— Ход 6 узлов, опустить выдвижные устройства. Заполнить среднюю! Погружаться на глубину 40 метров с дифферентом три градуса на нос! — скомандовал командир.
— Погружаемся на глубину 40 метров. Осматриваться в отсеках! — прозвучал голос старпома из динамиков по всему кораблю.
Помимо воли Антон выжидающе насторожился. Его взгляд скользнул по подволоку отсека и бортам прочного корпуса, к которым прилегали балластные цистерны средней группы, а затем остановился на напряжённо застывших лицах подводников.
Психология поведения человека выработала устойчивые рефлексы противодействия панике страха для преодоления опасностей, возникающих при неустойчивом плавании на поверхности воды. Жизненный опыт людей защищал их от падения на голову кирпича, камня или других материальных предметов, которые подчинены общим законам тяготения Земли. Человек разумный обобщил и освоил методы и приёмы защиты от кратковременного воздействия энергии природного или искусственного происхождения.
Но разум абсолютно беззащитный, когда потенциальная опасность огромного давления водной стихии угрожающе окружает человека со всех сторон. Только тонкая скорлупка прочного корпуса корабля предохраняет моряков от превращения этого страшного давления воды в кинетическую энергию сокрушающую их жизнь.
Тем не менее, жизнь торжествующая, прикрываясь осознанным страхом, преодолев глубину предельного погружения вместе с потрескивающим от напряжения прочным корпусом подводного корабля, отбрасывает сомнения и рождает качественно нового человека имя которого ПОДВОДНИК.
Безусловно, мичман Глебов был подводником опытным. Антон не раз восхищался его уверенными, находчивыми действиями. Он не стеснялся, при необходимости, обращаться к мичману за помощью и тот щедро делился всем, чему научила его военно-морская служба.
Вот и сейчас коротким сигналом ревун пропел свою песню, но через 5 секунд, как ей положено, одна из гидравлических машинок привода клапанов вентиляции цистерны так и не сработала. Быстрым движением Глебов переставил манипулятор на действие вручную. Тут же рычаг-трещётка замелькал в его руках. Ручеёк пота не успел скатиться с кончика носа мичмана, как он уже докладывал:
— Центральный! Не сработала машинка клапана вентиляции цистерны правого борта № 5. Клапан открыт вручную. Машинка поставлена на действие гидравликой!
Ревун исправно выдавал предварительные сигналы и, не менее своевременно, ему в такт, по воле людей открывались и закрывались кингстоны и клапаны вентиляции цистерн.
Запас плавучести корабля стремительно уступал место морю вместе с последним, вытолкнутым пузырём воздуха из балластных цистерн средней группы. Ворвавшись внутрь их объёмов, силой отрицательной плавучести вода заставила крейсер тяжело охнуть и провалиться в пучину сомкнувшихся волн моря.
Корабль быстро набирал глубину. В его отсеках стояла тишина, сквозь которую, еле слышно, по бортам цистерн скользили разрозненные пузырьки воздуха:
— Блюм б-у-ль, буль б-у-ль, — тихо шептали они.
Сила тяжести заставляла тела подводников догонять, уходящую из-под ног вниз, палубу. Внутреннее содержание тел, сохраняя остаточную инерционность своего положения в пространстве, устремлялось вверх в попытке через рты покинуть своих хозяев.
Вспотевшие хозяева, как рыбы попавшие в необычную среду, шевелили челюстями, пытаясь «продуться» — выровнять внутреннее давление тела с внешним давлением в отсеке. Перепады давления воздуха в прочном корпусе корабля вызывали болезненное хлопанье ушных перепонок подводников, но процедура «продувания» устраняла этот дискомфорт.
— Мужики! — обратился к морякам Глебов, — если хотите остаться мужиками, то держите своё мужское достояние обеими руками внизу штанов. Внутренности — ерунда: затолкнём обратно! А вот если ваше «хозяйство» попадёт под зубы… — представляете, что будет? Ну вот, Беляев, голубчик, не дергай судорожно кадыком! Ты что, свою яичницу уже выкушал?!
— Д-д-держу в зубах, боюсь пошевелиться, — под дружный хохот подводников промычал тот.
Крейсер, подхваченный усилиями носовых и кормовых горизонтальных рулей, приостановил погружение и на мгновенье в раздумье остановился: что делать дальше?
Но тут же под воздействием хода и тех же рулей, он наклонился на нос и стрелка глубиномера начала медленно отсчитывать набираемые метры глубины. Всё, что было плохо в отсеках закреплено, самоходом поползло искать более удобные места. Старшины отсеков давали «дрозда» подчинённым за нерадивость крепежа бегающих предметов и те быстро устраняли свои промахи.
Дифферент начал отходить. Присмотревшись к глубиномеру, Антон убедился, что корабль занял заданную глубину погружения.
— Командиру боевой части пять удифферетовать подводную лодку на глубине 40 метров, скорости 6 узлов, с дифферентом полградуса на нос, — прозвучала команда командира.
Командир БЧ-5 Валентин Веселов в свои 40 лет, как и любой главный механик на корабле назывался «дедом». По существу, этому названию соответствовала только его седая, совсем белая, умная голова. Всё остальное: живые карие глаза, подвижная стройная фигура, доброжелательная улыбка делали его человеком энергичным и, в соответствии с фамилией, весёлым. В будущем Веселов, буквально, помолодеет и повеселеет, когда после очередного отпуска приедет с волосами на голове, покрашенными в ярко-рыжий цвет. Вызвав некоторое удивление и замешательство своих сослуживцев, на втором дыхании молодости наш рыжий «дед», фигурально, будет поражать насмерть лучшую половину человечества и укладывать их штабелями в закрома побед своего мужского очарования. Это всё будет в будущем. Пока же в их базе в Западной Лице не было ни жилого городка, ни женщин, о которых подводники могли только мечтать. Все эти молодые, пока цветущие превосходным здоровьем, парни были заброшены судьбой в глухие, необжитые места Заполярья, отчасти по собственному желанию, а больше по велению советской действительности. Этой же действительностью они были на многие годы изолированы от всех благ цивилизации непробиваемой бронёй безучастия к судьбе отдельно взятого человека, стеной тотальной секретности, недоверия и подозрительности. С одной стороны жёсткий отбор человеческого материала режимом власти, с другой — прицельное воздействие непознанного, невидимого, работающего в подводной стихии атома, безжалостно отбрасывали пострадавших и слабых людей в отходы производства, выживших сильных и способных — делали подневольными, но настоящими подводниками.
Вот и сейчас они занимались делом — дифферентовали подводный крейсер. В принципе, ничего хитрого в этом процессе не было: нужно было плавучесть многотонного крейсера привести к положительному значению близкому к нулевому; затем выровнять моменты сил по крену и дифференту. Это позволяло кораблю под действием работы гребных винтов и рулей парить и плавать с разной скоростью в заданном коридоре глубин моря.
После определённых манипуляций с цистерной плавучести и дифферентными цистернами механик быстро и уверенно справился с поставленной задачей. Крейсер на ровном киле белой лебедью послушно удерживал заданную глубину погружения.
После команды «Окончена дифферентовка» были поданы и произведены соответствующие сведения и доклады из отсеков в центральный пост, внесены коррективы в ведомость журнала дифферентовки и командир её утвердил. Наконец, по назначенной командиром боевой готовности № 2 первая боевая смена подводников заступила на вахту.
Командир корабля утвердил схему маневрирования крейсера в полигоне. Назначил режим использования средств регенерации воздуха. Задал предел необходимой мощности работы атомных реакторов и дал разрешение экипажу готовиться к обеду.
Особое место на кораблях военно-морского флота занимали приборки: ежедневно малые — утром, перед обедом и ужином; большая — в субботу. Они были такими же обязательными и привычными, как восход и заход солнца. В этом процессе борьба за чистоту корабля и здоровье людей при помощи швабр, ветоши, щёток, наждачной шкурки, мыла и смёток было делом святым. Заглядывая во все многочисленные углы и шхеры, драили, чистили, наводили блеск на все медяшки, железки, железяки и приборы, подметали и убирали свои заведования и таким образом становились участниками приборок все офицеры, мичманы и матросы корабля.
В конце большой приборки комиссия во главе со старпомом проверяла качество чистоты и порядок во всех отсеках крейсера. Главной лакмусовой бумажкой проб был белый платок.
Обнаружив на платке пыль, комиссия проверку в этом отсеке прекращала. Обычно несколько слов говорил старпом, хотя и без слов всем всё было понятно… — приборка там повторялась.
Во время приборки руки и ноги приборщиков были заняты работой, голова особым творчеством не загружалась, язык же был свободен в выборе любых тем для разговора.
