняешь уже ты. С формулировкой «несоответствие занимаемой должности». Слова не месить. Лицо сочувствующее или понимающее — не делать. Вообще никакого лица не делать. Сухо. Коротко. Приказ в отдел кадров. Приказ я подготовлю.
— А вы не могли бы?..
— Нет! — Отрезала Людмила Прокофьевна. — Я вызываю. Ты — увольняешь. Но это чуть позже. Тут к тебе проситель из облздрава пришёл.
— Ко мне?! — Перепугалась Мальцева. — Зачем? И почему — проситель, если из облздрава?..
— Детину великовозрастную на работу пристроить. Будет умолять пристроить на прохождение интернатуры на нашей базе. Сперва собирался требовать. Но не родился тот чиновник, который через мою голову в этой больнице плюнет. Так что час-полтора в приёмной — и вот он уже будет тебя умолять. Детину на базу бери. Только на срок интернатуры. Не сразу бери. Спой песню про нет мест и совсем нет ставок. Тем более, что это — правда. А потом царственно снизойди. И возьми на четверть ставки. С условием!
Секретарша взяла паузу и многозначительно посмотрела в глаза Татьяне Георгиевне. Затем произнесла так, как будто решила загипнотизировать начальницу. Чтобы та, не дай бог, не ошиблась. Чтобы всё запомнила точно и исполнила чётко:
— Нам нужен новый рентген-аппарат в приёмный покой. С годовым запасом плёнки. Запомнила?
— Новый рентген-аппарат в приёмный покой. С годовым запасом плёнки. — Как зачарованная повторила Татьяна Георгиевна.
— Молодец!
Людмила Прокофьевна направилась к тяжёлой дубовой двери. Уже взявшись за ручку, обернулась и отдала последние ценные указания:
— Лицо начальственное, хмуро-безразличное! Поглядывай на часы — у тебя цейтнот! Четверть ставки. Только на интернатуру. Без гарантии работы. Новый рентген-аппарат. Годовой запас плёнки!
Секретарша произнесла напутствие командным тоном. Но как только она открыла дверь — она моментально преобразилась! И, повернувшись к приёмной задом, а к Мальцевой передом, защебетала:
— Да-да, Татьяна Георгиевна! Через полчаса, как вы велели! — Произнесла она сахарно-подобострастно, пятясь в приёмную. Подмигнула Мальцевой. И дальше обратилась уже туда, не так слащаво, нейтрально-равнодушно:
— Прошу вас, Олег Дмитриевич. У главного врача появилось небольшое окно в расписании.
Целый день была канитель олегов дмитриевичей и василий петровичей. А также елен борисовн и наталий владимировн. Были представители фармакологических компаний и фирм, торгующих медицинской техникой.(Людмила Прокофьевна и здесь давала ЦУ (ценные указания) и ЕБЦУ (ещё более ценные указания): с кем дело сто процентов иметь, с кем — взять время на подумать, а кому — тотчас на двери указать.) Санэпидстанция. Пожарная охрана. Торговцы кондиционерами и сервисные инженеры. Возмущённая родня — много (было бы ещё больше, но спасибо секретарше — на подступах отшибала очевидных кверулянтов). Благодарный пациент — один (пропущен Людмилой Прокофьевной от изумления). Бесконечный людской поток по делу и без. Лечебной работой здесь и не пахло. Сплошное администрирование. А то и вовсе цирк без коней. Опомнилась Мальцева уже ближе к ночи. Людмила Прокофьевна ушла, когда Татьяна Георгиевна была в родильном доме. Дела не требовали — зашла отдышаться. Побыть в покое родзальной суматохи. Когда она вернулась в кабинет главного врача… Ну, то есть — в свой кабинет. Когда она вернулась в свой кабинет — на столе всё ещё лежал ворох бумаг от Бульдога. Если у неё сегодня и есть шанс на реальное дело — это был он. По данным Ивана Степановича это чудо расчудесное сегодня дежурит (едва не все ночные под себя подгребла — лучше оплачиваются). И правильно, конечно же, было бы действовать по алгоритму от Людмилы Прокофьевны. Предварительно запросив в отделе кадров личное дело фигурантки. Ну да в конце-то концов!..
Татьяна Георгиевна, взяв лежащий на столе приказ об увольнении, подготовленный Людмилой Прокофьевной, пошла в отделение патанатомии. У кабинета заведующей — узкая полоска света пробивалась из-под дверей, давно требующих ремонта (на автомате отметил главврач), — остановилась. Чтобы постучать. Потом решила — не стучать. Она главный врач этой больницы! Но потом всё-таки решила постучать, но войти, не дожидаясь разрешения. Она воспитанный человек… И — главный врач!
Так и сделала. Постучала и вошла, не дожидаясь разрешения. Вошла и остолбенела.
Потому что за столом сидела… Тета-Целитель, Тета-Практик, Мастер Тета-Исцеления и Мастер Глубинного Исцеления Всех Сфер Жизни, Тета-Профессионал и Проводник в Высшие Божественные Энергии и просто Человек Без Границ — Регина Абуярова. Увидав Мальцеву, она сказала лептопу:
