— Разве вы не собираетесь их есть? — спросила я, останавливаясь возле него.
— Я не в состоянии, мисс, — ответил он, взглянув на меня полными слез глазами. — Видит Бог — не могу. Но я впервые за четыре года имею больше пищи, чем могу съесть, а я мечтал об этом с того самого момента, когда меня взяли в плен желтомордые ублюдки.
Уткнувшись лицом в ладони, он беззвучно зарыдал. Я смотрела на него и чувствовала, как у меня сжимается горло.
— Это не должно вас особенно волновать, — проговорил у меня за спиной чей-то ласковый голос. — Совершенно естественная реакция.
Обернувшись, я встретила устремленные на меня ясные, доброжелательные голубые глаза, которые сияли на покрытом густым загаром лице. Они принадлежали мужчине небольшого роста — пожалуй, всего на один дюйм выше меня, — но очень могучего телосложения, мышцы отчетливо проступали под загорелой кожей обнаженных по локоть рук. С необычайно широкими плечами, он, судя по внешнему виду, находился в отличной физической форме, и мне трудно было поверить, что он тоже бывший военнопленный — тем более из тех, кто провел четыре года на каторжных работах, строя Таиландскую железную дорогу. Для этого он выглядел слишком здоровым и веселым. Но тут я разглядела у него на коже рубцы и повязку на одной из щиколоток, а также заметила, что военная форма на нем была совершенно новой. Она топорщилась и сохраняла даже первоначальные складки. Он продолжал приветливо улыбаться, пребывая, как видно, в отличном настроении.
— Да, да, из тех, — подтвердил он, отвечая на мой немой вопрос. — Генри О'Малли... капитан армейской медицинской службы. — Он схватил мою ладонь, и его рукопожатие было на удивление мягким. Улыбнувшись еще шире, он с сильным ирландским акцентом добавил: — Из Баллишина, графства Керри, первоначально, затем из трижды проклятого Королевства Таиланд. Вы первая белая женщина, с которой мне посчастливилось поговорить за четыре долгих года, а потому позвольте узнать, кто вы.
Я объяснила, очарованная его ирландским акцентом и веселой улыбкой, я не сомневалась, что передо мной человек исключительного мужества и твердого характера. Мое первое впечатление многократно подтвердилось в последующие дни, когда мне довелось услышать рассказы о нем людей, бывших вместе с ним в плену. Между собой они называли его ласково «карманный Геркулес», а в глаза почтительно величали «доктором». Любовь к нему граничила с идолопоклонством. Генри О'Малли, говорили они, спас жизнь множеству военнопленных, осуществляя невероятно сложные операции в невозможных условиях: без подходящих инструментов, без лекарств и обезболивающих средств и зачастую без всякой надежды на благополучный исход. Он смело бросал вызов японским охранникам, добиваясь небольших послаблений для своих пациентов ценой жестоких побоев и пыток, которые переносил с подлинным стоицизмом. Кроме того, он вместе со всеми трудился как обыкновенный кули, выполняя часть тяжелейшей работаГза тех, кто был слишком слаб или болен. Порой казалось, что не хватит даже его огромных физических сил, но он ни разу не пал духом — несгибаемая воля помогала ему держаться.
При первой встрече я всего этого еще не знала, но чутье подсказывало мне, что этот человек обладает массой достоинств. Я сразу же почувствовала себя с ним на дружеской ноге и, к моему удивлению, повела себя так, будто была знакома с ним всю жизнь.
По его просьбе я привела его в магазин, познакомила с моими коллегами, угостила чаем и последним, чудом уцелевшим, пирожком с мясом, а потом мне пришлось на время забыть о нем: прибыл наконец грузовик с товаром. Проследив за разгрузкой, я поехала с автомашиной на базу, выбивать дополнительные поставки. Когда я вернулась, О'Малли — голый по пояс — уже работал, навешивая полки, а одна австралийская девушка, капрал Дженис Скотт, стояла рядом и держала в руках коробку с гвоздями. Увидев меня, он дружески кивнул.
— Так устроит вас, сударыня? — спросил он, указывая на результаты своей работы.
— Господи, да стоит ли вам этим заниматься, капитан О'Малли? — спросила я, предварительно заверив его, что все сделано очень хорошо.
— Ну, разумеется, хотя я отлично понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он, выразительно подмигивая Дженис. — Я, мол, офицер, к тому же благородного происхождения, и мне, дескать, не следует об этом забывать. — Генри нарочно особенно нажимал на свой ирландский говор. — Но ей-ей, у меня масса свободного времени, и я ищу, чем бы занять свои праздные руки. И кроме того, — добавил он, переходя снова на нормальную английскую речь, — вам нужны эти полки или нет?
Мы действительно остро нуждались в них, и я слишком устала, чтобы спорить с ним. Во всяком случае, он отлично справился с этим делом.
Покончив с полками, О'Малли остался помогать нам, где только возможно, и продолжал слегка ухаживать за Дженис. Распределив девушек по сменам, я отправила половину на столь необходимый отдых и открыла магазин. Торговали мы до полуночи, осаждаемые, казалось, нескончаемым потоком изголодавшихся людей, большинство из которых прибыли в лагерь всего несколько часов назад. Их доставляли на самолетах из разных бывших японских лагерей. После выгрузки тут же на аэродроме сортировали. Здоровых отправляли на грузовиках в Инсайн, больных помещали в госпиталь. Когда госпиталь переполнился, к нам стали направлять и больных тоже. Здесь всем вновь прибывшим выдавали военное обмундирование, прочие необходимые вещи, вручали денежный аванс и определяли на жительство в палатках. Лагерные столовые — с самого начала организованные из рук вон плохо — оказались не в состоянии удовлетворить потребности такого количества людей. В результате возле них, у кухонь и около нашего магазина образовались огромные очереди. К полудню следующего дня в лагере скопилось вдвое больше народу, чем сперва ожидалось, а люди все прибывали и прибывали. Истощенные, похожие в своих лохмотьях на огородные пугала, они пытались любезно улыбаться, когда мы с ними заговаривали. Мы старались изо всех сил справиться со своими обязанностями, но постепенно делать это становилось все труднее. Когда я захотела помочь измученному руководителю одной столовой, который просил чая для заварки, то обнаружила, что у нас не осталось ни одной пачки — все было распродано.
Вскоре к нам приехала начальница — как всегда хладнокровная, бодрая и невозмутимая. Она быстро оценила ситуацию, сказала, чтобы я не тревожилась, и, строго взглянув на меня, приказала отправляться в постель, немного поспать.
— Как долго вы уже на ногах? — спросила она.
Я беспомощно пожала плечами, утратив всякое представление о времени.
— Она вообще еще не уходила отсюда, — ответила за меня Рейн.
— Вы что, с ума сошли, Вики? — Я еще никогда не видела начальницу такой сердитой. — Вы хотите заболеть? Почему не отдыхаете?
— Но я здесь за старшую и должна следить, чтобы... Я хотела сказать: у нас кончился чай и...
— Не считайте себя незаменимой, — резко перебила меня начальница. — Рейн в не меньшей степени, чем вы, способна управлять магазином. И она останется за главного до закрытия в полночь. Вы слышали, Рейн? Теперь о снабжении. Дайте мне список нужных вам товаров, и я позабочусь о том, чтобы их немедленно привезли. Есть распоряжение: обеспечивать лагерь в первую очередь, так что вы будете получать все необходимое без каких бы то ни было проволочек — Составьте список, Вики, и ступайте немедленно спать. Ни под каким видом вы не должны покидать свою палатку до завтрашнего утра. Вам ясно?
Получив от меня заверение, что я уяснила суть приказа, она уже заметно мягче продолжала:
— Вы все великолепно справились со своими обязанностями. Комендант лагеря очень хвалит вас, и я горжусь вами, искренне горжусь. Здесь было много неразберихи, но самое худшее уже позади. Завтра, я думаю, все утрясется и дела пойдут на лад. Руководство рассчитывает получить морской транспорт для двух тысяч человек. Завтра утром или, в крайнем случае, к вечеру.
Подождав, пока я закончу составлять список требуемых товаров, начальница прошла со мной по дощатому настилу до палатки, по дороге читая мне суровую лекцию об ответственности руководителя.
— Безусловно, — говорила она, — начальник должен подавать пример подчиненным. Но это не значит, что ему следует работать до полного изнеможения, как это делаете вы, Вики. Ведь вы впервые командуете людьми, не так ли? Запомните мои слова. Вам нужен сон в такой же мере, как и остальным, — тот факт, что вы нацепили на погоны дополнительную звездочку, не превратил вас мгновенно в сверхчеловека, способного обходиться без регулярного отдыха. Эту истину вы должны хорошенько усвоить, чтобы иметь возможность как следует выполнять свои обязанности. Во всяком случае, — улыбнулась она, — столь бурная деятельность помогла вам отвлечься от других забот и мрачных мыслей, верно?
