В качестве компенсации за задержку я был отправлен на «дембель» самолётом ТУ-154, в котором из Приозёрска летали на «большую землю» старшие офицеры.
Перелёт был сказочный: все три часа в салоне крутили песни Луиса Дэниела Армстронга, разносили освежительные напитки и кормили пассажиров жареной курицей.
В совершеннейшей нирване я прилетел в столицу нашей Родины, переехал в метро на Курский вокзал и зашёл в общественный туалет.
В туалете был один-единственный посетитель: очень пьяный гражданин, монотонно дёргающий цепочку сливного бачка и пытающийся зачерпнуть воду из унитаза. Пьяница меня не увидел, а услышал. Я бы даже сказал: почувствовал. Не поворачивая головы в мою сторону, он заговорил:
— Что, бл…дь, на дембель? Ты, бл…дь, думаешь, что ты Родину защищал? Ни х…я! Ты, бл…дь, коммунистов ё…ных защищал! Бл…дь, ё. ные коммунисты, ё…ная Советская власть! Зашёл, бл…дь, в туалет руки помыть, а воды нет! Бл…дь! Ты что, бл…дь, думаешь, воду жиды выпили? Ни х…я, бл…дь! Её коммунисты ё…ные вылакали! А коммунисты кто, ты думаешь? Жиды, бл…дь! Только не те жиды, что, бл…дь, жиды, а те, что ё…ные коммунисты!
После этого прочувствованного монолога алкаш полез в ведро с использованной бумагой, взял ворох и принялся вытирать ею руки. Увидев, что руки его не оттираются, а, скорее, наоборот, он, чуть не плача, вновь разразился проклятиями в адрес Советской власти и коммунистов:
— Нет, ты видал? Бл…дь! Ё…ная Советская власть, ё…ные коммунисты! Хотел, бл…дь, руки вытереть, взял, бл…дь, бумажку, а она в говне! Ё…ные коммунисты, ё…ная Советская власть! Ты видал, бл…дь, у нас, бл…дь, «Правдой» жопы подтирают!..
…Фирменный скорый поезд нёс меня из Москвы в мой родной город. Я лежал на верхней полке и считал до ста. С закрытыми глазами лежал я на верхней полке и изо всех сил пытался уснуть.
Я считал до ста, а жизнь отсчитывала километры, годы, встречи, потери… Жизнь отсчитывала жён, детей, друзей, подруг… Она перечёркивала города, адреса, страны… До дыр она стирала имена, лица, голоса…
Она уничтожала саму себя, а маленький беспомощный человек болтался в плацкартном вагоне скорого поезда, который уносил его сквозь время и выстукивал колёсами одну и ту же фразу:
— Мимо станции «Жизнь» поезд проследует без остановки…
Какие только сюрпризы не преподносит нам история! Ну, кто бы мог подумать, что предводитель римских гладиаторов Спартак был далеко не последним человеком в иудаизме. Иначе зачем было бы открывать в синагоге спортивное общество его имени?
За два дня перед уходом в армию я познакомился с девушкой. Она была красивая и умная. Я познакомился с ней и ушёл в армию. И написал из армии письмо. И попросил прислать фотографию.
Она прислала.
На фотографии ей было пять лет.
После армии мы стали встречаться. Вот так, встречаясь и гуляя по городу, мы забрели как-то поздним вечером во дворик за синагогой.
Пахло весной.
Мы остановились возле сырой кирпичной синагогальной стены. Я закрыл рот. Стало тихо.
По Пушкинской проехал трамвай в сторону парка. Через минуту — другой в сторону вокзала.
Тогда она сказала:
— Как-то так мы с тобой ходим… Поцелуй меня, что ли?
И мы впервые поцеловались.
Потом она сказала:
— Как-то непонятно: то ли ты при мне, то ли я при тебе. Давай поженимся, что ли?
И я в первый раз женился.
* * *
Конспективно:
Осиротив ряды Советской Армии, не придумал ничего лучше, как вернуться на родной авиационный завод. Там месяца три-четыре попел соловьём в художественной самодеятельности, и снова (в который уж раз) потянуло в артисты.
Уволился.
Собрал семейный совет.
Мой Самый Первый Тесть отчаянно картавил и совсем не умел говорить тихо.
— У меня есть приятель-козлист, — мы с ним в саду Шевченко играем в домино. Он, правда, гой, но такой… приличный. Так он — директор парка культуры и отдыха на Холодной горе. Я поговорю с этим поцем, и он тебя куда-нибудь пристроит.
Мне подумалось, что культура и отдых пребывают с искусством театра в более тесном родстве, чем самолётостроение.
Сдался.
В парке культуры и отдыха Ленинского района свободной оказалась единственная вакансия — начальника спортивно-массового отдела. К массовому спорту я никогда не имел никакого отношения, но слово «начальник» до такой степени заарканило честолюбие, что я тут же забыл о театре.
Беспамятство продолжалось до первого рабочего дня, когда выяснилось, что, во-первых, должность называлась не «начальник», а «заведующий»; во-вторых, что в моём подчинении был только один человек; в-третьих, что этим человеком был я сам.
Хроники ПКиО Ленинского района «Юность» (построенного на месте бывшего кладбища и потому именовавшегося «парком живых и мёртвых»):
6 сентября. Стал свидетелем попытки изнасилования культработницы Веры одноруким работником «лесного хозяйства» на аттракционе «Весёлые горки». Предотвратил.
6 октября. Был вдавлен в отверстие унитаза семипудовой инспекторшей городского управления культуры: пребывавшая на пике половой абстиненции, пьяная инспекторша снесла дверь туалета, в котором я мирно журчал портвейном «Агдам».
6 ноября. В канун праздника Великой Октябрьской Социалистической Революции под стелой «Мальчиш-Кибальчиш» обнаружил труп околевшего алкоголика.
Вызвал милицию.
Приехали люди в штатском. Составили протокол. Подписали.
Забыли внести в протокол деньги, золотой крестик и карманную иконку.
Уехали.
Вместе с культработницей Верой грузил труп на грузовик и лично препровождал в морг.
6 декабря. 10 часов 40 минут. Заведующий пунктом проката пенсионер дядя Саша узнал от знакомых, что из холодногорской тюрьмы сбежали четверо заключённых.
11 часов 40 минут. Зэки появились в парке.
11 часов 45 минут. Дядя Саша вызвал милицию.
12 часов 00 минут. «Молодые орлы» устроили «бега» на детских «лошадках».
Дядя Саша с топором наперевес спрятался в кассе.
12 часов 40 минут. Насладившись «гонками по пересечённой местности», уркаганы направились в детский кинотеатр и заставили киномеханика прокрутить для них несколько серий популярного мультсериала «Ну, погоди!». Когда на экране появились бобры в милицейской форме, урки стали палить из «пушек» и бросать в ментов «перья».
13 часов 10 минут. Дядя Саша позвонил в милицию во второй раз.
13 часов 30 минут. Зэки спустились к заснеженной полянке, на которой играл духовой оркестр, и заставили пожилых лабухов исполнять блатные песни (трубы, тромбоны, кларнеты, туба, большой барабан — и «Пердячий пар, юрцы и вошляки, Я первый срок мотал…», — это… сам себе завидую, что слышал).
14 часов 00 минут. Дядя Саша позвонил в милицию в третий раз.
14 часов 05 минут. Сдали нервы. Я подошёл к самому авторитетному зеку и очень интеллигентно попросил его с подельщиками удалиться.
Пахан вдавил мне в живот пистолет, а его товарищ, размахивая ножом, заорал:
— Шмаляни в него, суку! Шмаляни!
Я осознал свою неправоту, извинился и отошёл в сторонку.
14 часов 15 минут. Пахан, под аккомпанемент духового оркестра, спел песню «За фабричной заставой».
14 часов 25 минут. Зэки удалились.
14 часов 45 минут. В здание конторы, крадучись, пробрался одинокий милиционер, спросил: «Как обстановка?», сказал: «Если что — звоните!», сел на трамвай и уехал.
30 декабря. Мне повысили зарплату на пять рублей.
31 декабря. Уволился.
…Первого января заскочил на работу к сводному брату. Поздравил с Новым годом.
Он сказал:
— Уволился?
Я сказал:
— Ага.
— Хочешь у меня работать?
— Не понял…
— Здесь, в пуско-наладке…
— А кем?
— Слесарем-наладчиком.
— В смысле?..
— Проверять «уровень шума» и «степень освещённости».
— Ты шутишь?
— Будешь занят четыре-пять дней в месяц. Остальное время — твоё.
— А что, за такое платят?
— Платят. Двести пятьдесят рублей. Блатным. Иди — получай командировочные.
* * *
Строгий гусь шатался по двору и безмятежно чистил перья. Я догнал его и пригнул к земле, гусиная голова треснула под моим сапогом, треснула и потекла. Белая шея была разостлана в навозе, и крылья заходили над убитой птицей.
Исаак Бабель, «Мой первый гусь»
Город Путивль Сумской области знаменит не только плачем Ярославны — жены князя Игоря. Этот древний город примечателен также тем, что в его окрестностях водятся самые упитанные и ценные с гастрономической точки зрения индюки и гуси.
Именно в Путивль, спустя восемь веков после похода Игоря Святославовича на половцев, попали три командировочных: армянин, татарин и еврей.
Помимо задач, поставленных перед нами родным пуско-наладочным управлением, мы преследовали ещё две личные цели: посмотреть финал «Кубка Кубков» по футболу и купить трёх гусей и столько же индюков, чтобы достойно встретить праздник «Седьмое Ноября» — годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции.
