Катарина Причард - Девяностые годы

Динни обрадовался, как ребенок, когда почтальон принес ему весть о том, что Олф Брайрли с женой уже в Южном Кресте. Они остановились у миссис Гауг и приедут с первым же дилижансом, после того как пройдут дожди.

В один из апрельских дней 1894 года дилижанс, как обычно, с грохотом въехал в Кулгарди. Он был набит до самой крыши пассажирами и багажом. Среди пассажиров были также три женщины. Одна из них сидела рядом с возницей, другие — внутри переполненного дилижанса, и, прижимая к себе свои узлы, с изумлением и страхом смотрели на теснившиеся друг к другу палатки лагерей и на клубящуюся пыль Мушиной Низинки, которую пересекал караван верблюдов с шагавшими рядом афганцами.

Забрызганный и облепленный грязью красно-желтый экипаж на высоких колесах свернул на главную улицу. Мак Бочка длинным кнутом хлестнул свою шестерку, чтобы с форсом въехать в городок, и запаренные клячи, звеня и гремя упряжью, затрусили между двумя рядами домишек из гофрированного железа, дощатых лачуг, а то и просто палаток из мешковины. Он лихо осадил их против «Отеля Фогарти».

Лошади стали, понурив головы, взмыленные, тяжело дыша. Люди столпились вокруг дилижанса, шумно здороваясь с Маком и знакомыми пассажирами. А когда они увидели Олфа Брайрли и сообразили, что молодая женщина, сидевшая рядом с возницей, — его жена, раздались возгласы удивления и приветственные крики.

Олф что-то кричал в ответ, гордый и счастливый этим теплым, дружеским приемом. Он помог миссис Брайрли сойти. Слов нет, на нее приятно было смотреть: пухленькая, светловолосая, вся в белом, с легким голубым вуалем, накинутым поверх белой соломенной шляпки. Старые товарищи Олфа протискивались сквозь толпу, чтобы пожать ему руку. И всех надо было знакомить с миссис Олф Брайрли.

— Лора, это Джонс Крупинка — мой друг. Джонс, это миссис Брайрли.

— Хэлло, Джон! Моя жена — мистер Джон Майклджон.

— И Билл собственной персоной…

— Святой Иегосафат! Так ты все-таки привез жену! — воскликнул Билл.

— Она ни за что не хотела оставаться, — весело пояснил Олф. — Это Билл Иегосафат, Лора!

— Здравствуйте, мистер Иегосафат, — сказала Лора под дружный хохот толпы.

— Да где же Динни, старый чертяка?

Динни с трудом проталкивался сквозь толпу.

— Пропустите! — кричал он. Когда они крепко стиснули друг другу руки, Динни шумно вздохнул: — Господи, как я рад тебя видеть!

Старатели посторонились, и Олф представил Динни своей жене.

— Это Динни Квин, Лора, самый лучший товарищ, какой может быть на свете.

Динни по-старомодному склонился над рукой Лоры.

— Рад познакомиться с вами, миссис Брайрли, — сказал он.

Взволнованные встречей с Олфом Брайрли и его женой, старатели почти не обратили внимание на двух других женщин, вышедших из дилижанса. Но те немногие, кто не знал Олфа, с удовольствием наблюдали любовную сцену, разыгравшуюся между Робби и мадам Робийяр, которые сжимали друг друга в объятиях и целовались, сияя от счастья и радостно перебивая друг друга. Робби быстро вывел жену из толпы и увлек ее за собой, подхватив свободной рукой ее дорожный мешок. Миссис Гауг стояла одна и нетерпеливо озиралась, видимо, ожидая, чтобы и ее обняли и расцеловали.

Динни и ближайшие друзья Олфа не заметили ее, так как, забрав вещи Олфа, двинулись все вместе в гостиницу Фогарти, где мистер и миссис Фогарти уже ожидали молодую чету. И опять раздался хор приветствий и вопросов.

— Хелло, Олф!

— Какой же ты стал гладкий!

— Добро пожаловать, миссис Брайрли!

— Ну, как тут у вас дела?

— Хороши!

— А дожди были?

— В Южном Кресте на два дюйма вода стояла.

— Да что ты!

— Фургоны ходили в объезд на Булла-Буллинг.

Миссис Брайрли грациозно ступала по пыльной дороге, и десятки мужчин провожали ее взглядом. Она была хороша, как картинка, вырезанная из иллюстрированного журнала. Мужчины недоумевали, как же она, черт побери, приспособится к жизни в лагере золотоискателей? Но, по-видимому, жена Олфа радуется, что приехала сюда; держится просто и весело, должно быть убедила мужа, что очень легко ко всему привыкнет, решили все.

Именно это Олф Брайрли и объяснял Биллу Фогарти и миссис Фогарти, Динни Квину, Джонсу Крупинке и Биллу Иегосафату, когда все они уселись в столовой, чтобы выпить по стаканчику вина.

— Лора непременно хотела приехать сюда, — сказал он. — Ей хочется знать, как люди живут на золотых приисках. Пусть жизнь окажется очень трудной, говорит, но зато мы будем вместе — все лучше, чем остаться так скоро после свадьбы соломенной вдовой. Хотя, конечно, на лето ей все-таки придется уехать отсюда. Я собираюсь поставить дом. Его уже везут сюда. Мы будем жить здесь, пока рудник не начнет давать хороший доход, тогда мы отложим несколько тысяч на черный день и поедем кататься вокруг света.

Все сочувственно засмеялись.

— Сейчас жизнь на приисках уже не такая тяжелая, — заметил Билл Фогарти. — И дилижансы ходят, и фургоны регулярно привозят продовольствие. Вода стоит теперь только восемь пенсов галлон, хотя опять начинается нехватка: ведь каждый день приезжает столько народу! И пастбище есть поблизости. Дик Лайонс пригнал на этой неделе целое стадо волов, так что у нас будет свежее мясо, во всяком случае месяц-два.

— Зимой здесь самый лучший климат на земном шаре, миссис Брайрли, — ободряюще заметил Джонс.

— Прямо рай земной этот Кулгарди, — поддакнул Динни. — Если бы только не пыль, мухи и засуха.

— А как дела в Хэннане? — спросил Олф. — На востоке говорят, что именно Хэннан забьет все другие прииски.

— Враки! — вскипел Билл Фогарти. — Куда Хэннану против Кулгарди!

— Брось, Билл, — вмешался Джонс, — Дик Иганс открыл в Крезе такую жилу, что Бейли может спрятаться.

— А в Маритане на глубине девяти футов найдены такие россыпи, каких я еще в жизни не видел, — добавил Билл Иегосафат.

— Я думаю, Курналпи имеет не меньше шансов занять первое место, чем прииск Хэннан, — вмешался Динни. — Знакомые ребята взяли там на прошлой неделе две тысячи унций, а Мидди вернулся с двумя самородками, каждый по восемьдесят четыре унции. Он говорит, что старик Молинэ подцепил «камешек» в девяносто восемь унций.

— Про россыпное что толковать, — упрямо продолжал Билл Фогарти. — Чтобы целый город жил, нужно рудное золото, как здесь. Вот увидишь, Олф, Кулгарди станет столицей приисков. Подумай, на днях нашли самородок у меня на заднем дворе.

— Черт! — В глазах Олфа вспыхнул лихорадочный огонек. — Теперь ты понимаешь, Лора, почему я не мог не приехать? Жизнь здесь так интересна!

— Да? В самом деле? — проговорила вполголоса Лора. Взгляд ее голубовато-серых глаз скользнул по стенам из гофрированного пропыленного железа и по длинной, точно сарай, пустой комнате со скамьями и несколькими стульями вокруг накрытого стола.

— А как Морри, повезло ему? — спросил Олф, оглядывая знакомые лица и удивляясь, что среди них нет чуть надменного лица Морриса Гауга.

— Да не сказать, чтоб очень, — ответил Динни. — Теперь он в Хэннане с Фриско и еще двумя ребятами. Не был здесь уже месяца два-три.

— Что? — Олф даже привскочил. — Ведь мы же привезли с собой миссис Гауг! Она думала, он встретит ее здесь. Написала ему заранее, что едет.

— И теперь, должно быть, не знает, бедная, что ей делать! — воскликнула миссис Брайрли. — Сходи за ней, Олф, приведи ее.

Олф тотчас поднялся, а с ним и Динни. Но в дверях Олфа задержал инженер с «Леди Лоры». Динни вышел один и увидел, что миссис Гауг сидит возле дилижанса среди свертков и сумок на жестяном сундучке.

Лошади были выпряжены, и люди, толпившиеся перед почтой в ожидании газет и писем, с любопытством разглядывали одинокую молодую женщину. Несколько человек даже подходили к ней и спрашивали, не могут ли они ей помочь; но Салли, испуганная их дерзкими взглядами и грубоватой любезностью, с достоинством отвергала эти предложения: — Нет, благодарю вас, я жду мужа.

Когда она увидела Динни, лицо ее просияло.

— Мистер Квин, — воскликнула она, — а где же Моррис?

— Видите ли, мэм, — мягко ответил Динни. — Он сейчас в Хэннане. Это тридцать миль отсюда.

— Ах, боже мой! — вскричала миссис Гауг, и глаза ее налились слезами. — Что же мне делать?

Олф, расставшись с инженером, подошел к ним.

— Идемте в гостиницу, побудете с нами, — сказал он весело. — Лора зовет вас.

Миссис Гауг собрала свои пожитки, два саквояжа, набитых книгами, одеждой и всякими женскими пустяками. Бумажный пакет с виноградом, который она так оберегала всю дорогу, разорвался — виноград упал на песок.

— Виноград раскис, и я тоже, — воскликнула она жалобно и попыталась улыбнуться.

— Ничего, ничего, — Олф подобрал гроздь и смахнул с нее песок. Он знал, что это редкое угощение предназначалось Моррису. — Да вы не расстраивайтесь. Мы дадим знать Морри, и он через день-два будет здесь, а то и раньше.