- Да! – почти лёг на стол Вовчик. – Как Христос. Только массово.
Он был так удовлетворён произведённым эффектом, что заметил лапшу с бараниной и принялся есть. Никита, напротив, сложил приборы в тарелку и пару минут озабоченно морщил лоб. Несколько раз он посмотрел на часы.
- Слушай, Вовчик, – решился он наконец. – Я тут тоже знаю одно место, где людей воскрешают.
- Правда?!? – взорвался Вовчик. – По технологиям Георгия Грибового?!?
- Да не ори ты так, бля... Да, по технологиям. Могу тебя свозить туда. Если хочешь.
- О чём разговор! Хочу, конечно! Когда?
- Прямо сейчас.
Вовчик замялся.
- Блин. Я обещал единомышленникам, что сегодня вечером с их таксой погуляю... И половики вытрясу... Неудобно перед людьми... Они меня приютили здесь...
- Тебе что, такса важней или воскрешение из мёртвых? – Никита сделал каменное лицо. – Я тебе без базара говорю: там воскрешают. У меня специальный допуск есть на объект. Но даже с ним не всегда можно попасть. Только два раза в месяц можно. В особые дни. Ну? Поедешь?
После некоторой внутренней борьбы Вовчик согласился.
- Я те гарантирую, ты не пожалеешь, – одобрительно кивнул Никита. – Щас, я выйду, позвоню им туда. Чтобы пропустили нас. Ты расплатись пока.
Он оставил Вовчику несколько купюр и вышел на улицу.
Жук ответил после третьего гудка. В его голосе звенело раздражение. Никита напрягся и вежливо извинился за беспокойство.
- Роман Романыч, вы тут недавно, помните, рассказывали, что эти... Что заражённые тупеют резко... Что надо будет искать случаи... Да нет, я так, краем уха только, обижаете, честное слово... Так я чего звоню. Встретился тут с дружком старым, двенадцать лет не виделись. Начали с ним говорить, а его как подменили просто. Отупел по полной программе. Невооружённым глазом видно... Вы сейчас там или в Москве?... Я подумал, может, привезти его стоит... Вы его посмотрите... Мне не трудно, могу прямо сейчас... Да? Ну, тогда... Да, отлично, тогда везу... Где-то полпервого буду тогда, ждите. До свиданья.
После разговора с Жуком Никита проверил остаток на счёте. Потом позвонил жене Ире. Выслушав неизбежное и выругавшись, он убрал телефон, заглянул в ресторан и громко позвал Вовчика на выход.
В молодости Егор Дмитриевич увлекался альпинизмом. Свою первую девушку он покорил ранней бородой и хриплым исполнением песен из кинофильма «Вертикаль». Год спустя ему покорилась и первая серьёзная вершина. Молодой Егор Дмитриевич забрался на Казбек.
В команде, кроме него, была та самая девушка (Лида), друг детства Стёпка и специалист Антон. Ещё трое человек удовлетворённо остались на высоте 2400 метров, среди цветов и минеральных источников.
От минеральных источников и до последних ночёвок шли по графику. Потом график не выдержал. Восемьсот с лишним метров от ночёвок до вершины преодолели только с третьей попытки. Без Стёпки. Он дико раскашлялся накануне и едва держался на ногах. Когда они уходили на восхождение утром третьего дня, Стёпка провожал их взглядом из палатки, дожёвывая утреннюю порцию колбасы. Во взгляде читались зависть и облегчение.
Утро было солнечное, с лёгким ветром. Быстро вернулся энтузиазм, подмоченный двухдневной непогодой. Более опытный Антон шёл впереди; Лида в середине; Егор Дмитриевич, позабывший про головную боль и мокрые рейтузы, замыкал. К одиннадцати без особых затруднений вышли на седловину, а в начале третьего, после финального рывка по перилам, стояли на вершине. Антон достал фотоаппарат. Егор Дмитриевич и Лида поцеловались под щёлканье затвора и несколько минут очарованно топтались и крутились на площадке. Вокруг, под щедрым майским солнцем, расстилалось всё, ради чего стоило трястись в поезде Ленинград – Кисловодск, стоило тащить в гору 30-килограммовый рюкзак и три ночи подряд ночевать в непросыхающей одежде на куцей и неровной площадке.
Уже в начале спуска стало ясно, что ветер снова усиливается. Со стороны Грузии с неожиданной скоростью подошёл новый фронт облаков. Под конец сложного отрезка, когда склон только-только стал выполаживаться, видимость резко ухудшилась. Поднявшаяся снежная крупа забивала очки. Боясь потерять направление спуска, Антон заторопился вниз. Буквально через несколько шагов он сорвался в трещину и повис на верёвке; Лиде и Егору Дмитриевичу едва удалось не свалиться вслед за ним. Через час нечеловеческих усилий они вытащили Антона обратно на склон. Чтобы продолжить спуск, почти наугад взяли вправо и успешно сползли ещё на несколько десятков метров. Тут в трещину едва не угодила Лида. Солнце давно исчезло. Ветер становился всё плотней. Сбившись в клубок и покричав друг на друга, они решили попытаться найти укрытие и подождать, пока ветер хотя бы немного стихнет.
Вскоре удалось нашарить подходящую выемку в склоне и дружно втиснуться в неё – как оказалось, на весь вечер и всю ночь. Заснуть сумела только Люда. Антон и Егор Дмитриевич сжимали её спинами, ели снег и время от времени аккуратно мочились в него. Антон шёпотом материл синоптиков. Егор Дмитриевич замечал в ответ, что долгосрочные прогнозы нередко расходятся с действительностью и что не ему, Егору, было жаль денег на рацию.
В полдень следующего дня, издевательски ясного и спокойного, они спустились к своей палатке. Стёпки рядом с палаткой не было. Они принялись звать его. В конце концов все охрипли от крика, но Стёпка не отвечал. Он лежал на выступе тридцатью метрами ниже, с проломанной головой и поджатыми руками и ногами. Его штаны были расстёгнуты и приспущены.
Спускаться вместе с трупом оказалось ещё трудней, чем они боялись. К их частичному счастью, на полпути к метеостанции они наткнулись на группу здоровенных парней из Пятигорска. Негоже тащить вниз того, кто погиб в горах, сказали они, неодобрительно качая скуластыми головами. Надо было оставить на высоте. Двое из парней, тем не менее, вызвались помочь.
Лида всхлипывала, почти не переставая. Антон серьёзным голосом разговаривал с пятигорцами. Егор Дмитриевич молчал. Он был в шоке.
Шок оттаял при встрече с теми, кто ждал их возвращения на высоте 2400 м. – среди цветов и источников, с живописным видом на снежную вершину Казбека.
К вершине, в придачу ко всему, прицепилось белое облачко.
- Как будто печку там кто-то топит, – сказал один из пятигорцев, щурясь из-под ладони.
Молодой Егор Дмитриевич не увидел сходства с печкой. Он перевёл взгляд обратно на тело Стёпки, завёрнутое в палатку. Теперь, когда шок исчез, он почувствовал тошнотворную, удушливую неизбежность собственной смерти. Ему показалось, что раньше он был здоров и потенциально бессмертен. Теперь же кто-то тихой сапой впрыснул ему в кровь яд. Теперь кто-то медленно, но верно работал над тем, чтобы свести его в могилу. От этого чувства, смешанного с голодом и усталостью, у Егора Дмитриевича подкашивались ноги.
- В общем, азарт пошёл на убыль, – подытожил Егор Дмитриевич. – Что, в общем-то, нехарактерно. Исключение из правил, можно смело сказать. Есть у меня знакомый, с тех же времён... На втором его восхождении пять человек из группы свалились в пропасть. По оплошности, по невероятно глупой оплошности. Он остался, и ещё один парень. Спустились с горем пополам... Так этот мой знакомый, он до сих пор в горы ходит. На Пике Коммунизма был. В Гималаях был. В сентябре куда-то опять ездил. Вы, Роман Романыч, сами никогда горами не увлекались, нет?
Жук помотал головой. Его пальцы нетерпеливо постукивали по тонкой папке, лежавшей у него на коленях. Глаза смотрели на террариум с маленькой черепахой. Черепаха медленно вертела головой в мерцающем фиолетовом свете, среди дизайнерских полок с книгами. Полки простирались за пределы взгляда Жука. Они были сделаны из металла и усажены маленькими лампами. Кое-где между книгами стояли кактусы. Каждый из кактусов подсвечивался своей собственной лампой. Жук чувствовал себя крайне неуютно среди всего этого.
Егор Дмитриевич, между тем, усмехнулся.
- Мне бы теперь в самый раз сказать «а знаете, Роман Романыч, я ведь не зря сел вам на уши с этой историей».
- ... Да я уж понял, что не зря. В третий раз рассказываете.
- Не может быть, – угас Егор Дмитриевич. – А я думал, вам я ещё не...
- Во время осмотра на Газгольдерной – первый раз. Когда привезли и застрелили Зину – второй. Но это ничего. История хорошая. Поучительная.
- Феноменальная у вас память, – поморщился Егор Дмитриевич.
Жук промолчал.
Экран домашнего кинотеатра показывал заставку с рыбками и водорослями.
- Хорошо, – сказал Егор Дмитриевич. – Давайте начнём.
Жук кивнул и протянул ему папку.
- Тут, в принципе, всё написано. Несколько снимков я тоже положил. Вы посмотрите потом без спешки. На досуге... – Жук стукунул пальцем по пробелу. На экране появилась выцветшая фотография девочки младшего школьного возраста с октябрятским значком на груди. – В любом случае, суть дела я сейчас изложу. В общих чертах. На сегодняшний день. Сначала эмоциональную часть, потом всю фактическую.
