Чтобы снять стресс, мы даже осмелились купить бургер в ближайшем фаст-фуде. Не знаю, почему мы решили, что на нас обязательно нападут, может, и не напал бы на нас никто, но проверять не хотелось.
Мы поплелись обратно мимо мужчин и женщин в ковбойских шляпах и сапогах и дальше через вонючий тоннель. Мы нашли мотель и за полтинник сняли комнату на двоих. Там были телевизор, душ и мягкие белые кровати. Юхан смотрел по телеку «Индиану Джонса и последний крестовый поход», а я крепко уснул, и шуршание крыс за стенкой показалось мне пением ангелов.
Наутро мы вышли на хайвэй с бумажкой, украшенной надписью «North». Проезжающие смотрели на нас, мягко говоря, с удивлением. Одни ублюдки даже скомканным пакетом от бургеров кинули. Мы им еще долго вслед орали «пидоры».
Первой, кто подобрал нас с обочины, была миловидная рыжая малышка. Она рассказала, что ехала на своем облезлом рыдване-грузовике домой и увидела нас на обочине. «Этих ребят нескоро подберут», – подумала она и отправилась домой принимать душ. После она выпила чайку и решила подбросить нас миль на сорок, так как делать ей, по ее словам, все равно было нечего. Дай ей Бог здоровья и всем ее потомкам.
После рыжули нас везли какие-то психи на «Мустанге». Психи неслись в «Макдоналдс», находящийся в другом городке, потому что «Макдоналдс», расположенный в их родной деревне, обладал недостаточно обаятельной атмосферой. Эти «Макдоналдсы» развивают небывалую тонкость вкуса у провинциального американского населения: я так и не уловил, в чем было обаятельное преимущество одного похожего на морг загона перед другим. После психов опять были работяги на грузовиках. Под вечер мы измучились и попали под дождь. Мы промокли до нитки и промочили документы. Стоя на темной лесной дороге под дождем, мы поняли, что будущего у нас нет.
Мимо проезжали редкие машины. Мы перестали «голосовать» и понуро брели, размышляя о том, как ночевать в лесу. Мимо проехал черный «Мерседес». «Редкая для Штатов машина», – подумал я. «Мерседес» зажег красные тормозные огни и призывно подал назад. Мы вскочили на заднее сиденье. За рулем была дама. «Вот и телка на „Мерсе“ – мечта всех парней типа меня», – промелькнуло у меня в голове.
Мисс Эн (хозяйку «Мерса» звали именно так) предложила отвезти нас в мотель, но мы отказались. Мисс Эн поинтересовалась, есть ли у нас палатка. Мы ответили отрицательно, а я даже как-то презрительно. С детства испытываю презрение к палаткам: мне кажется, что если оказаться в палатке, то какой-нибудь жук обязательно заползет в трусы и будет создавать дискомфорт. Выслушав все это, мисс Эн пригласила нас на ночлег к себе.
Когда я дохожу до этого места, если рассказываю эту историю знакомым, они начинают двусмысленно хихикать и спрашивать: «Ну вы ее того?». Нет, мы ее не «того». Домик у мисс Эн состоял из старого фургона, обложенного кирпичом. «Мерседес» оказался лишь роскошным капризом вовсе не богатой и одинокой женщины. Мы тихонько сидели в трусах на диване и смотрели телек. Мисс Эн заботливо делала нам бутерброды. Наша одежда сушилась в сушильной машине, а мы размышляли – зарубит нас мисс Эн ночью топором или нет. Эта одинокая дамочка, я полагаю, зарубила бы и не поморщилась. Но отчего-то не зарубила.
Утром мы проснулись живыми и тихонько собрали вещи. Только мы собрались выскользнуть за дверь, из спальни появилась мисс Эн и тепло попрощалась с нами. На прощанье мисс Эн подарила мне японский карандашик, а Юхану – красивый шнурок на руку. Мы почувствовали себя неловко, но быстро обо всем позабыли. Нам предстоял долгий путь на северо-восток.
Нас сразу подобрал длинноволосый латинос. «Вива Куба и все такое», – подумали мы, но быстро поняли, что латинос везет нас не в ту сторону. Мы попросили его тормознуть, латинос не понял, мы попросили еще раз, латинос опять не просек. Я с ужасом догадался, что латинос ни слова не понимает из того, что мы ему говорим. Пришлось бурно жестикулировать, кричать и даже прибегнуть к угрозам, чтобы мужик тормознул наконец. Тупость потомка великого народа майя привела к тому, что мы отъехали не в ту сторону километра на полтора. Пришлось шагать обратно в гору.
После очередной серии крепких мужиков на пикапах, мы снова оказались на обочине в лесу, в полном одиночестве. Юхан нашел среди деревьев большую кучу дерьма. Куча была еще теплой. Она явно происходила от кого-то огромного. Мы с опаской посмотрели по сторонам и ускорили шаг. Встретить «хозяина» этой кучи здесь, в субтропическом лесу, не хотелось. Стрекот кузнечиков, крики зверей и птиц, жужжание и пение подгоняли нас в спины, и вскоре мы оказались среди голых холмов.
Мы мечтали найти сумку с сорока тысячами долларов, парочкой гамбургеров и бутылкой воды. Очень хотелось пить и есть, а сорок штук нам бы очень пригодились – каждому по двадцать. А если бы восемьдесят! Тогда каждому по сорок, эх, жизнь! Хотя и двадцати хватило бы…
Один из подобравших нас мужичков вез нас от нечего делать. Он управлял огромным «Бьюиком» тридцатилетней давности, поворачивая руль костлявыми руками и глядя вперед большими глазами навыкате. Мужичок был похож на Кощея, он рассказывал о своих путешествиях автостопом. Он с гордостью сообщил, что его однажды подвезла девушка. Кощей раз пятьдесят повторил: «Она меня не знает, я ее не знаю, и она меня подвезла!.. Прикиньте». Юхан пихнул меня коленкой, когда я разинул было рот. Мы корректно промолчали, не упомянув о том, что в первый же день нашего опыта автостопа нас подобрала рыжуля, а затем мисс Энн пригласила переночевать.
Во время образовавшейся паузы между очередными Кощеевыми воспоминаниями, мы взглянули вправо. «Бьюик» скользил по дуге трассы, опоясывающей гору, на миг деревья вдоль асфальта прервались, и на мгновенье перед нами открылась долина. Тонкий, концентрированный солнечный луч раздвигал тучи и заполнял собою долину. В пространстве между тучами и золотыми лугами и рощами парила большая птица. Господь был где-то поблизости.
«Я ее не знаю, она меня не знает и все-таки подвезла… прикиньте!» – донеслось с первого сиденья. Справа снова начались деревья, и «Бьюик» нырнул в лес. Я сжимал сумку и продолжал видеть долину. С того вечера она всегда передо мной. Я смотрю на мир через эту долину, где солнце сверкает на райских кущах, а крупная птица медленно парит в вышине.
На обочине дороги № 227 наступает утро. Мы в изнеможении: четыре дня, проведенных на улице без денег, еды и горячей воды, дают о себе знать. Нас бесят сморщенные физиономии благочестивых бабок с пуделявыми прическами, которые проезжают мимо на своих «Фордах» и «Понтиаках». Кроме бабок, попадаются существа неопределенного пола, которые, выпучив глаза, пялятся на нас из кабин своих крестьянских пикапов. Козлы, хоть бы один остановился!
Мимо проносится тысячный «минивэн» с торчащей из окна головой в белой строительной каске. Мы не обращаем внимания, но «минивэн» тормозит. Мы смотрим друг на друга, хватаем сумки и опрометью бросаемся к нему. За последние дни мы здорово навострились подхватывать десятикилограммовые сумки, как пушинки. Не знаю, из чего состоит багаж Юхана, а мой – из двух бутылок водки (перед отъездом я наивно полагал, что поездка окажется светской прогулкой и мне понадобятся сувениры из России. Я даже чуть было не захватил с собой летний костюм цвета фисташкового мороженого и выходные туфли), рубашки, пары трусов и еще какой-то ерунды весом восемь кг.
Итак, возвращаюсь к фургону и голове в белой каске. Оказалось, что фургон едет в город Ричмонд, то есть к океану, то есть туда, куда нам надо. Это небывалое везенье – поймать машину до места назначения. В фургоне сидят три типа: бритоголовый рулевой, седой джентльмен и смуглый парень. У рулевого проколота бровь и загорелая шея. На лице рулевого имеются светлые висячие усы подонка. Справа от него расположился пожилой джентльмен в каске (это он выглядывал из окна). Волосы у джентльмена желтоватого цвета фильтра выкуренной сигареты. Его лицо напоминает копченое мясо, которое продается в Москве под названием «Шейка». Треть физиономии старика закрывают темные строительные очки, как у Робокопа. Сзади, рядом с нами, развалился смуглый бритый парень. У парня серьги вдеты во все возможные места. Говорит он медленно и невнятно, как будто в рапиде. Торопиться парень явно не привык.
По ходу движения все трое курят марихуану. Пакет с травой находится в каске седого джентльмена, а замусоленную трубочку он прячет в трусах. Пол в фургоне усыпан бычками и крышечками от пивных бутылок. Запах повсюду отвратительный.
Паа (так два других персонажа зовут седого Робокопа) начинает расспрашивать нас о том, о сем. Куда едем, нужна ли работа. Мы отвечаем, что от работы не отказались бы. «Работайте на меня, мексиканцы», – заявляет Паа. Паа объясняет, что они едут на строительство автомагистрали и в их задачу входит оснащение моста арматурой. Предположительно работа займет четыре дня. Паа обещает платить нам по десятке в час налом плюс бесплатное питание и проживание в гостинице. Мы не спорим по поводу «мексиканцев» и соглашаемся.
