— Я.
Сандра заглянула в комнату смотрителя из зала музея, недовольно спросила:
— Ты скоро?
— Кто это?
— Сандра. Она была там со мной. Мы опять собираемся. Десебр затеял свадьбу с Эрикой. Держит ее взаперти. Даут объявил День Великого Возвращения, но если свадьба будет… Они поэтому и торопятся со свадьбой.
— Подожди, подожди! — ошарашено сказал смотритель. — Она тоже была, ты сказал? Как же ей удалось?
— Не знаю. Как-то удалось. Сам не знаю.
Лицо смотрителя вдруг сделалось вдохновенным и одновременно же каким-то умоляющим.
— Тебя как звать?
— Тимур.
— Тимур! Друг дорогой! Попробуй, чтобы и я с тобой! Я же историк, Тимур! Мне нужно только одним глазом глянуть! Сделай!
Тот пожал плечами.
— Пожалуйста… Только не знаю, получится, не получится. А потом, Там же все по-настоящему! Сандру так даже пытали, до сих пор шрам. Может так повернуться, что и не вернемся.
— Все равно! — в лихорадочном возбуждении вскричал смотритель. — Только бы глянуть! Своими глазами глянуть! И стал торопливо рассовывать по карманам блокноты, карандаши, авторучки.
Втроем они очень быстро и озабоченно шли по набережной.
Возле причалов, перемахнув через ограду, возник перед ними Георгий.
— А вот и я! — заорал он, не сомневаясь, что все ему обрадуются. — Меня ищете? Я тута! Сделал вид, что только-только заметил Сандру:
— Сашенька! И ты здесь?
Попробовал обнять ее за плечики, но Сандра увильнула.
— Я обещал прокатить вас на «Анастасии». Пожалуйста! Моя яхта к вашим услугам, мадам!
И он опять попытался обнять ее. Сандра вновь увернулась от его объятий. Демонстративно взяла Тимура за руку.
— Простите. Мы торопимся. Пойдем, Тимочка! Они присоединились к смотрителю, который поджидал их в отдалении, и двинулись дальше.
— К Черной Мельнице? — спросил Тимур.
— Наверно… — отозвалась Сандра. — Если Дамдир ждет еще…
Смотритель прислушивался к их репликам, все еще не зная, верить ему или не верить в реальность происходящего.
— «Тимочка»… — с ехидством в голосе, удивленно повторил Георгий, глядя вслед уходящим.
— Жорик! — раздалось снизу от причалов. Георгий оглянулся. Возле «Анастасии» стоял уже знакомый нам пижон в белоснежном костюме. Двое телохранителей скучали невдалеке. Георгий спустился с набережной. Хмуро спросил:
— Ты ж позавчера приходил. Или забыл?
Тот улыбнулся ясно, белозубо и нагло:
— Жорик! Безудержная инфляция в мире капитала, равно как и рост цен на предметы второй, третьей и первой необходимости, вынуждает нас…
Георгий хмуро слушал, выкладывая из ведерка какие-то железки, которые он отмачивал в керосине. Керосин был грязный, весь в радужных разводах.
— Короче. С сегодняшнего дня наши услуги стоят дороже. Врубаешься, Жорик?
— Я тебе не «Жорик»! — сказал вдруг Георгий и выплеснул содержимое ведерка в физиономию белокостюмного пижона.
Тот взвыл, схватившись за лицо, заляпанное грязной жижей.
Георгий подскочил и от всей души влепил вымогателю в ухо.
Пижон кувырнулся в воду.
Телохранители уже спешили к Георгию.
Георгий схватил багор и с воинственным кличем бросился им навстречу.
На крик обернулись владельцы других лодок, оказавшиеся в этот час на причале.
Георгий уже схлестнулся с вымогателями.
Один из них, получив удар багром, все же, падая, сумел вырвать оружие из рук Георгия, и теперь второй — с удовольствием и мастерски — избивал Тимкиного брата.
Пронесся свист над причалами.
Вымогатель оглянулся. На него, кто чем вооружившись, бежали дотоле смиренные данники.
Он бросился бежать, но не сумел. Георгий, с разбитым лицом, с заплывшим глазом, прыгнул на него и они вновь покатились по песку.
Белокостюмный под шумок уплывал по-собачьи с места сражения. Он оглядывался со страхом.
Тимка и Сандра смотрели сверху на развалины Черной Мельницы. Растерянность была на их лицах.
— Давай все-таки попробуем! — неуверенно сказал Тимка.
— Ага!
И они побежали по тропинке вниз. Когда, преодолев заросли колючего кустарника они почти уже достигли цели и подняли глаза, Черная Мельница (не развалины) вся открылась их взорам. Шумела вода в сливе. Было тихо.
Смотритель, гораздо отставший от молодых, еще воевал с зарослями.
У него на глазах Сандра и Тимур вошли в окованную железом дверь и скрылись во мраке. Медленно и важно дверь закрылась за ними.
Смотритель наконец тоже выбрался. Подбежал. Дверь, ведущая внутрь развалин Черной Мельницы была заколочена позеленелыми древними досками. Дремучая ржавчина покрывала железные скрепы. Огромный, черный от древности замок густо оброс мохом.
— Тимур! — Смотритель в почти детском отчаянии подергал дверь. — Где вы? Прислушался. Никто не отвечал. Цвиркнула птичка над головой и какнула смотрителю на плечо.
— Свистни, — попросил Тимка.
Негромкий призывный свист Сандры гулко разнесся под сводами мельницы. Дамдир выглянул, сжимая в руке обнаженный меч.
— Дамдир! Миленький! Ты тут?
Дамдир сдержанно, но обрадовано улыбнулся.
Подскакали ко рву. Привязали лошадей. Подошли, и ужас нарисовался на лицах у всех, Даже Дамдир смотрел в ров со страхом в глазах. Там по-прежнему кишели, царапая стены рва когтями, роняя слюну и скаля кривые, страшные зубы зверочеловеки Лавениуса.
— Т-т-тимочка! — прямо-таки сотрясалась от страха Сандра. — Как же мы? Что же это такое?
Тимур добыл из-за пазухи дудочку свою. Заиграл. Зверолюди угомонились.
— Не бойтесь, — сказал Тимка, как говорил когда-то горбун. — Их взяли детьми. Это колыбельная. Они до сих пор помнят свою колыбельную. Видите?
Он снова заиграл.
— Спускайте лестницу. Я буду играть. Они никого не тронут. Переберемся на ту сторону! — говорил Тимка на краткое время отрываясь от игры.
Спустили лестницу, и вначале Дамдир, а потом и Сандра слезли на дно рва. Последним спустился Тимур, не переставая играть.
Сандра стояла, окоченев от страха. Зверолюди ластились к ней, просили погладить.
Дамдир приладил лесенку к противоположной стенке рва. Последним выбрался Тимур. Подняли лестницу, Тимур кончил играть, и зверолюди, почувствовав, что их обманули, взвыли от ярости, бросились на стену рва.
— Вот сейчас я, наверно, точно поседела! — сказала Сандра. — Погляди.
— Ничего ты не поседела! — отвечал Тимур. А вот как с твоими волосами быть? Не могла подлиннее отпустить! У Эрики во-о какие!
— Ну и иди к своей Эрике! У меня, между прочим, градуированное каре! И еще, между прочим… Вот! — Она жестом фокусника извлекла из полиэтиленовой сумки с надписью «Березка» белокурый парик. — У Ольги Кудряшовой увела! Она все равно не носит.
— Ух ты! — не сдержал восхищения Тимур. — Вот умница! Слушай! — Он посмотрел на нее как бы новым взглядом. — Ты и правда умница.
— Спасибо! — иронически надула губки Сандра. — Только сейчас догадался?
— Ты и умница, и красавица… почти как Эрика! — подначил ее Тимур.
— Ща ка-ак дам!
Тем временем Тимур открыл потайную дверь в крепостной стене, и, тревожно озираясь, они проникли в винный подвал.
— Придется, Дамдир, ждать… — словно бы извиняясь, сказал Тимур. — Не знаю, сколько. Или я, или Сандра, или такой, с горбом, придет. «Змея и Роза» — это наше слово.
— Иди, — кратко отозвался Дамдир. — Я умею ждать. Ее, — он кивнул в сторону Сандры, — береги.
— Не знаю, Дамдир. Как получится. Мы такое придумали… Сам не знаю, как получится. Главное что? Чтобы свадьбы Десебра и Эрики не было, так? Так. Ну а остальное — как получится. Посмотрим. Пойдем, Сандра!
Сандра накинула свое пончо. Она волновалась.
— А почему, Тимочка, — шепотом говорила она, — я когда вот это пончо в лагерь принесла, оно такое, как будто вылинявшее было, а сейчас опять яркое? Ты не знаешь, почему это, Тимочка?
— Ты помолчишь? Трещишь, прямо как эта… как Эрика.
— Еще раз вспомнишь ее, точно говорю, в лоб схлопочешь! Ты мне дай только до этой Эрики добраться, я ей скажу пару ласковых!
— Тсс!
Два воина, погромыхивая древками копий по камням лестницы, спустились мимо Тимура и Сандры, пошли по коридору.
Они торопливо и осторожно побежали по лестнице, ведущей вверх, к Старой башне.
На площадке, где Тимур с горбуном остановили тибериадца, Тимур замер, прислушался, а затем условно постучал в дверь каморки.
Горбун тотчас открыл.
Тибериадец вскочил — стоял по стойке «смирно», а глазами «начальство».
— А-а… — сказал ему Тимур. — Ну? Сколько коров насчитал? —
Десять! — явно все еще не веря в случившееся, ликующим шепотом выкрикнул тибериадец.
— Ну, теперь заживешь…
Тимур отозвал горбуна к окну, и они стали быстро переговариваться о чем-то.
