— Фильм про мафию 30-х годов в Америке, только всех персонажей играют дети.
— А в чем смысл? Не понимаю.
— Я вот, например, не понимаю, в чем смысл моего существования. Но я же не кричу об этом во все горло! А посмотри ее остальную фильмотеку: одни мультики…
— Ну и что? А, да. Это странно. Как будто она в детство впала.
— А вот на это посмотри! — Максим снял с полки какую-то книгу, протянул Карине. — Теперь все понятно?
Карина пожала плечами:
— “Питер Пэн”? Это просто сказка.
Он удивленно прищелкнул языком.
— Ну, дорогая моя, ты даешь… Ведь это самая страшная книга в истории человечества, хуже Некрономикона.
— Ты, по-моему, преувеличиваешь…
— Ведь ты ее не читала, верно?
— Ну, не читала, — нехотя призналась Карина. — Я никогда не любила сказки, даже когда была маленькая.
— Да и я не охотник до сказок, но сейчас будет полезно перечитать. Попросим книгу у Кати?
— Да вот еще! Если это так необходимо, то я у брата возьму. Он недавно откуда-то приволок…
Она замолчала оттого, что Максим выразительно посмотрел на нее.
— Ты думаешь? — с сомнением спросила она.
— Пока нет, но… Сколько ему лет?
— Восемнадцать.
— И он только сейчас взялся за “Питера Пэна”?
— Он обалдуй. От него всего можно ждать.
— В любом случае, ему надо позвонить.
— Лучше лично побеседовать. Сегодня у него выходной, опять будет весь день за компьютером торчать.
Максим задумчиво перелистывал страницы “Питера Пэна”.
В комнату заглянула Катя:
— Пойдемте обедать, — сказала она, глядя куда-то в угол.
Суп оказался предсказуемо невкусным, недосоленным. Максим и Карина ели из вежливости, а когда Катя ненадолго вышла, будущая журналистка накинулась на спутника:
— Ну что теперь? Мы ж ничего не выяснили!
— Лично я все выяснил. Все, что можно было. Катю сейчас лучше не трогать. Выйдем на улицу — скажу.
Из ванной донеслись всхлипывания Кати. Затем она открыла кран на полную мощность, чтобы гости ее не слышали.
— Я пойду к ней, — Карина встала.
— Скажи, что нам пора.
— Все ясно как день. Настолько, что даже страшно.
Максим спускался по лестнице, прижимая к груди свой альбом репродукций. А Карина задумчиво крутила в руке колбу с “адским жителем”.
— Страшно, да… Максим, а ты суеверен?
— Да. У меня есть свои ритуалы. Что тебя интересует?
— Так… Смотрю на него, и мне жутко. На секунду закралась мысль: а вдруг это нехорошая вещь? Я не верю в мистику, но бывают же вещи с плохой энергетикой, или как это называется…
Вышли из подъезда, стараясь не смотреть на красную крышку гроба, стоящую слева от входа.
— А где ты ее взяла?
— Купила.
— У кого?
— У одного старика.
— Он был злой?
— Нет. Очень добрый.
— Ну и забудь. Нас сейчас волнуют конкретные факты. А факты любопытные.
— ?!
— Алена говорила мне перед смертью, что не хочет взрослеть. Это отлично соотносится с книжкой про Питера Пэна. Она про детей, которые не хотели становиться взрослыми. И более того, эта книга напрямую утверждает: детство — это свобода, а взрослая жизнь — каторга и убожество. Помнишь, в конце эти дети все-таки выросли, стали ходить на работу и в итоге выродились черт-те во что, в ограниченных моральных уродов. Ах да, ты ж не читала… Именно так рисует эта книга взрослых. Думаю, Алена много перечитывала эту вещь в последние дни своей жизни и еще больше укрепилась в своем желании. И мультики все эти… Она как будто попыталась на какое-то время заморозить свой возраст и даже обратить вспять, ненадолго вернуться в детство. Но природу не обманешь, и она это знала. Поэтому день своего ухода назначила на 21 год — возраст окончательного совершеннолетия во многих странах.
— То есть она убила себя, потому что боялась взрослеть? Это же глупо!
— Согласен. Страх перед взрослением так же естественен, как боязнь темноты или стоматологов. Глупо из-за этого кончать с собой.
— Я вот не боюсь взрослеть. Я считаю, что уже достаточно взрослая.
— А что ты вкладываешь в это понятие? У тебя есть семья, дети?
— Нет пока.
— Работа? Жилье? Ты живешь отдельно от родителей?
— Нет, но скоро…
— Высшее образование?
— Нет…
— Тогда в чем же выражается твоя взрослость?
Карина задумалась. Ну как объяснить этому настырному мальчишке очевидное?
— Я знаю, чего я хочу от жизни. Я умею добиваться этого. Умею общаться с людьми.
— По-моему, у тебя завышенная самооценка.
— Знаешь что, Максим! У меня нормальная самооценка. Знаешь, сколько раз мне мужики звонили по ночам и говорили: “Карик, я без тебя жить не могу!”?
Максим рассмеялся:
— Карик? Неплохо! А разве это не мужское имя? “Приключения Карика и Вали” и т.д.?
Этот мерзавец во всем видел только повод поржать.
— Ты отвратителен, — сообщила Карина.
“Да и ты не лучше”, — эту фразу Максим оставил внутри черепной коробки.
— Не отвлекаемся, Карик. Я совсем не знал Алены, но подозреваю, что она была абсолютно нормальной девушкой, без заскоков. И я не думаю, что она своим умом дошла до самоубийства. То есть кто-то дал ей все эти книги, диски и открыл глаза: детство — это жизнь, взросление — это смерть.
— То есть все-таки секта? Так или нет? — Карина, в отличие от Максима, не умела быстро переходить из одной эмоции в другую и все еще говорила злым голосом.
— Может быть. А если и есть такая секта, то “Питер Пэн” — идеальная “священная книга” для нее. Пока что давай без выводов. Поговорим с Сашей и все выясним.
— А красивый у вас город, — произнес он немного погодя, чтобы маленько остудить накалившиеся нервы Карины.
Не получилось. Она лишь плечами передернула:
— Город как город. Ничего особенного.
— У вас свежо, чистенько. Все в зелени.
— Ну и что?
— И люди добрые.
— Люди как люди.
— Ты просто никогда не видела настоящего быдла и даже не знаешь, что это такое. Тебя бы в мой родной город, ты б там насмотрелась на разных уродов и алкашей…
— Избавь меня от этого, ладно? — строго попросила она. — Мне совершенно не интересно, какие у вас там алкаши.
Он отмахнулся и стал смотреть в сторону. Карина почему-то почувствовала себя неловко. Может, не стоит так сурово с мальчиком?
— А ты, значит, много где был? — спросила она, немного смягчив тон.
— Да, достаточно. Люблю скитаться.
— А твои мама с папой как к этому относятся, скиталец?
— А им уже все равно, — цинично произнес Максим. Карина поняла эту фразу однозначно и коротко сказала:
— Прости.
— Забудь.
— А за границей был хоть раз?
— Несколько раз. В трех странах: США, Япония, и несколько раз — Южная Корея.
— Странный такой наборчик… А я бы вот хотела во Францию съездить. Там, говорят, мужики нормальные.
— Зато девки страшные. Так говорят, по крайней мере.
Забавно: она даже не попыталась узнать, каким ветром его занесло в Южную Корею. Вот и хорошо. Не придется врать.
Только Максим об этом подумал, как Карина поинтересовалась:
— А почему Южная Корея? Я понимаю, Америка, Япония…
— По работе.
— Так чем ты все-таки занимаешься?
— Неважно
— Если я спрашиваю, значит, важно!
— Я не буду отвечать на этот вопрос, извини.
Карина замолчала и ушла в мысли. Одно из двух: либо этому противному мальчишке нравится ее изводить, либо тут действительно что-то серьезное. Кто же он такой? Сынок богатых родителей? Не похоже, да и родителей у него, кажется, нет. На серьезного, самостоятельного человека, который с малых лет привык зарабатывать сам, Максим тоже не особенно похож. Слишком глупо себя ведет, хотя сам не дурак. Больше всего похоже на то, будто малолетний бездельник выиграл огромную сумму денег в лотерею и теперь живет как ему вздумается. Неужели все так просто? Или, может, он участник реалити-шоу? Карина впервые пожалела, что давно уже не смотрит телевизор, иначе нахальная физиономия Максима была бы ей знакома. Хотя будущую журналистку не покидало чувство, что она уже где-то видела этого мальчишку, задолго до той проклятой вечеринки. Где же? Может быть, когда приходила к Кате? Да, она очень любит по вечерам смотреть всякую муть, даже при гостях. Тут уж хочешь не хочешь, а посмотришь на экран… А что? Реалити-шоу — самое подходящее место для такого клоуна-бездельника, как Максим. Интересно, сколько кастингов он прошел? И не заставил ли его какой-нибудь продюсер встать перед ним в позу поломойки? А как же еще на такие программы попадают…
Так они и не сказали друг другу ни слова до самого конца пути.
Сани дома не было, потому что не слышно было монотонного гудения работающего компьютера.
Не было и мамы, но это не так удивительно. Может, за хлебом пошла. А вот куда делся братец, привыкший бездельничать за монитором, — загадка. Вроде бы у него сегодня выходной.
