– Ну что, Василий Геннадьевич, – оставшись вдвоем, обратился Синегоров к генералу, – что скажешь о прошедшей беседе?
– Ненадежный он товарищ, – сказал генерал. – Есть у меня информация. Язык распускает.
– Укороти, – мягко сказал Михаил Иванович. – Только деликатно. Он же уважаемый нами человек, правда?
– Правда, – снова согласился начальник УВД.
Над словами босса следовало хорошенько поразмыслить. «Укороти» звучит недвусмысленно. И тут же – «уважаемый нами».
– Семенова чокнутая сюрпризов не сделает? – спросил губернатор, когда принесли дымящийся плов.
– Исключено, – сказал Василий Геннадьевич. – Мой бывший пацан с ней работает. Я его с ладони кормил.
– Представляю, кого выкормил, – усмехнулся губернатор. Генерал еще раз подтверждал его идею о вреде местных. Он тут точно был всем чужой. А потому быстрый, аккуратный, ориентирующийся только на Михаила Ивановича и не зависящий ни от каких старых связей. Нет, не зря его приволок сюда Синегоров. Вовремя приметил в одной из командировок, когда еще лесом занимался. Вовремя вытащил из глуши и приподнял. И вовремя перевел сюда. Такое важное слово – «вовремя».
В это время зазвонил мобильный генерала.
– Можно? – спросил он босса.
– Валяй, – разрешил губернатор, наваливаясь на плов.
Тот, довольно быстро поговорив, посмотрел на Синегорова.
– Ну, что теперь? – недовольно спросил губернатор, уже поняв, что еще какая-то досада пришла на их головы.
– Прикрыли Семенову, – сказал генерал.
– В каком смысле? – не понял Михаил Иванович.
– Мощно прикрыли. Проверяют майора, и из министерства, и из прокураторы. Ищут присутствие личных интересов.
– Вот что, – ковыряясь зубочисткой во рту, после паузы сказал губернатор. – Разберись во всем этом. Без суеты. Без нервов. Пошли умных ребят, пусть посмотрят, кто вокруг нее крутится. Что изменилось в ее фоне. Это может быть случайная проверка?
– Конечно, может, – вздохнул генерал. – Сейчас же у всех бизнес.
– Выясни, чей бизнес, – по-прежнему мягко внушал Михаил Иванович. – Скажи мне фамилии. Если нас не касается – хрен с ним, с майором. Пусть сам выкручивается. Главное – Семенова. А еще главнее – тендер. Второй неудачи ни тебе, ни мне не простят. Ты понял?
– Еще как, – сказал генерал. Губернатора он более чем уважал. Но забывать о своем двойном подчинении тоже не мог. Задница у каждого одна.
Михаил Иванович как мысли читал.
– Слуги двух господ плохо кончают, – улыбнулся он. – Понял, Вася?
– Да бог с вами, Михаил Иванович! – чуть не закричал генерал. – Я что, не помню, что вы для меня значите?
– Хорошо, что помнишь, – закончил разговор губернатор. – Давай за работу. С учетом важности будешь докладывать ежедневно. Лично. Никаких телефонов.
– Есть, Михаил Иванович, – отрапортовал начальник УВД и, развернувшись, почти строевым шагом покинул заведение.
А Синегоров остался.
Они вообще-то все четверо планировали остаться.
Если б летом – то закончить день на лодке, с пикником где-нибудь на маленькой базе отдыха, подальше от посторонних глаз.
Сейчас же – в приятной вип-сауне, расположенной прямо в заведении и где, возможно, уже ждали более чем симпатичные (и что важно, неместные) девицы.
А что, Синегоров не так уж стар. Жена из столицы в провинцию не поехала. И если честно – это не очень расстроило губернатора: его супруга вряд ли выдержала бы сравнение с ожидавшими их дамами. И вообще дела у них идут к разводу. Тихому и спокойному.
Губернатор вытер рот накрахмаленной салфеткой, и к нему тут же подскочил метрдотель, южного вида человек с высшим ресторанным образованием. Он же – половинный хозяин заведения. Вторая половина принадлежит – через посредников – самому Михаилу Ивановичу. Так что он даже на таких представительских обедах, за которые на законных основаниях платит областной бюджет, слегонца зарабатывает.
Метрдотель был весьма точный и услужливый мужчина.
Жена его, Карина, тоже была при делах – именно она выбирала и поставляла отдыхающим девчонок, от которых потом не было никаких неприятностей. Зато было море удовольствия.
– Как покушали, Михаил Иванович? – поинтересовался метр. – Все ли понравилось?
– Почти, – машинально ответил губернатор. Кое-что ему действительно не понравилось.
– Что-то из еды? – ужаснулся метрдотель.
– Нет. С едой все в порядке, – успокоил его Михаил Иванович. – Пойду расслаблюсь.
– Вы один? – уточнил хозяин заведения. – Остальные не вернутся?
– Сегодня нет. – Воспоминания об испорченном обеде раздражали. – Где Карина?
– Внизу. Ждет вашего массажиста. Девушки тоже на подъезде. Я думал, обед продлится подольше.
– Думать иногда вредно, – усмехнулся губернатор. Но чтобы зря не пугать мужика, добавил: – А иногда полезно.
В конце концов, ничего плохого пока не произошло.
Шевелев управляем. Скоробогатов вообще ничего нехорошего не сделал. А что Васькин майор на горячем попался – так это его работа.
Нет, определенно надо расслабиться. А то так и загнать себя недолго – у Синегорова полно примеров, когда более чем уважаемые «пассажиры» (так в определенных кругах именовались реально успешные люди) откидывали коньки в совсем еще юном возрасте. Так что делу, конечно, время, но и потехе тоже следует выделять свой час.
– Ладно, я пошел вниз. Четверых точно не надо. Одну оставь. Или ладно, я сам Карине объясню.
Губернатор направился к знакомой лестнице, на которую, правда, не всякий мог попасть: надо было знать шифр на кодовом замке. Вслед ему смотрел метрдотель. «А ведь он ревнует», – вдруг дошло до Михаила Ивановича. Не хочет встречи тет-а-тет со своей женой. Вот же дурак! Девок сейчас привезут вдвое красивее и моложе его Карины. Но все равно забавно.
Он спустился по лестнице. Внизу, в стильно меблированной столовой, хозяйничала жена метра – официанты на эту территорию не допускались. Стол был сервирован для фуршета, но еда была только легкой: фрукты, деликатесы. И спиртное, конечно.
– Банкет отменяется, – сказал Синегоров, подходя к столу. – Гости разъехались, дел полно.
– А вы? – обернулась к нему Карина.
А она ничего. Лет ей, конечно, не двадцать. И пару отпрысков этому чернявому родила. Но фигуру сохранила, джинсы нормально все обтягивают. И грудь под водолазкой тоже вполне товарная.
Женщина поймала взгляд губернатора и слегка заволновалась.
– Что с приглашенными делать? – спросила она. – Массажист будет через двадцать минут. Девушки – через час.
– Отменяй всех, – махнул рукой Михаил Иванович. – Мне тебя достаточно.
– Как? – теперь уже всерьез испугалась Карина. – Леон наверху!
Дама, похоже, пришла в ужас от непредвиденного секса – хоть и не пятнадцать лет девушке, но домашних осложнений ей точно не хотелось. Этакое восточное целомудрие.
– Он не узнает, – усмехнулся Синегоров, недвусмысленно дотронувшись до ее действительно крепкой груди. Тонкая водолазка даже сосков не скрывала. – Если, конечно, ты не проболтаешься.
– Михаил Иванович, – взмолилась женщина. – Я ему ни разу не изменяла!
– Вот когда-то и надо начинать, – случайно начавшаяся история явно затягивала губернатора.
– Но я боюсь! Вдруг Леон войдет?
– Не войдет, – спокойно сказал тот, начав расстегивать ей джинсы. – Не посмеет. Давай быстрей! – прикрикнул он на женщину.
Та, покраснев и судорожно работая руками, стянула с себя джинсы. Колготки и плавки просто спустила ниже колен.
– Повернись, – приказал ей Синегоров. Он и в самом деле сильно возбудился от нестандартной ситуации.
Она повернулась, облокотилась локтями на фуршетный стол, и губернатор быстро и шумно овладел ею.
Через пару минут все было кончено.
Жена мэтра натягивала одежду. На глазах ее блестели слезы.
– Хорош реветь, тушь потечет, – усмехнулся Михаил Иванович, застегивая брюки.
Карина промокнула глаза салфеткой.
– Не переживай, – погладил он ее по филейной части. – Под этот Новый год все официальные банкеты будут ваши. Нормально поднимете денег.
Карина уже была в форме, даже, пусть и не слишком успешно, попыталась изобразить на лице улыбку.
– Все, я пошел, – попрощался губернатор с объектом внезапной страсти и направился к выходу.
– Леон, меня вызывают в правительство, – сказал он, проходя мимо метрдотеля. – Так что я все Карине отменил. Но счет выставляй, ты ж не виноват. Завтра оплатят.
– Хорошо, – сказал Леон, недоверчиво поглядывая на губернатора.
«Гадай, милый», – ухмыльнулся про себя Михаил Иванович. В этом приключении его точно не разоблачат: Карина будет молчать, как партизанка. Да и скоротечность их встречи тоже станет работать на ее невиновность.
А даже если б разоблачили?
Михаил Иванович уже давненько ощущал себя вершителем людских судеб. Что не позволено быку, то позволено Юпитеру. В конце концов, его собственный род прослеживался от конюшего самого Ивана Грозного. А конюший – немалая должность при дворе.
