Екатерина Вильмонт - Гормон счастья и прочие глупости

— Броня крепка, и танки наши быстры!

Едва войдя в ресторан, я сразу увидела нарезанный ярко-красный арбуз. В мае! И действительно без косточек. Я сразу забыла все на свете. Из наших в зале был только Гордиенко.

— Броня, иди сюда! — махнул он мне. — Видишь, я ем твои бутерброды!

— Я польщена!

— Ты не выспалась?

— А что, заметно?

— Да. Но это не страшно. В твоем возрасте это даже придает женщине известный шарм… — Он внимательно посмотрел на меня. — Уууу!

— Что такое? — встревожилась я.

— Смятение, барышня, в глазках-то. И что тому причиной? Надеюсь, не вчерашний казус?

— Какой казус? — не сразу сообразила я.

— Вон даже как! Весна, весна, пора любви! Только объект, детка моя, неподходящий, — добавил он едва слышно.

Я вспыхнула:

— Юрий Митрофанович!

— Знаю-знаю, не мое дело! Молчу!

— Вы не так поняли. Просто нет никакого объекта. Все дело в Веньке! — Чтобы замести следы, я сразу сдала двоюродного брата.

— А что с Вениамином?

И я выложила ему историю появления на свет Венчика.

— Вот этот дивный малыш, который читал «Анчар»? С ума сойти! Но Вениамину не позавидуешь. Если мать мальчика вызывает у него отвращение… По законам мелодрамы раскаявшийся блудный отец должен безумно полюбить ребенка и оценить верную и преданную любовь скромной девушки, которой довольно иметь ребенка от любимого. Море слез и просветленные улыбки. Марш Мендельсона и ожидание братика. Или сестрички. Третьего не дано.

— Боюсь, это не тот случай.

— Да. К тому же все-таки не мешает сделать анализ на ДНК.

— Но мальчик очень похож на Веньку в детстве.

— Боже мой, все красивые и упитанные младенцы более или менее похожи друг на друга. Пухлые щеки, трогательные ротики, блестящие кудрявые волосики…

— Юрий Митрофанович, вы так говорите об этом… С вами бывало что-то подобное?

— Ах, Бронечка, такое случается сплошь и рядом. Гастрольная жизнь… У нее свои законы и свои соблазны. Вот лет десять назад я приехал в Новосибирск на какое-то мероприятие, и ко мне заявляется девушка чудной красоты. У меня сердце дрогнуло — человек слаб. Но она вдруг, заливаясь краской и слезами и безмерно смущаясь, сообщает мне, что она моя дочь… Как, что? Она рассказывает мне банальную историю: дескать, девятнадцать лет назад я был на гастролях в Новосибирске — и у меня случился роман с ее матерью. В результате на свет появилась она. Мать безумно меня любила, но не хотела ничем обременять, ну знаешь эту вечную сказочку.. А теперь вот мать умерла и дочка осталась одна-одинешенька на свете… Она была очаровательна, но я совершенно не помнил ее маму. Ну начисто. Хотя исключить этот факт все же не мог. Мало ли что случается на гастролях… Разве упомнишь все? И я, старый дурак, рассиропился было. Пожалел прелестное одинокое создание. Но у меня есть школьный друг, крупный биолог, он предложил мне сделать анализ на ДНК, тогда это еще было сложно. Ну и выяснилось, что прелестное создание не имеет ко мне ни малейшего отношения. А должен признать, что я заметил явное сходство девицы с моей родной сестрой в ранней молодости.

— Правда? А что же с прелестным созданием?

— Пожалел дурочку, познакомил ее с одним болгарином. Он очень быстро на ней женился. Она и вправду была прелестна. Так что…

В этот момент появились Андрей с Ларисой и сели неподалеку от нас.

— Броня, разве можно с утра есть столько арбуза? Ты же, пардон, не сможешь выйти из номера! — смеясь, заметил Гордиенко.

— Юрий Митрофанович, я больше всего на свете люблю арбуз! А этот такой вкусный! Да еще в мае!

— Ты так аппетитно его ешь… Я тоже захотел.

Он поднялся, чтобы положить себе арбуз, а Лариса ослепительно улыбнулась мне:

— Бронь, я вчера видела, что та лавочка открылась, ну ювелирная. Я заглянула, там та же старуха торгует. И сегодня до двух у нее будет открыто. Сбегаем после завтрака, а?

Андрей смотрел на меня с насмешливым интересом. Как я отреагирую.

— Сбегаем, конечно! — решительно ответила я. Почему бы и нет?

После завтрака мы как ни в чем не бывала отправились в ювелирную лавчонку. Зга был крохотный закуток, сплошь завешанный недорогими, но красивыми украшениями из серебра, меди и мельхиора. Древняя, лет под девяносто, старуха обрадовалась Ларке как старой знакомой и на ломаном русском стала расхваливать длинные серебряные серьги, действительно очень эффектные. Я бы и сама от них не отказалась, но у меня для них не хватало роста. И я принялась разглядывать браслеты, чтобы осуществить наконец свою давнюю и навязчивую идею. Выбор был большой.

— Давай, дева, я поставлю тебе серьги, и ты видишь сколько красиво…

— Красиво, да, — согласилась Лариса, — но я не люблю такие замки. У меня от них уши болят.

— Проблема нет. Я менять замки, но ты не правильно, это хороший французский замки…

— Они мне неудобны.

— Хочешь такой? Совсем простой? Пусть! Сейчас сделаю.

И старуха с потрясающей для ее возраста сноровкой поменяла замки на сережках. Заметив мое восхищение, она с довольным видом кивнула:

— Я старый ювелирка, тут половина моя работа! Этот браслетка тоже.

— Вы из России? — спросила я.

— Нет, я из Румынии. Но я знаю двадцать языка. Немножко, но знаю. Ты хочешь эта браслетка?

— Да. И еще вот эти три…

Я надела все четыре браслета на одну руку, и мне страшно понравилось.

— Хорошо. Только надо еще одна! — Старуха вытащила из ящика браслет с висюльками.

— Поставь это тоже! Вот теперь красота!

И действительно, теперь было то, что надо!

— Все берешь?

— А сколько это стоит?

— Ты много берешь, я делаю тебе скидка!

Она взяла с меня совсем недорого за такую красоту.

— Господи, какое счастье в таком возрасте еще работать! — воскликнула я.

— Я без работы никогда не стою. Мне уже девяносто один год, и я была в гетто.., умирала там.. И моя сестра думать, я умер, все думать, я умер. А я все живу. И мне еще не надоело!

Она была завита, крашена хной, на губах яркая помада.

Мы сердечно с ней простились.

— Чудо, а не старуха, правда? — сказала Лариса.

— Да. О такой старости можно только мечтать.

— Да ну… Старость, даже такая, ужасна! Не хочу стариться!

— Сколько тебе лет?

— Двадцать семь.

— О! Тебе еще рано о старости думать. Сейчас она была милой, нормальной, и я вдруг засомневалась: неужели это она хотела мне напакостить?

— Давай кофейку выпьем, а? — предложила она.

— Давай.

Мы зашли в маленькое кафе. Там работал кондиционер, и было прохладно.

— Смотри, какие пирожные! Давай по одному, а?

— С удовольствием.

— Послушай, Бронь, я что хотела сказать… Я вижу, что ты на Андрея запала…

— Ларка, ты спятила!

— Да нет, я ж не слепая! Да мне не жалко, пожалуйста!

— Ты больная?

— Нет, я-то как раз здоровая. А вот он…

— Что?

— Импотент.

— Да ты что? — обомлела я.

— Да, и довольно давно. А почему, ты думаешь, я на сторону смотрю? Я не ухожу от него просто из жалости. Так что… Ты понимаешь, он не хочет в это поверить.., пытается иногда.., ну с другими… И ничего. Только каждая такая попытка это кошмар! Он впадает в такое отчаяние…

— А он не лечится?

— Лечился, а толку чуть… Его сглазила какая-то баба…

У меня сердце кровью облилось от жалости. К нему, а не к ней. И тут же я вспомнила утреннюю встречу. Она не была похожа на встречу с импотентом. И в заигрывании Андрея не было никакого надрыва. Легкая игра опытного и уверенного в себе мужчины. Но может, и в самом деле игра, но не мужчины, а прекрасного актера?

— Лара, а зачем, собственно, ты мне это рассказываешь?

— Жалко мне тебя. Сперва на педика губу раскатала, а потом на импотента.

Мне стало тошно.

— Знаешь, я как-нибудь сама разберусь со своей половой жизнью.

— Конечно, только зачем зря время тратить на пустой номер. Хочешь, с охренительным мужиком познакомлю?

— Да нет, спасибо, у меня вопрос так остро не стоит.

— Счастливая! А я вот мучаюсь. Да еще Андрюшка ревнует как сволочь. Я бы бросила его, но…

— Ты уже говорила, что тебе его жалко.

— Жалко, конечно. Но если встречу подходящего мужика, чтобы устроить свою жизнь во всех смыслах, уйду, не дрогну. Сколько можно?

— Ну, если не дрогнув, то зачем ждать?

— Потому что Андрюшка мне все-таки задницу прикрывает. У него успех, популярность, он сейчас прилично зарабатывает.., вот в эту поездку меня протырил.., твой братишка не хотел меня брать, думаешь, я не знаю? Да и вообще.., уходить в пустоту неохота.

— Тебе жить негде?

— Ну, положим, у меня есть где жить, осталась квартирка от старшей сестры, крохотная.

Но Андрей, если мы расстанемся, квартиру по-любому оставит мне, он же строит из себя порядочного. Первой жене с сыном оставил квартиру. И мне оставит.

— Но ведь у тебя есть…