Большая часть современных наркоманов в Чехословакии — молодежь в возрасте от 15 до 25 лет. Чем моложе адепт наркомании, тем менее он устойчив перед соблазном, тем опаснее наркотик для его организма. Для людей этой возрастной категории типична тяга к смене впечатлений, к самоутверждению в компании, к слепому следованию моде. Ложно понимаемая романтика порой даже побуждает их «играть со смертью» (чаще всего они не подозревают, как в действительности бывают близки к ней). На возрастные особенности накладываются все социальные болезни общества и вечная проблема «отцов» и «детей».
В репортаже Йона все эти вопросы были поставлены остро и убедительно, потому что публицист избрал форму непосредственной записи личных свидетельств. «Несомненно, — писал Радек Йон, — число тех, кто потребляет наркотики, у нас значительно ниже, чем в капиталистических странах, и все же это явление, от которого нельзя отмахнуться, сколь бы исключительным оно ни было»[4].
Это убеждение руководило им и в период работы над романом «Memento». Но именно сравнение репортажа с романом наглядно показывает, насколько разными средствами пользуются публицистика и художественная проза, даже если она возникла на «документальной» основе.
Хотя роман построен на взятом прямо из жизни материале (автор предупреждает, что лишь изменил подлинные имена и фамилии), тщательный и продуманный отбор фактов, художественные принципы развития характеров и композиции придают ему силу обобщения.
Читать эту книгу даже психически устойчивому человеку нелегко. Ведь на наших глазах происходит распад личности. И нравственный, и физический. Процесс этот показан изнутри: повествование ведется от лица юноши-наркомана. В романе нет ничего, идущего от привычной литературщины, от досужего сочинительства. Автор намеренно «аскетичен», он не позволяет себе обращаться к литературным средствам, чуждым мировосприятию персонажей. Художественность книги — в психологической достоверности, в глубине проникновения во внутренний мир главного героя Михала Отавы.
Первые же страницы романа рисуют страшную картину: Михал, отравленный избыточной дозой наркотика, брошенный компанией наркоманов, буквально погибает на улице; ему не хватает воздуха, он не может шевельнуть ни рукой, ни ногой; на венах нет живого места — все исколото. Только благодаря вмешательству случайного прохожего Михала доставляют в больницу. Его жизнь висит на волоске. Врачи и сестры борются за нее. А ему она не нужна. Наркомания опустошает человека, лишает его всех прочих жизненных интересов. И хотя в тот раз врачам удалось спасти Михала Отаву, это была лишь отсрочка. Через три месяца его снова найдут в беспамятстве, а полноценное сознание к нему уже не вернется: он навсегда останется в психиатрической лечебнице, утратив себя как личность.
Как же это произошло? Наплывы воспоминаний, мучивших Михала Отаву в больнице, где он находился между жизнью и смертью, постепенно выстраиваются в последовательную цепь.
Поначалу герой романа, в сущности, ничем не выделялся из среды сверстников. В нем есть неплохие задатки — стремление к честности, способность к глубокому чувству, готовность многим пожертвовать ради любимой девушки, бескорыстие. Растет он в нормальной семье. Правда, отец, в прошлом участник антифашистского Сопротивления, прошедший гитлеровский концлагерь, не находит общего языка с сыном и излишне строг к нему, а мать чересчур снисходительна и готова потакать Михалу, скрывая его проступки от мужа. Но так бывает во многих вполне «благополучных» семьях. Автор нарочито избегает «сгущения красок». В трагедии Михала главный виновник — он сам. «Измена» любимой девушки, дурное влияние приятеля, неудавшийся «романтический» побег в Словакию, нежелание повторять «стереотип» жизни взрослых, где столь часто расхождение между словом и делом, засилие полуправды, стремление обходить острые проблемы, — таковы поводы первоначального конфликта героя с окружающей его «нормальной» средой. Йон подчеркивает «случайность» перехода своего героя в мир наркоманов. Всего один раз «попробовать»…
Компанию наркоманов, с которой сводит Михала его лучший друг Гонза, держит в руках сознательный развратитель молодежи, «интеллектуал» и гомосексуалист Рихард Ружичка, взаимоотношения в компании, которые поначалу кажутся Михалу чуть ли не идеальными, основанными на взаимной любви и дружбе, в действительности зиждутся на зависимости каждого из наркоманов от реального или потенциального поставщика наркотиков. Здесь невозможны ни дружба, ни даже любовь.
Мы становимся свидетелями постепенного падения Михала. В среде наркоманов он пока один из тех, кого «приручают». Все начинается с совместных посещений дискотеки и блужданий по улицам вечерней Праги. Наркотики принимаются в виде невинного напитка, дающего ощущение особой легкости, эйфории. Михал уверен, что в любую минуту может бросить это занятие. Но при первой же попытке освободиться от «привычки» выясняется, что он уже стал наркоманом. Под воздействием галлюцинаций он чуть не попадает под машину. Первый привод в милицию, первый разговор с врачом-наркологом, который предсказывает Михалу его ближайшее будущее.
Удержать от гибели начинающего наркомана может только большое чувство. Но девушка, которая напоминает Михалу предмет его первой любви, не помогает ему выбраться из пропасти, а, наоборот, затягивает в нее. Любовь к Еве — главное содержание жизни Михала. Но у него страшный соперник — наркомания. Ева отдает себя тому, кто может надежно обеспечить ее наркотиками. До последнего дня своей сознательной жизни Михал так и не узнает, любила ли она когда-нибудь его по-настоящему.
В процессе постепенной духовной деградации Михала сконцентрированы характерные черты и типичные этапы жизненного пути наркомана: все усиливающаяся изоляция от общества, неспособность к приобретению знаний и труду, утрата внутренних нравственных запретов, готовность к преступлению, тюрьма, мания преследования на почве галлюцинаций, неоднократные попытки самоубийства, сначала добровольное, а затем принудительное лечение в психиатрической больнице. Но в романе нет какой бы то ни было иллюстративности. Опираясь на реальные биографии, но свободно комбинируя факты по законам художественного сюжетосложения, Радек Йон добивается естественности и драматизма в рассказе о судьбе главного героя и его знакомцев.
Жизненные ситуации, в которые попадает герой, повторяются. Михал как бы спускается по кругам ада. Но вот последний круг замыкается. Герой стоит на грани катастрофы.
Авторское видение мира максимально приближено к мировосприятию героя. Когда я (О. М.) спросил Радека Йона, на что следовало бы в первую очередь обратить внимание читателей в предисловии к советскому изданию его книги, он ответил: «Скажите им о том, что написана она не с точки зрения врачей-наркологов, педагогов и воспитателей, работников милиции и т. д., а с точки зрения самих наркоманов». Впрочем, среди них есть жертвы и есть своего рода философы наркомании, прикрывающие громкой фразой стяжательство и властолюбие. Именно таков Рихард Ружичка. Есть и активные пособники идеологов наркомании,вроде Гонзы.
Хотя мы следим прежде всего за судьбами Михала и Евы, в поле зрения читателя попадают и другие жертвы Рихарда — Павел, Зденек, Даша. Никто из них не выбрался из рокового круга. Даша, которой удалось выносить ребенка, дает новорожденному наркотики: он уже страдает от синдрома абстиненции.
Писатель не ограничивается изображением того, что видит и воспринимает герой. Авторское видение и авторская оценка изображаемого (мы ощущаем ее уже с первых страниц романа) вносят в него правильный «масштаб», позволяющий нам взглянуть на судьбу героя и проблему наркомании в целом шире и глубже. Социально-нравственная оценка Михала Отавы и ему подобных четко высказана прежде всего устами врачей-наркологов.
Перед нами не бесстрастная констатация фактов, а взволнованно и талантливо выраженная, выстраданная, кровоточащая правда: «Memento» — помни! Пока не поздно — остановись!
Творчество Радека Йона тесно связано с публицистикой и документальным кинематографом. Последние его работы в кино столь же сенсационны, как и «Memento»: фильм «Почему?» (1987) — попытка разобраться в причинах вандализма молодых футбольных болельщиков; фильм «Боны и спокойствие» (1988) рассказывает о спекулянтах валютой. Это нередко вызывало и вызывает у критиков известное сомнение: какова художественная ценность его «социально-психологических» исследований, подобной «беллетризированной литературы факта»?
Каждого художника следует судить с учетом его собственных творческих намерений, по законам избранного им жанра. Радек Йон убежден, что самый талантливый «драматург, сценарист и писатель» — жизнь. «Я пришел к выводу, — говорит он, — что начинать надо с фактов и только на основе их познания обращаться к художественному вымыслу. Поэтому я и впредь хочу остаться на границе между литературой факта и беллетристикой (…)»[5].
