Наконец, когда я осознал всю бессмысленность и бесполезность моих тщетных увещеваний, я взял себя в руки и хладнокровно заявил им следующее: «Хорошо, в таком случае, с этого самого момента я снимаю с себя всякую ответственность за предстоящий банкет и выполняю только функции обычного повара. Все остальное предоставляю вам».
Молодые хозяева разом смолкли, многозначительно переглянулись между собой и, мгновенно просчитав все последствия такого варианта развития событий, вновь уставились на меня, но уже совершенно по-новому: «Ну, хорошо, хорошо, — прости. Что необходимо нам приобрести, докупить и чем ещё тебе помочь?»
Я наспех набросал меню, ориентируясь, прежде всего, на имеющиеся в наличие продукты, составил список необходимого и наказал им не принимать никаких заказов от клиентов, находящихся в кафе, или — что ещё разумнее — временно закрыть кафе. Ну, и напоследок, выразил надежду, что мне предоставят хоть какую-нибудь помощницу. Как вы уже, вероятно, догадались, этой «спасительницей» явилась Света.
Жила она недалеко от кафе и моим шефам ничего другого не оставалось, как позвонить ей домой и попросить, выйти на смену. Именно так ей было сообщено: словно и не расставались с нею.
Нравственный аспект данного поступка, похоже, мало волновал как ту, так и другую стороны. Хозяева, ещё «вчера» с такой легкостью расставшиеся с ненужным им сотрудником, «сегодня» вновь сочли необходимым обратить свои взоры на отвергнутую работницу, ни в малейшей степени не испытывая угрызений совести или неудобства. Свету же, в свою очередь, подобное поведение нисколько не оскорбило: по-видимому, она была выше таких понятий как гордость и самолюбие. Тем более, что выпивка дома подходила к концу, а тут «кстати» повернулся звонок…
— Ну, и где эти суки? — едва войдя в кафе и подойдя к барной стойке, за которой почему-то на тот момент оказался я, простодушно выпалила она и лукаво подмигнула, словно мы с ней были знакомы вечность. Под «суками», как я правильно её понял, она подразумевала хозяев.
Кивнув головой на кухню, я пригласил её пройти за мной. Как и предполагал, мой психологический портрет «один в один» совпал с оригиналом. Я был несказанно рад, ибо давно уже был лишен столь пикантного общества. Ну, а то, что «сюрпризы» — ещё впереди, в этом не было сомнений.
Внешне Света выглядела вполне прилично, можно даже сказать привлекательно: у ней сохранилась неплохая фигура, с аппетитными округлостями в соответствующих местах и милая, я бы даже назвал «детская» мордашечка, с большими наивно вопрошающими глазами. Не будь этих «мешочков» под глазами и испещренной сети морщин, я бы ни за что в жизни не признал бы в ней свою ровесницу.
Хозяевам кафе пришлось состроить на лице дружескую улыбку, будто они ужасно рады встрече, и коротко обрисовать Свете круг её обязанностей.
— Ну, что мне надо делать? — дохнула она жутким перегаром, вплотную подойдя ко мне и уставив на меня свои очаровательные глаза-блюдца.
Задержав дыхание, я молча, рукой указал на пластиковое ведро и лежавший рядом мешок с картофелем. Она понимающе улыбнулась в ответ, просто и откровенно сознавшись:
— Вчера столько нае#енились… всяко-разного… Голова раскалывается. А сегодня, с утра, ещё эти… Нет, ты представляешь себе?
Я представил. Как представил и то, что меня сегодня ждет…
— Света! У нас с тобой сегодня куча дел. Поэтому давай поступим так: разговариваем, но заодно делаем дело, поняла? — попытался я дать ей установку, хотя глубоко в душе уже прокрутил, почему-то, самый наихудший из возможных сценариев. — Почисти пока срочно картошку.
— Хулишь тут неясного, — быстро согласилась со мною Света, — вот сейчас покурим и — начнём.
Мне стало смешно: про её частые перекуры я был наслышан ещё от Шойры. Однако, я сдержался и даже помог даме прикурить. Сам же, взвесив ситуацию и уяснив для себя, что рассчитывать на помощь глупо, стал срочно метаться по кухне, ставя на плиту кастрюли с овощами, яйцами и прочими продуктами, параллельно взявшись за разделку мяса. Она же, наблюдая за моими лихорадочными действиями со стороны, явно наслаждалась происходящим, и только изредка роняла в мою сторону едкие реплики:
— Господи! Да, какого х#я ты так носишься, как угорелый?! И чего ты переживаешь: это что — твое кафе? Тебе оно надо? Да е#ись оно коньком-горбунком! Пусть, они бегают обосрамшись, а ты должен быть гордым!
При этом, она вскинула вверх свою маленькую головку и, сжав кулачки, вся выпрямилась, приняв стойку.
Меня же, охватывали двойственные чувства: с одной стороны я был безумно рад и счастлив знакомству и общению с таким удивительным «самородком», что готов был слушать её часами, но с другой — своими мыслями и заботами я был слишком далеко от своей героини: предстояло очень многое подготовить для банкета, а рассчитывать приходилось только на себя. У меня даже и мысли не возникло — обидеться на Свету за то, что она мне не помогает. Наоборот, она меня только вдохновляла своим присутствием, и мне этого было вполне достаточно. В голове крутилась только одна мысль: поскорее закончить с заготовками для того, чтобы иметь возможность оставшееся время уделить непосредственному общению с этим удивительным человеком. Она подкупала, прежде всего, своей искренностью, а это такая редкость в наши дни. Общение с людьми, подобными Свете, являлись для меня редким событием. И столь же значимым, как и посещение Эрмитажа или Русского музея. Созерцание живого уникального экземпляра в непосредственной близости, с её широчайшим спектром различных тонких нюансов, доставляет истинное наслаждение. Иногда оно способствует гораздо более глубокому осмыслению казалось бы простых и лежащих на поверхности истин и позволяет глубже проникнуть в душу собеседника, вызывая такие необъяснимые чувства, которые нечасто возникают при созерцании иных статических полотен. Понимаю, что это различные жанры, но экстаз, охватывающий от созерцания шедевра, практически исходит из одного и того же необъяснимого источника…
Наконец, убедившись в том, что к картофелю никто не прикасался, я засел за чистку.
Некое подобие смущения отразилось на её лице. Света вздохнула и нехотя села напротив, жалостливо уставившись на меня.
— Нет, ты хоть представляешь себе — с кем мы работаем? — немного понизив голос, устало обратилась она ко мне.
— Да, да, — с арабами. — быстро согласился я, угадав ход её мыслей, с удвоенной энергией сосредоточившись на своей работе.
— Это — пи#дец… — обреченно выдохнула она и — наконец — лениво вытащила из мешка небольшой клубень. C чисткой она явно не торопилась, тупо уставившись на картофелину и всецело погрузившись в свои тяжёлые думки. Но уже через минуту-другую, видя мое усердие, нехотя стала срезать обычным ножом толстую кожуру, подвергая несчастный клубень жесточайшей экзекуции. Вскоре в ведро, где лежало с десяток моих очищенных картофелин, плюхнулся и её огрызок.
— Нет, ты представляешь — они даже про трудовую книжку не спросили?!
Данный факт, почему-то, более всего покоробил мою знакомую.
— Всё это очень подозрительно — прошептала Света, наклонившись к самому уху. — Я проработала у них неделю, а зарплаты никакой: всё «завтраками» кормят. Мне это капитально надоело и я им заявляю: «Всё, бля, — достали: не уйду домой, пока зарплату не дадите!». А они мне, суки, представляешь, что отвечают? Грят, «сейчас денег нету, можешь натурпродуктом взять: вон, поешь солянки». Я, конечно, солянку люблю, но, бл#ть, не могу же я её шесть раз на дню есть?!
Тут уж, не сдержавшись, я откровенно рассмеялся. Света тоже прыснула сипло и с улыбкой уставилась на меня: ей явно пришлось по душе, что она сумела меня рассмешить.
Вскоре возвратились с рынка хозяева и принялись разгружать из багажника ржавой «шестерки» пакеты с продуктами, ставя их прямо на пол. С последней партией они приволокли две десятилитровые канистры, которые водрузили на мой рабочий стол.
— Что это? — поинтересовался я.
— Водка — коротко бросил шеф, — нужно будет срочно разлить по графинам.
— С этим я в два счета справлюсь — мигом оживилась Света.
— Нет, не сейчас — опомнились хозяева, бросив подозрительный взгляд на загоревшиеся глаза моей помощницы. И, на всякий случай, перетащили канистры куда-то к себе, за барную стойку.
— Бл#ди… — процедила им в спину Света.
И вдруг, резко повернувшись ко мне:
— У тебя не найдется пятидесяти рублей? Голова раскалывается, опохмелиться надо срочно. Иначе я сдохну и не смогу работать.
К сожалению, денег при себе у меня не было. Света расстроилась и стала лихорадочно соображать — где бы раздобыть мелочь. Наконец взгляд её остановился на двух клиентах, мирно сидящих в углу и потягивающих пиво.
Когда через пять минут, войдя на кухню, она срочно стала напяливать на себя одежду, собираясь в магазин, я в шоке уставился на неё:
