— Прикольно это, наверное, видеть, Дафна?
— Прикольно в том смысле, что я НЕ ВИЖУ, когда я говорю, что вижу, я это ЧУВСТВУЮ, то есть ЗНАЮ. А потом уже начинаю визуализировать фигуры после того, как знаю, ЧТО визуализировать.
— А какие ещё фигуры ты рисовала как сакральные тела Платона?
— В сакральной геометрии есть шесть тел, основных — пять. Плюс Сфера. Любое тело Платона имеет особые характерные черты: все грани его равны, ребра — одной длины, внутренние углы между смежными гранями тоже равны. Они все вписываются в сферу так, что каждой своей вершиной касаются поверхности сферы. Куб символизирует элемент Земли. Тетраэдр — пирамида, состоящая из четырёх равносторонних треугольников и квадрата в основании, означает стихию Огня. Октаэдр представляет собой две пирамиды из четырёх треугольников, в основании — квадрат, символ Воздуха. Икосаэдр имеет двадцать граней, состоит из треугольников, символизирует стихию Воды. Додекаэдр состоит из двенадцати пятиугольников и означает Эфир. Додекаэдр по Платону — фигура, на основе которой построена наша Вселенная. Ещё говорят, что Додекаэдр и Икосаэдр связаны с нашей ДНК. Сфера — самая важная женская фигура, как Куб — мужская. Они обладают одним свойством: могут совершенно вмещать в себя остальные тела Платона и друг друга симметричным образом. Есть ещё Куб Метатрона, в котором можно найти сразу пять основных тел Платона. Любая форма кристалла является производной одного из Платоновых тел. Но есть и ещё одна интересная форма — спираль. Она показывает вечное развитие всего существующего, как видимого, так и невидимого.
Мы подошли к отелю.
— Дафна, скажи, а кто я?
— На этот вопрос ты должен ответить себе сам.
— Почему?
— Потому что главное — кем ТЫ себя ощущаешь, а не то, что кто-то о тебе думает.
В тот день после завтрака вместо иголок на нас проводили одну очень интересную процедуру с воскуриванием благовоний на животе, которая, как я поняла, используется здесь для вывода чего-то негативного из организма. Описать я её не смогу, поскольку практически сразу же после того, как палочки и какая-то волшебная трава были зажжены на мне лично, я мгновенно вышла из тела и отправилась прямиком в свой Храм Души.
Не успела я открыть Дверь, как услышала голос:
— Привет, Лила!
Я обернулась и увидела Лунного Кота, спускающегося со второго этажа Храма по деревянной лестнице.
— Привет, Лу! Почему ты назвал меня так?
— Потому что ты для меня — Лила. На санскрите дословно это — «Игра» или времяпрепровождение…
— Как это, я — Игра?
— Ты же и без меня знаешь: всё, что есть, — иллюзия. И ты здесь — иллюзия. И я — тоже иллюзия. Игра воображения божества. Вернее, ЛИЛА — именно БОЖЕСТВЕННАЯ ИГРА, а не земные игры людей. Всё, что ты видишь здесь, — твоя Лила. Истина неизменна, она — вне формы и образов. А я и ты здесь — образы. Мы же настоящие не имеем земных образов. Кстати, как ты думаешь, почему у твоего Храма Души вместо крыши — небесный свод со звёздами?
— Не знаю, Лу!
— Потому что ты жила в Египте. И этот Храм — твоё воспоминание о тех храмах, где ты когда-то побывала. Там совершалось поклонение Солнцу и Звёздам, их потолки представляли собой свод голубого или синего цвета, усыпанный звёздами. И ещё были четыре завесы, как 4 стороны света и 4 стихии. А у тебя здесь — 4 двери, я уже не говорю по крестообразность постройки твоего прекрасного виртуального здания.
— Лу, а что ещё было в тех храмах?
— Лягушек много было… Лягушка — одно из древнейших египетских божеств. Она сидит в цветке Лотоса. Или даже без Лотоса… В форме лягушек делали храмовые светильники, вырезали на них слова: Я — Воскресение». На мумиях потом многие археологи этих лягушек находили. Ты почему-то про лягушек сама не вспомнила… И ещё ты забыла, что перед входом в любой Храм устанавливали Купель Крещения. Обряды со святой водой в Египте применялись не меньше, чем сейчас в Христианстве.
— А что тогда делали со святой водой?
— Всё — то же, Лила. Жрецы брали в руку кисточки и кропили изображения богов и приходящих к ним простых смертных, и храмы, и дома, и поля, и пищу. Знаешь, обряд причащения хлебом и вином тоже существовал в Египте. Хлеб и лепешки Изиды возлагались на алтарь. Египтяне ставили на святом хлебе крест. После освящения и преломления хлебов, жрецы раздавали его народу, что символически являлось плотью, ну и вино — кровью божества.
— Ты из Египта, да, Лу?
— Хеми, Кеми или Кхеми. Так когда-то называлась та Великая Страна. Если у тебя есть время, мы можем погулять Там с тобой сейчас…
Я обрадовано кивнула. Мы направились к левой Двери Храма. Кот прошёл сквозь неё первым. Я по привычке открыла Дверь, вышла наружу и закрыла Её за собой. Кот улыбнулся. Вокруг нас — тёмно-тёмно-синее Небо. То, которое я всегда рисовала.
— Сейчас мы будем залезать в определённые «файлы», как ты говоришь.
Чтобы ты смогла всё вспомнить.
Кот довольно мурлыкнул и ткнул лапой в какую-то, как мне показалось, звезду. Она стала приближаться и увеличивалась в размерах, превращаясь в огромный шар.
— Вплывай в него, нам нужно с ним слиться.
И вот мы уже идём с Лу по красивому городу, где преобладают различные оттенки охры. Нас, кажется, никто не замечает. Но вокруг — люди. Те люди, которые живут здесь в ТОМ времени. Какие-то дома, храмы, улицы.
— Охра — один из самых любимых цветов у египтян. Расцвет Египта, Лила, был в самом раннем его периоде. Те египтяне знали намного больше, чем большинство людей в твоёй Земной Реальности сегодня. Видишь там, вдали, плотину? Фараон Менее знал, как отвести течение Нила на восток к Мемфису.
— Мемфис — это Каир?
— Да. Посмотри по сторонам — тебе не бросается в глаза, что иероглифы — повсюду? На отдельных камнях, на стенах, на саркофагах, вообще на любых каменных поверхностях — везде, где только можно что-то написать, написано. Они стараются передать свои знания тем, кто придёт после них, потому что они уже знают, что Александрийская Библиотека, которую создаст Птолемей Второй в третьем веке до Рождества Христова, будет разрушена и разграблена, и около миллиона папирусных свитков, собранных в ней, можно будет прочитать лишь в Библиотеке Вселенной. А камни останутся. Посмотри на вон того человека, узнаёшь, кто это?
— Нет, Лу…
— Это — Пифагор. Он здесь учится. Потом однажды он скажет, что Тот спустился с ним под Великую Пирамиду и раскрыл ему тайны геометрии. А Евклид учился в Александрийской Библиотеке. Вообще все греки получили свои знания от египтян. И многие греческие храмы будут посвящены египетским божествам.
— Тот — это кто?
— Самый таинственный из богов. Бог Мудрости, летописец, судья. У него голова Ибиса, в руке — перо и табличка. Он всё записывает, в том числе мысли, а потом взвешивает записанное на чаше весов и судит людей. В его руке — глаз Гора, то есть Третий Глаз, и твой Анкх… А вот, видишь, — часы? Здесь знают и об обычном, и об астрономическом времени, и о том, что земля — это шар, и о составе Млечного Пути, да и о Луне знают намного больше, чем твои люди сейчас. Посмотри на этого человека, он — медик. Видишь, у него в руке — Мемфисский камень? Из этого камня он приготовит порошок, который используют здесь в качестве анестезии. Насыпают на болящее место, боль уходит, а Сознание при этом остаётся. В Египте многие хорошо знают и химию, и алхимию.
Мимо нас прошла женщина. Мне показалось, она увидела меня.
— Красивая, да? — спросил Лу.
— Да.
— А ты обратила внимание на ткани её одежды? Египетское полотно славится по всему миру. И ещё у неё на шее — стеклянные украшения, похожие на те, которые изготавливают в твоём любимом Городе на Воде. Здесь умеют вводить золото между двумя стёклышками. Египтяне в стекле имитируют все драгоценные камни. Давай зайдём в этот храм?
Мы вошли в огромное каменное сооружение. Играла музыка.
— Этот Храм в Карнаке посвящён Солнцу, символу жизни и мудрости, в нём 140 колонн, а один его зал — больше любого храма в стране, где ты живёшь сейчас. Музыка, которую ты слышишь, лечебная, она используется для исцеления приходящих сюда смертных… Вон там сидит главный жрец храма. Обрати внимание, у него длинные руки — здесь это считается принадлежностью к касте Высших Адептов и Посвящённых. Впрочем, как и в Индии. Кстати, ты ешь куриные яйца, яичницу, омлеты?
— Лу, а почему ты задаешь мне этот странный вопрос?
— Потому что мне кажется, что ты их не любишь. И даже, когда на завтрак есть нечего, а в холодильнике лежит десяток яиц, ты предпочитаешь просто попить чаю. Так?
— Да, это так… Я не знаю, почему, но это — так… А почему, Лу?
— Спроси у жреца…
— Что ты, Лу, зачем мне отвлекать его такими земными глупыми вопросами! Лучше объясни ты…
