Уже одного вида этой развалюхи и надсадного скрипа ее тормозов было достаточно, чтобы самым решительным образом отказаться от услуг ее владельца. Но страх девицы возвысился над остатками разума. Студентка вцепилась в распахнувшуюся дверь, готовая безоговорочно вскарабкаться в кабину к самому дьяволу.
«Какое вероломство! – мяукнул Мури, оставленный в замерзающем салоне вместе с вываленной на сиденье чепухой. – Как она посмела забыть меня?» Он катапультировался из обреченного «фольксвагена» и впереди девицы оказался на протертом сиденье рядом с невидимым в темноте шофером.
– Этот чертенок не с вами? – спросил водитель.
– Нет, – отвечала девица, решительно спихивая Мури и забираясь сама. – Приблудился неизвестно откуда.
– Все равно не помешает, – неожиданно решил шофер. – Вам далеко?
– Мой городок милях в пятнадцати, – заерзала она на сиденье.
– Нет проблем! – поспешил успокоить ее спаситель.
Проворно угнездившись в тепле, девушка наконец-то принюхалась и присмотрелась.
Тревога тотчас отразилась на ее лице, ибо всю кабину пропитал нехороший запах. Кроме того, едва уместившийся в низкой кабинке огромный черноволосый мужчина, разговаривающий с заметным акцентом, зародил в ней беспокойство. Однако грузовик уже тронулся. «Не волнуйтесь, фрейлен, я никуда не сверну!» – пообещал шофер, поглаживая усы и еще больше подстегнув своим заявлением утихнувшую было девичью панику. Схватившись за руль, он запел странную песню:
Довольно я в Австрии пожил!
Пора махнуть на Восток.
Через Мюнхен и через Берлин.
Вот только деньжат соберу!
Кот, согнанный вниз, к педалям, сразу узнал сараевского сборщика трупов. А перетрусившая девица неожиданно заявила усачу:
– Напрасно вы не обращаете на кота внимания. Я слышала массу всяких историй о том, как эти животные в машине неожиданно бросаются под ноги или на лобовое стекло и являются причинами многих аварий… Не знаю, откуда он свалился на мою голову, – постукивая зубками, добавила она, окончательно открещиваясь от пришельца.
– Успокойтесь, фрейлен! – отвечал Геркулес. – Кот не займет много места, да и вряд ли отважится сунуться под мою ногу. В противном случае, я просто его раздавлю…
Грузовичок здорово крутануло на обледеневшей дороге – однако сапог великана хладнокровно повелевал тормозом. Под отчаянный и запоздалый визг пассажирки очередная пропасть осталась по левому борту.
– Мой городок совсем недалеко, – вновь принялась твердить девица. – Только умоляю вас – потише!
– Да не пугайтесь вы! – рассмеялся шофер. – Если ваш город по дороге, значит, минутное дело – вскоре запрыгнете на свое крылечко.
Однако он послушно сбавил скорость, и здесь девчонка неожиданно для себя самой выложила ему как на духу, что обучается в колледже, который находится в пятидесяти милях от родного дома, и вот, на выходных, собралась к родителям…
– Сегодня мой путь был таким ужасным! – пожаловалась она.
– Это не путь! – успокоил ее шофер. – Пятьдесят миль от дверей колледжа до уютной спаленки, в которую мама приносит по утрам теплое молоко?! Это даже не путешествие!
Его совершенно серьезный тон и проницательность по поводу обязательного и утреннего маминого подноса подействовали на студентку, словно горсть феназепама. К тому же снежный заряд унесло в сторону. Обледенение исчезло, и дорога повела себя совсем смирно.
– Откуда вы знаете про молоко? – поинтересовалась фрейлен.
– Молоко само собой разумеется! – отвечал Геркулес. – А вот, кажется, там, вдали, и ваш город!
И действительно – после очередного спуска шоссе выпрямилось, словно разжатая пружина, метель в горах осталась за спиной, а впереди, еще вдалеке, проснулись неоновые огоньки.
– В доме, в который незачем спешить, обязательно найдется камин и теплые туфли, – заявил шофер. – И батареи там всегда будут горячими. Путь! – задумчиво продолжил он. – Слушайте, фрейлен. Жизнь моя разбита, почти уничтожена, и я ее вновь себе возвращаю – вот это основание иметь настоящий путь.
Заметив, что девушка слушает, шофер продолжил:
– Зовут меня Болислав Зонжич, я – серб; мои родственники: мать, братья, дяди – погибли, жилище осквернено, соотечественники разбежались… Вот и повод к действию!
– Вы так спокойно говорите об этом! – заметила притихшая фрейлен. – Будто бы все это в порядке вещей, и…
– Нет-нет, – грустно отвечал огромный серб. – Я же сказал – это лишь повод. У одних повод один, у других – иной. К несчастью, путь начинается чаще всего с неприятных вещей!
– Неприятных?! – воскликнула девица. – Да я не знаю, что бы со мной было, если подобное случилось бы с отцом или с матерью…
– Я отплакал свое, – просто ответил шофер. – К сожалению, Господь на многих надевает котомку и дает им в руки посох именно после подобного несчастья. Хотя я встречал и святых: эти идут без всякого принуждения. Но что касается меня, то мой опыт таков: я всегда знал – где-то есть мой истинный дом. Война лишь подтолкнула к его поискам. Впрочем, я уже говорил, что встречал людей, которые сами, без всяких на то видимых оснований, отправились в странствие. Остальных влечет нужда и случившиеся невзгоды, но не будем об этом… Важно то, фрейлен, что любая дорога не кончается просто так. Нужно иметь в виду нечто самое важное, самое главное, чтобы ее закончить. Лично для меня путь просто обязан завершиться истинным домом, без которого человек ничто и вся жизнь его – пшик… Таков конец любого странствия – если не имеешь цели, лучше не начинать, не так ли?
– И где вы собираетесь остановиться? – робко спросила девица.
– Пока не знаю, – честно признался словоохотливый серб. – Чувствую только, что дорога моя не так и длинна. По крайней мере, она закончится здесь, на земле. А ведь некоторые идут от звезды к звезде и уверены – конец их мытарств находится где-нибудь в районе Альфы Центавра. Не улыбайтесь! – продолжал он. – Я стольких встречал путешественников, которые ничем здесь уже не довольствуются – нет, им подавай Млечный Путь! Хоть пруд пруди подобных астронавтов. Знаете, эти люди – настоящие калики перехожие. Но и они когда-нибудь да остановятся! Все дело только во времени. Эти тоже готовятся снять башмаки на какой-нибудь сверхдальней планете. И не смейтесь: их дом там вполне может быть деревянным, покосившимся, с маленьким окошком и бурьяном вокруг – но он стоит того, чтобы истоптать кучу сандалий! Он того стоит, чтобы попрыгать со звезды на звезду.
На безупречно прямом автобане серб Зонжич вновь постарался превратить свой рассыпающийся грузовичок в болид. Однако девушка теперь даже не дернулась.
– Впрочем, – продолжил ее странный спутник, – я ведь и таких встречал, кто убежден: никакого дома и быть не может – и за одной дорогой непременно начинается другая. Эти мыслят миллионами лет и миллиардами километров, они во всем видят лишь колесо Брахмы и готовят себя к тому, чтобы вечно бродить по его ободу… Не знаю, по-моему, это несчастные, потерянные люди – ведь обязательно в конце должен быть собранный мир, колодец, окно… И счастье! Знаете – чувство, что вот теперь-то все пути завершены и ты вечно можешь посиживать на крылечке своего обретенного дома, любоваться на всякие закаты, покуривая трубочку.
– Ну, в таком случае, у меня тоже есть дом, и моя спальня, и камин – и всего в пяти минутах езды отсюда, – сказала девица совершенно резонно. – И если ничего не случится с вашей разнесчастной машиной, она не рассыпется и вы сдержите слово – я окажусь на своем крыльце, и возле своей кровати, и тогда я не понимаю, о чем вы говорите!..
– Нет, милая фрейлен! Тысячу раз нет! Я говорю об истинном доме. Послушайте, если начистоту, если уж очень честно – вы ощущаете счастье, когда переступаете свой порог? Разве вам никуда не хочется уйти вновь из вашего гнездышка после того, как вы вдоволь насидитесь у камина и отоспитесь в своей кровати?
Грузовичок несся по пустой освещенной дороге, город мерцал впереди, и, кажется, все для девицы завершалось вполне благополучно.
– Пожалуй, хочется, – подумав, ответила девушка. – Дня три-четыре – и в родительском доме мне становится скучно. Ведь не могу же я вечно с крылечка любоваться всякими там закатами… Дня два-три, – добавила она, – и все надоедает, и тянет обратно.
– Значит, вы признаете, что у вас еще нет дома! – воскликнул Болислав. – Так послушайте: из истинного дома уже никуда не тянет. Вот в чем штука! Многие назовут это место раем. Но для меня это дом, который я уже никогда, никогда не покину. Именно тогда, когда я обрету его, милая фрейлен, дорога моя будет завершена.
– И вы что, собираетесь вечно находиться в четырех стенах своего настоящего дома? – спросила девица.
– Только там и можно находиться вечно, фрейлен, – отвечал серб. – Вечно сидеть на ступенях крыльца. А те норы, которые люди часто принимают за свои дома – пусть даже называют их виллами или дворцами, – не более чем временные пристанища. Ведь большинство, проживая там, продолжает тосковать о чем-то большем, не так ли?.. И вот что я скажу: все они тоскуют о дороге, которая приведет их к настоящему дому. Поверьте, прозябающие в подобных пещерах, пусть даже с холодильниками и кондиционерами, просто не могут не тосковать о дороге туда – и многие из них в конце концов плюют на собственную трусость.
